Повелитель Тьмы (1 Viewer)

[Lebedun]

Общефорумные модераторы, пожалуйста, не сочтите за труд стирать посты {e,r,n,o} в этой теме, если таковые ещё появятся.

 

[kolobusja]

Эта жуткая, но в то же время героическая сага началась с того, что я спал. Можно сказать, дрых сном праведника, только что обратившего в свою паству толпу неверных, занимающихся развратом с последующим людоедением. Или даже так - почивал в позе доблестного героя, только что обратившего в бегство стадо драконов силой матерного слова. И снилось мне, что до нашего городка снизошел великий северный скальд Тайль Лин-Ман с голосом и повадками скального тролля. Снизошел и пророческим этим голосом напредсказывал почета и славы в перспективном светлом будущем. Во сне я задрыгал красными сафьяновыми сапогами от счастья, вскочил на верного коня, взмахнул лютней и...
- Немедленно просыпайся, извращенец! - протрубили над головой, лишив меня одеяла, атаковав сапогом (большой опыт подсказал, что сапожок сафьяновый, размера на пядь, с окованным бронзой носком) и одновременно обвинив в занятиях продажными танцами.
Этот голос я узнаю из тысячи. Однажды я даже сложил в честь него песню, уподобив сей выдающийся голос аромату гладиолуса, а обладательницу его... Впрочем, обладательница не оценила деликатного чувства юмора, и благородное мое менестрельское чело недели две украшала здоровая шишка, причиненная еловым поленом на излете. Что не помешало мне вдохновенно баять всем встречным и поперечным о встрече с толпой нежити, в победоносной борьбе с которой я заполучил этот боевой шрам. В результате я даже сложил про это сагу, в которой исключительно аллегорически воспевал свой талант великого воителя. Да-да помнится, кто-то обещал мне долгую и счастливую жизнь, пока я не умру в жутких корчах. От скромности.
Итак, пророческий сон был самым гнусным образом прерван. Правда, я попытался отбрехаться от происходящего, а так же объявить голос антинаучным. И даже стал закапываться в одеяло, словно обезумевший крот, задавшийся целью дорыться до гномьего царства и там прописаться на постоянное место жительства. Но неумолимый голос взвизгнул, все тот же недружественный сапожок тюкнул меня под ребра, и я элегантно спикировал на пол, уволакивая за собой ворох простыней и одновременно сотрясая воздух совершенно не аллегорическими словесными конструкциями. Ну, допустим, не спикировал, а шлепнулся как тюфяк. Все-таки сказителю надлежит правдиво отражать ход событий. Хотя бы иногда...
Я открыл один глаз, изучил обстановку, и открыл второй. Обстановка стала объемной, плоская фигура налилась красками и формами, наконец являя мне жесточайшую из дев (хи-хи) Стармина.
- А, это ты... - обреченно проговорил я, жмурясь от обилия фиолетовых цветов, брызнувших с Катиссиной фигуры. - Что стряслось?
Тут меня посетила ужасная мысль о том, что источник моего бесперебойного дохода - корчму - закрывают из-за того, что кому-то в мясе примерещился полосатый мех и совершенно не коровьи усы. Этот вопрос я немедленно озвучил, еле удержавшись от последующего за ним "И где ты взяла такую ядерную краску для волос?" прямо-таки рвущегося с языка.
- Я выхожу замуж! - ответствовала Катисса, придав лицу соответствующее моменту торжественное выражение. Примерно с таким выражением в Темные Времена на костер восходили ряды вампиров и прочих антиобщественных элементов. Столь внезапная смена обычно непробиваемого оптимизма на порядком погрызенный пессимизм меня насторожила. И даже на какое-то время оттеснила величие пророческого сна куда-то вбок.
- Надо же! И кто этот самоубийца? - выпалил я, барахтаясь в одеяле.
Насколько я помнил, последний претендент на руку, сердце и рассудок богатейшей невесты города трагически исчез, предположительно, подвергшись нападению нежити. На официальных похоронах горожане блюли гробовое молчание, а Катька старательно делала вид, что прилежно рыдает в платочек, но заинтересованное ухо могло уловить ноты злобного хихиканья. Хотя, кто знает, может она таким образом пыталась скрыть неподдельное горе по поводу кончины весьма кривоногенького и низкоросленького воздыхателя.
- Ты! - прошипела Катисса с интонацией почетной подколодной змеи.
Я автоматически отмахнулся от абсурдного предложения, стараясь сварганить из одеяла что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее одежду. Во-первых, ползти к шкафу было категорически лень, а во-вторых - несмотря на постоянно обуревающие меня братские чувства, сильно развитая интеллигентность мешала расхаживать перед благородной дамой в нижнем туалете. Жестокая Катисса не дала мне завершить создание революционного для старминской моды костюма, издевательски сообщив, что это не плод ее воображения, а плод сговора двух досточтимых отцов семейств, конкретно - ее и моего. От переполняющих мозг и сердце чувств я взвыл. Какая подлость! Какая гнусная улыбка Фортуны! Нет, это больше напоминает не улыбку, а жопу! Мы же договорились с отцом, что никто, кроме прекрасной принцессы не может посягать на мои будущие многие тысячи кладней и почетный пост в городе!! В ответ Катисса заявила, что тоже не рассчитывает на меньшее, чем принц, обремененный белым конем (благосостояние принца прилагалось по умолчанию). Тут я опомнился и прекратил жаловаться. Разумеется, я не считаю Катиссу недостойной... то есть я не хочу, чтобы она была моей женой... В смысле, мы слишком давно знаем друг друга, я ее помню с малых лет (а слухи утверждают, что мы были знакомы даже до того, как я вообще начал что-то помнить). По-моему, сочетать нас законным браком - это просто кощунственно. Я не хочу! Катька знает про меня слишком многое! Я не выживу с таким дамокловым мечом над моей поэтической головой, увенчанной лаврами и петрушкой! На нервной почве я стал отливать упырьим оттенком, что любезно продемонстрировало зеркало на стене. Свет мой зеркальце, уймись, а не то ка-ак лютней вдам! В делах брачных я понимал примерно столько же, сколько драконы в раздельном вегетарианском питании, поэтому с надеждой устремил взор на Катьку. Все-таки она женщина, опыт предыдущих поколений вроде как должна складировать и хранить... Или очаг хранить? Или мудрость веков? Не помню... Память атрофируется из-за боевых травм? Склероз? "Нетрезвый образ жизни", - ехидно прошептал внутренний голос. С-скотина.
На мой талантливый и своевременный вопрос "Что делать?" Катька отреагировала с похвальной оперативностью, и тут же стала пробиваться к своей подруге посредством телепатофона.
Тем временем я лихорадочно размышлял, что же подвинуло папашу на этот близорукий поступок, и как скоро эта блажь пройдет. Возлюбленный отче на протяжении последних двадцати пяти (огрызок младенчества не считается) лет отчаянно пытался направить меня к одной ему видимой благородной цели с помощью любящих пинков и пафосных наставлений. Однако стопы мои, с огромными усилиями выставленные на Тракт Величия, снова и снова неведомым магии и науке способом сворачивали на кривую тропинку безделия и разврата. Меня даже в дружину отдавать пытались. Три раза! Но у меня тут же начиналась кривизна на оба глаза, прогрессирующее ластостопие и острый радикулит со всех сторон туловища. Под мои заунывные вопли "Ох батько, помираааю-у-уу! Кто ж твоим наследничком бууу-уудет?!" военная карьера сына градоправителя заканчивалась, так и не начавшись.
Время от времени папаша не выдерживал и устраивал форменную истерику с грозными выкриками, потрясанием кулаками и угрозами снять ремень. Ха-ха. Мне еще давно доктор посоветовал отрезвляющие процедуры на эту тему - пригрозится принять баптизм, адвентизм попринимать, эпилептические припадочки регулярно по утрам поделать, да выучить две-три поучительных истории с суицидальным концом. Под таким напором возлюбленный отче бессильно садился на скамью и начинал горько кручиниться. Мол, люди-то не вечны, а он вот даже внука на руках не держал, где гарантия престолонаследия?
- Папа, ты же будешь жить долго-долго! Зачем тебе орава внуков, с малолетства строящая заговоры? Они же передерутся за то, чтобы меня придушить и дедушку с трона спихнуть, не подстелив соломки! - трагически завывал я, воздевая к небу руки и борясь с желанием взять отчаянный аккорд на лютне.
Отец проникался, пугался и предлагал замять дело, тяпнув малиновой настоечки.
Не менее любимая матушка, к моему великому счастью, не принимала ни малейшего участия в воспитательной деятельности. Лет десять назад она призналась, что материнский инстинкт у нее неожиданно куда-то потерялся, так что я могу поступать так, как мне вздумается. Если принять во внимание, что материнский инстинкт сводился к желанию постоянно меня контролировать и даже на сеновал водить с нянькой... Матушка же удалилась в подобие скита и упоенно занялась в нем растениеводством пополам с практикой новейших методов самолечения. Периодически она пыталась применить все эти методы на нас, витийствуя, что вот эта вонючая дрянь лечит одновременно ото всего - от импотенции, насморка, пострела и бесплодия. Особенно меня смущали первый и последний пункты. Сразу представлялось, как осчастливленный чудодейственным средством страдалец перестает мучиться ночами, но тут же офигевает, обнаружив, что внезапно начал нестись с регулярностью племенной несушки. Прямо в процессе, который начался благодаря излечению от импотенции.
Как-то раз, откушав грибочков ("Обожравшись до вздутия брюха!" - категорично высказалась Катька), я маялся прободением живота, и тут подоспела мамочка с новейшим средством из таких дальних стран, что представить страшно. Ласково улыбаясь, она предложила болящему сыночку подержать ложечку гадости на языке, чтобы острый вкус отбил охоту распрощаться с завтраком, обедом и ужином. Надо сказать, за них я и так боролся до последнего, так что за сомнительную подмогу схватился, не спросив даже вверительной грамоты. Чудодейственное средство по вкусу, температуре и вязкости напоминало коровий навоз. Точнее, я был уверен, что навоз должно быть именно таким. С завтраком, обедом и ужином я не распрощался - не успел. Упомянутые трапезы внезапно оказались отдельно от меня, на свободе и свежем воздухе. Мда... Отвлекаюсь, отвлекаюсь.
А тем временем Катька уже благополучно достучалась до кого-то на другом конце града. Надо сказать, что мой эээ... воспитанный на ночных покражах и тайных пробежках вдоль соседский псарни тонкий слух позволил разобрать, о чем ведется речь. Ага... кого-то зарезали до самой головы, выбросили за городскую черту... а еще и обмыть предлагает, вот кровопийца проклятущая! И... чтоо? Кого? Меня? Зарезать?
- Да нет, хорошо известный тебе Шрайк! - спасла ситуацию Катька.
Вот, вот это правильно с этого и надо было начинать! С уточнения кто кем и кому приходится! А то видите ли какую моду завели, чуть что - сразу хватаются за оружие и норовят его куда побольнее воткнуть. А я вообще страсть какой мирный, драк и оружья не люблю, даром что в лютню свинца вбухано немеряно, ну и красоты всякой помаленьку - там шипы торчат, тут морда вурдалачья скалится. Зато звук идет проникновенный, за душу хватающий. Некоторых так хватает, что доиться перестают. Это я о коровах, разумеется. Помнится, как-то по великой пьяни давал я концерта перед стадом буренок. За честь и славу павших на скотобойнях. Эх, как бы не прослезиться от воспоминаний, а не то подумают, что это я от ужаса. Засмеют и плешь проедят, это-то они умеют. Особенно Катька. Ужас до чего вредная временами, хоть Катиссой назови. Но нельзя, возьмет, что под руку попадется, и огреет по музыкальному моему черепу. И ладно, если вазочка какая-нибудь попадется, а ну как моя же лютня? Тут я затрудняюсь, кто больше пострадает, но проверять не хочется. Хотя на самом деле Катька очень добрая, невзирая на странно высокую смертность среди женихов, пришедших по ее руку и сундуки. Как бы еще раз не прослезиться, сплошная романтика в голову лезет, невзирая на ужас положения. Не были бы мы так хорошо знакомы, я бы обязательно сам предложил объединить капиталы, тьфу, любящие сердца. Есть ведь любить за что! Красота всякая бывает, некоторые того не понимают, нос морщат, а потом оказывается, что бедного странника скушала собачка, вурдалаком в некоторых селениях именуемая. Все, сейчас точно слезу пущу, наверное, это нервное.
"арбалетом... ядов..." - донеслось из дальней дали.
Прочувствованная слеза встала поперек горла, как рыбья кость. Как? Кого? Меня? Отравить? Да что за тетки злобные пошли, только о ком хорошо подумаешь, как тебя тут же из арбалета! Или вурдалаком затравить обещают! Тьфу, привязались ко мне эти вурдалаки...
Но идея быть съеденным вурдалаком не показалась мне столь ужасающей перед той перспективой, которую Катька тут же вкратце набросала как один из вариантов.
- Есть идея: сейчас ты пойдешь и пожалуешься своему папаше на внезапно охватившую тебя импотенцию! - выпалила она, сверкая глазами.
Наверняка в предвкушении семейного позора - подумалось мне, и я решил ни за какие коврижки на свете на провокацию не поддаваться.
- Да я лучше на тебе женюсь!!! - рявкнул я, встав в позу, предписываемую "Домостроем" для гневливых мужей - кулаки уперты в бока, взгляд исподлобья, челюсть выпячена, носок сапога... ну ладно, без сапог можно обойтись. Заодно и без штанов... Вот незадача, похоже, без штанов домостроевский облик Катьку не напугал, и она мстительно пообещала мне устроить импотенцию своими силами. А потом еще раз намекнула на многодетные перспективы нашей дружной и веселой свадьбы.
- Имей совесть! - взвыл я, психически ломаясь перед напором немедля одолевших меня кошмарных видений. Особенно ненавистной представлялась картина радующегося папочки, третирующего меня по поводу недостаточной отцовской ответственности и, не дай Боги, отправляющего в ратный бой за какое-нибудь правое дело. Ноги подкосились, и я осел на кровать. В изголовье явно померещился стальной ошейник и кандалы супружество. Я в ужасе закрыл глаза. И тут за дверью раздались шаги...
- Ты уже не спишь, сын мой? - послышался вкрадчивый папенькин баритон.
Кандалы супружества звякнули со звуком капкана. Я взлетел, теряя одеяло и остатки самообладания, сгреб Катьку в охапку и затолкал в шкаф, тут же прихлопнув дверь и прижав дверцу задом для надежности. Мало ли что папенька подумает, завидя нас вместе. Еще чего доброго решит, что мы, милостью высших, предугадали его помыслы и поспешили слиться в супружеском экстазе. Бррр! Меня может до сих пор по ночам кошмары мучают, где я в колясочке с горы качусь. Ну, правда, они не мучают, а наоборот, но все равно...
Не удосужившись постучать, папенька торжественно распахнул дверь с такой силой, что она хлобыснула об стенку. Остановив ее мстительный излет в обратном направлении, папенька откашлялся и с порога трубно возгласил, мол, он нашел мне достойную невесту. Катька заелозила в шкафу, и мне пришлось придержать дверцы еще и пяткой.
- Да ну? - выразил я свои сомнения по поводу моего грядущего женихования.
Папенька истово кивнул и с головой кинулся в омут перечислений достоинств невесты. И если с богатством, умом и красотой я еще соглашусь, то... Когда отче остановился на свежейшей добродетели чистейшей девы, в шкафу отчетливо издевательски хрюкнули. Я спешно поддержал сей хрюк своим фырком и на всякий случай попробовал уточнить, кто же эта великолепнейшая дева Стармина, которая вдруг совершенно случайно оказалась моей лучшей подругой. Нет, в самом деле, кто бы это мог быть, а? Я прямо теряюсь...
- Не хочу я на ней жениться! - в негодовании закричал я, не выдержав вялотекущей комедии. - И вообще ни на ком жениться не хочу!
Тут папа проявил мужскую солидарность, очень неуместную в данный момент. Папенька, будь он неладен, начал разъяснять мне и так давно известные азы политических браков. Мол, женитесь, детьков заведете, а там гуляй душа в чистом поле... Только вот я очень сомневался, что Катька позволила бы кому-нибудь гулять в чистом поле без ее пристального надзора. Да еще желательно и на коротком поводке. Словно в подтверждении моих мыслей, в шкафу грянуло, а затем грянуло мне по почкам и из недр квадратного гроба с громоподобным оглушительным чиханием явилась разгневанная Катька. Ее чих напрочь перекрыл мое громкое отношение к тому, что я оказался на полу. И это хорошо, поскольку сыну градоправителя таких слов знать не полагается в идеале. Или, по крайней мере, при папеньке, да прочих домашних вслух их не высказывать. Я выругался еще раз и пополз к двери, жо... жатылком чуя бурю.
- А этого вы не хотите? - орала Катька за спиной. - Да в гробу я видала вашу фамилию! Я фамилию менять не собираюсь!
Я злорадствовал, прочно утвердившись на ногах. Да, ради такого спектакля стоило получить дверью шкафа по почкам! Будет еще один повод превознести свое воинское искусство на поле боя с зеленым змием, в корчме то есть.
- А что до супружеской верности – так это мы еще посмотрим, кто из нас первым начнет рогами за дверь цепляться!!! - вконец разошлась Катька.
А вот про супружество это уже лишнее! Я представил себе житие с Катиссой под пристальным наблюдением денно и нощно радующихся за нас родственников, и скупая мужская слеза сама по себе скатилась из моего глаза. То есть Катисса мне очень нравится, я ее даже люблю, но, простите, я люблю ее уже эээ... двадцать пять лет, и переводить эти возвышенные чувства в приземленные супружеские отношения кажется мне слегка кощунственным. Затем мне представились обязательные книги по домоводству, и вторая слеза поспешила за своей товаркой. И, наконец, после того, как в моем воображении множество упомянутых Катькой детских ножек дробно протопотали по останкам лютни, боевая готовность достигла критической точки, я разверз челюсти и гнусно завыл, словно мартовский кот, чей хвост подвергся нападению маленьких ручек... При этой ассоциации я завыл еще громче, сделал два неверных шага, и рухнул в папашины объятия, прикидывая, не стоит ли начать дергать ногой - исключительно для правдоподобия.
- Папочка!!! Спаси меня!!! Не хочу за дверь цепляться… ы-ы-ы!!!! - выводил я на весь дом.
Одним глазом (не закатившимся) я наблюдал за папочкой, не забывая тренировать легкие. Пусть все домашние считают, что тут происходит грандиозное "Убиение Отцом Грозным своего сына". Кто сказал, что мужчины не плачут? Давеча я сотоварищи решал важный финансовый вопрос - а не записаться ли нам в гильдию Плакальщиц? Здесь ведь главное орать погромче, да повыразительнее, а уж причины могут быть разные - гвоздик в пятке или еще что-нибудь такое же оригинальное. Отдавшись мечтаниям, я приглушил громкость рыданий, и папочка тут же этим воспользовался. Перестав бегать глазами по сторонам, он поспешил меня утешить, обрадовав заявлением, что так уж и быть, не придется мне жениться на этой девчонке (Катька зашипела, как змея, папа незаметно передернулся) и позорить нашу фамилию. "Куда уж еще дальше позорить-то" некстати подумалось мне, и я поспешил поинтересоваться, кто же претендует на место моей супруги за исключением Катьки.
- Тамелла Милосская! – гордо отвечал папаша.
Катька гомерически захохотала, мне стало плохо - на этот раз по-настоящему. Едва я справился с чувством подступающей дурноты, как тут же заявил, что сменил приоритеты и всю жизнь только и мечтал о том, чтобы сочетаться с Катькой законным браком, а вот эти рожки, сделанные из пальцев - это разумеется знак "виктории", то есть победы над жизненными невзгодами... Папа обрадовался и деликатно удалился. Правда, перед этим он добил нас без всякого танца, сказав, что у Катиссы тоже есть альтернативный вариант - король Винессы. Сначала мне стало обидно, что кому-то предлагают стать принцессой, а вот из меня делать короля вроде даже и не собираются... Но потом я вспомнил, что у Винесского короля прозвище было - Сизобородый, а тут и папа уточнил, что недавно король с почестями отметил погребение седьмой супруги и теперь ищет очередную ду... ээ... претендентку на трон.
- Катька, неужели ты променяешь своего лучшего друга на этого потасканного старикашку? - сладким голосом поинтересовался я, категорически не желая присутствовать на похоронах восьмой жены Винесского короля. Или самого винесского короля - это не принципиально.
Катька оправдала мои ожидания, заявив, что этого короля ей нисколько не жалко, мол сам захотел прыгнуть на беззащитную женщину, сам пусть и отбивается. Но словами дело было не решить, все-таки король - это вам не просто прыщик на неприличном месте. Поэтому я предложил радикальные меры, введение тяжелой артиллерии и психологическую атаку - короче, одолжить в старминской школе магов Дракона. Катька посмотрела на меня, как на слабоумного, счев нужным пояснить, что дракон этот не только женихов спалит, но и половину города заодно. На этом месте меня одолела грусть-тоска и свадебные столы заскакали в моем воображении, громко топоча детскими ножками... Вот напасть! Я ткнулся носом в Катиссино плечо и подумал, а не взвыть ли мне еще раз, просто для профилактики?
- Не надо бросаться в крайности! - возмутилась Катька и дернула меня за хвост.
- Ну ладно... - идея одна есть, - пробубнил я, расплываясь в улыбке.
Катька возрадовалась и немедленно потребовала снять белье. Я на всякий случай отодвинулся подальше и потребовал уточнений. Почему-то Катька опять завела разговор о женитьбе. Это все неспроста... Нет, нам точно нужен дракон или какое-нибудь заклинание. В общем, в школу, срочно в Школу, наверное, все-таки заклинание. Хотя, насколько мне известно, что из Катьки, что из меня маги - как из полена маленькие мальчики и девочки... Аааа!!! Когда же это закончится?
- сбегаем одолжить дракона... - вдохновенно вещала Катька, пока я прыгал по комнате, пытаясь одновременно впрыгнуть в штанину и вдеть руки в рукава.
- Если госпожа Лабская заупрямится... - пропыхтел я, - обратимся к моей подруге, ведьма она... а друг у нее самый настоящий вампир!
Катька высказала категорическое сомнение, что нам одолжат вампира за неимением дракона. На самом деле я тоже в этом сомневался, поскольку вампир был тоже непростой, но не зря же мы идем вдвоем? Пока я буду сладко витийствовать на тему снижения популяции женихов перед В. Редной, Катька пусть оказывает влияние на Высокого Вампира. Она же на самом деле красивая, хоть и иронизирует о себе постоянно. Напрасно, шило в мешке не утаишь. Вот так и будем дело обстряпывать.
- Ты ему, главное, начни блинов побольше на уши лепить, - разливался я по дороге, привычно тренькая по струнам в такт шагу, - дескать, нагадала тебе гадалка, что как только ты выйдешь замуж, так постигнет твое королевство... ой, то есть нашу землю, - исправился я, - участь горючая и неминуемая. Станут леса прахом, рыбы пухом, земноводные всякие еще в какую-нибудь фигню превратятся...
- Ну а вампир-то тут при чем? - возмутилась Катька, сшибая придорожный репейник подобранной сучковатой палкой. Репейник с громким треском падал ниц.
- Да чтобы страху напускать! Придет он такой весь бледный к папеньке твоему и скажет загробным голосом...
- Оскалив клыки, перемазанные кровью девственниц, - ехидно вставила Катька.
- оска... тьфу, не перебивай ты! Так вот и скажет, что он твой суженый, а всех остальных суженых готов быстро и безболезненно превратить в расширенных, как раз по мерке гробовщика...
О том, что ни вампира, ни Вольхи в Школе может сейчас не оказаться, мы как-то не подумали...
©schreik

 

[kolobusja]

- Ты дура!
Я обижено хлопнула ресницами, наливая глаза слезами (тушь суперская, полихромная, водостойкая, выдержит и слезки, и истерику), но на шефа это не подействовало:
- Ты - дура! - он еще раз потряс передо мной теми бумажками, на который я кофе пролила, - Идиотка! Кретинка пустоголовая! Раз за неделю удосужилась приготовить кофе, который можно пить! И вылить его на подписанный контракт! Ты кретинка! Полная! Законченная! Ты хоть что-нибудь в жизни умеешь, кроме окраски ногтей, украшение безмозглое?
- Умею..
- Вот и умей в другом месте, курица тупая! Ты уволена! Чтоб я тебя близко тут не видел, бюст с ногами! Поняла?! Бл... бл... Блондинка!
И он хлопнул дверью.
Я разревелась…
На месте секретаря я работала всего полторы недели... Я вообще в жизни работала только полторы недели! Эти самые. Мой папа и не в курсе..
Вы не знаете моего папу?
Он всегда говорит, что нефть и алмазы дали ему столько, что моим внукам хватит не работать. Вот.. И умею я все, что надо! Я в косметике разбираюсь! И знаю, в чем пойти на прием! И куда поехать на отдых, в Швейцарию или в Таормину, и сколько звездочек должно быть… И вообще! Ну чего он..
Ы-ы-ы…
Меня в жизни никто не обзывал!
Никогда!
Я между прочим, в трех колледжах училась за границей! Пока папа школу мне не купил. Я почти победила в конкурсе красоты «Мисс Европа», мне только пару сотен голосов до первого места не хватило! Да у меня папа сказал: любого жениха выбирай, все твои будут! Да я с Брэдом Питом обедала! И с этим.. не помню как его, секси такой.. на обложке, звезда кино..
Да мне папа Сергея Безрукова купил на целую неделю!
Да у меня на день рожденья папа позвал Киркорова, Билана и Баскова, и никто не отказался! А этот.. этот..
И я снова разревелась, размазывая слезы..
Этого типа я увидела, когда к подружке приехала, Нелке, мы когда-то давно, еще папа тогда богатым не был, вместе за партой сидели. В первом классе. Счас Нелка уже на секретаря выучилась. Я ей воз косметики приволокла, шубу, все такое, а она мне свою работу показала. Вот там он и работал.
Красииииивый! Как Даниил Страхов, честное слово… Нелкин шеф, чтоб его!
Всхлип..
Сволочь красивая! Я и разлетелась, только мимо! Глазки строила, пуловер прозрачный надела, белье, блин, надела такое – Анджелина Джоли от зависти удавится! И облом!
Первый раз так – чтоб мне кто понравился, а он на меня – ноль внимания. Жена у него, видали, а? Любит он ее! Любит!!! А я?!
Ы-ы-ы…
Я даже Нелке хату купила, чтоб она мне работу свою уступила.. на пару недель, думала буду поближе, и зацапаю этого.. что ж он так со мной…
Первый раз в жизни в семь утра встала, свою француженку по макияжу загоняла..в офис приехала в костюме деловом с таким разрезом на юбке ... духи по спецзаказу.. а он мне – почему вы опоздали?
Чурбан бесчувственный!
Ыыыыыыыыыыы!
Я ему кофе варила!!! Первый раз в жизни кофеварку включила, кофе купила самый дорогой, сама принесла, а он… а он «скорую» выыыыыызвал!!!! Поехал желудок промывать, скотина бесчувственная!!!
Чтоб ему в той реанимации и остаться!
Ыыыыыыыы!!!!
И сейчас.. Ну подумаешь, японцы.. Ну подумаешь, контракт на полмиллиона баков…Папа столько в день заработает.. Ну подумаешь, кофе на контракт вылила.. И так орать!
Чтоб ты провалился!
Ненавижу!!!!
Да папа мой твою фирму купит и не заметит! Да я ее сама куплю! Я тебя в порошок сотру!
Я кое-как успокоилась.. достала пудреницу… глянула на свое лицо.. Тушь потекла, помада размазалась, тон стерся..
А-а-а!!!
Ах ты скотина! До такого меня довести!
Ну я тебя сейчас!!!
И дыша огнем, я помчалась в его кабинет. Ну я тебе сейчас.. сейчас..
Дверь делась непонятно куда, пол поехал под ногами.. словно разом сломались оба каблука.. и я упала на траву, здорово приложившись хвостом...
Стоп.. Траву?! Хвостом?!
Не веря своим глазам, я уставилась на свои лапы, покрытые золотистой чешуей.. на свои безупречно отполированные когти.. Рядом чего-то блестело, типа зеркало.. озеро, что ли.. и УВИДЕЛА.. увидела.. МОРДУ!!!!
Я.. я.. кто я?
Ой папочкаааа..
Папочка.. Ой.. что ж это такое..
О господи!
Лапы. Чешуя. Хвост. Глаза желтые.. Попробовала прикусить губу – аааа! Больно! Зубы.. о господи, какие зубы..
Дракон.. Настоящий дракон, ****!!!!
Дракон – я?!
Нет, не хочу, не хочу! Нет..
Я зажмурилась и потрясла головой. Не курила ж ничего! Не пила! Нет-нет-нет, это неправда.. Может, я головой ударилась? И это глюк? Бред? От сотрясения этих.. мозгов?
Я сплю.. Я просто сплю, правда? Счас я открою глаза и хвоста не будет, и чешуи зеленой.. И папа мне новую кредитку подарит.. Ведь правда? Ой.. Открывать глаза было страшно. Ну пусть я сейчас увижу те туфли за полторы тысячи евро, боженька, пожалуйста! И модельную сумочку.. И свои руки.. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Я осторожно разжмурилась.. Зеленое небо.. Солнце красное.. травка.. не та травка, а такая, в цветочек, ромашки.. и громадные когтистые лапы.
А-а-а-а-а!!!!!!
Нет-нет… Я забегала по лужайке, цепляясь хвостом за что попало. Нет, нет, нет! Где мои ноги? Мои ноги тридцать седьмого размера, мои ноги мисс Нефтеюганск? Пилинг, педикюр, депиляция, кожа жемчужная!!!!! Мои волосы!!!! Божжжже! У меня ж голова лысая!!! Ужас-ужас-ужас.. Где мое лицо? Я ж только-только на татуаж губ записала-а-ась!
А моя грудь?! Мой натуральный третий (почти четвертый!) размер, гдееее!!!! Ыыыыыыыыыы!!! Боже… Я что, самец?!
Ааааааа!!! Помогите!!!
Я затопталась на месте, пытаясь углядеть в своем отражении эти как их.. признаки.. но их не было, вообще не было! Нигде! Нет… не может быть?! Подождите.. вон там под хвостом.. там что-то такое.. не видно..
Я сунула туда голову – не достать. ***! Хорошо, что шея длинная – я голову между лап запихнула, под живот, чуть не кувыркнулась и эту самую шею не свернула! **! ****! И ***!!! Я даже о слезах пока забыла, так понять хотела.. или хотел.. или хотело…
Не видно! И хвост задрать не получается!
Если только.. Я повернулась к озеру и подпрыгнула, чтоб подсмотреть, пока я в воздухе.. О! Почти получилось! Еще-еще!
Я тяжело заскакала на месте, озеро заплюхало… Счас-счас, еще немножко..
- Ква? – спросили из-под ног, из-под лап.. и.. и.. и там была ЖАБА!!!! Большая, страшная жаба!
Я заорала.
Так заорала, что дерево рядом с моей мордой рухнуло и загорелось. Озеро озеро плеснуло на него водой и успокоилось, все затихло, а я...
А я ревела.. Тут даже носовых платков не было, и а трава от моих слез горела.. а от чиха даже пенек загорелся.. А я ревелаааа!
Жаба давно удрала, но она была.. она была.. розовая. РОЗОВАЯ!!!!
Значит, я не дома..
И папы тут нет…
Я рыдала часа два, всю траву на этом лугу пережгла.
Идиоты!
В этой деревне жили кретины, дети идиотов и внуки умственно отсталых. Вышла я к деревне.. вылетела то есть.. увидала людей, обрадовалась – думала помогут, а они.. Орут, чтоб я (Я!) их не ела! Дебилы!
Да чтоб я в рот взяла это волосатое.. у них даже штаны волосатые.. Из шкур, представьте! да от них крокодила стошнит! Тупицы!
Потом на колени бухнулись. Ну это-то с чего?
Про мобильники они не слышали, про факс сказала – покраснели и заявили, что.. не, я падаю.. САМЦА РЯДОМ НЕТ! Достойного меня! Придурки!
Про Москву, Париж и Лондон понятия не имеют, от слов 9-1-1 креститься начали, бараны!
Я им русским языком говорю: дайте поесть! Корову приволокли. Прямо с копытами! Представляете? А она мычит и брыкается. Придурки!
Заорала на них – корову убрали, барана приволокли. Жареного. Совсем охренели! Да в нем наверно калорий миллиард!
Попросила морепродукты или салат – уставились как на говорящую корову. Дебилы!
И что мне теперь, жить тут7!
Папы нет, нормальной еды нет, косметики нету.. да и какая нужна косметика с моим типом кожи? То есть чешуи.. Мать твою так и так!
И самца тоже нету..
Ыыыыыыыыыыыыыыы!!!!
Я плелась по лесу, пиная хвостом всякие там дубочки-березки и рычала.
Придурочный мир!
Все сплошняком придурки! Кретины! Дауны! Децибелы! Или эти.. Как же это…Рррр! Береза, которую я сшибла, ударилась о другую, и на мою голову рухнуло чье-то гнездо!
Р-р-р-р...
На голову и шею что-то потекло, за ухо что-то зацепилось, на нос плюхнулась какая-то птица безразмерная – полкоровы, точно! И жуткая, как помада Земфиры. И как заорала – уши заложило! Да еще и клюнуть захотела, гусь-переросток! Уродка!
Пошла вон! Пошла!
Ой, мамочки…
Их две! И клювы какие.. Ааааааааааа! Я плюнула на одну, но эта шустрая дочка дятла кружилась вокруг, как придурочный Вуди из мультика, мельтешила в глазах, орала и быстро задолбала. Попробовала еще раз - попала на дерево, и оно загорелось. Птицы заорали еще сильней…
Сами дуры!
Дерево весело сыпало искрами – ой.. а ноль-два звонить на пожар или ноль-один? Ой, звонить-то нечем.. Мобильников тут нет. Ладно, счас я..
Тут же озеро вон, два шага.. Счас-счас.. отстаньте, психопатки в перьях. Я прицелилась по дереву хвостом. Попала!
Полыхающий столб по красивой дуге взлетел над лесом, перекувыркнулся и плюхнулся в озеро. Прям на лодку с рыбой.. Твою ж мать… Птички заткнулись в момент. А когда я покидала туда еще три дерева, которые тоже начали загораться, вообще смылись.
Вот! Не связывайтесь со мной! И вообще...
- Госпожу прогневил рыбак Туре? – спросила меня нога. Моя собственная.. Ой мама.. Может, я правда в больничке лежу – слетела с каблука, головой сильно приложилась. Не, ну дракон, куда ни шло, я как-то рубилась в одну ролевушку, королева была, летала на таком, там еще рядом такой эльф мускулами играл.. ой, не о том я, не о том.. ну в дракона поверю, но в говорящие ноги!
А?
- Госпожа?
Ффффух! Можно выдохнуть. В другую сторону от этого, говорящего.. Человек просто. У ноги стоит..
- Чего?
- Госпожу рассердил рыбак Туре? Зачем госпожа утопила его лодку?
- А я это.. скучно мне. Развлекалась я.. Деревца покидать.
Не говорить же, что я от птиц отбивалась и промазала?
Человек уставился на меня. А он ничего. Люблю блондинчиков.. Ничего так блондинчик, прямо Ричард Гир из «Красотки» м-м-м.. Весь такой в коже. Красавчик, а? Ойййй.. а сама-то в каком виде!
Чешуя не полированная, по фэйсу яйца размазались, на голове гнездо растрепанное.. мать моя женщина, ужжжас…
- Развлека…- блондинчику, кажись, стало плохо. Или он и был такой красный?
- Ага, – я быстро содрала с головы гнездо и красиво уложила хвост. Ну и улыбнулась, ясное дело, – А вы тут кто?
Но он мое внимание не оценил. Отступил даже. Ну я только улыбнулась ему – чего он?
- Шаман.. А госпожа не желает развлечься полетом? – предложил он как-то нервно, - Вон в ту сторону! Подальше от деревни.. А?
О! Мысль!
Я полезла на обрыв, как он и советовал. Расправила крылья…
Уй-я!!!!!
Здорово!!!!!!!!!!!!!!!! Йи-хххху! Я кувыркнулась в воздухе, сшибла какую-то серую птицу.. хххххорошо как!
Вышка? Какая вышка? А, новую построят…
Я летала пару часиков, проголодалась до того, что мне и корова уже ничего казалась. Грейпфрутов и креветок в этой провинции все равно не достать. А жареный барашек ничего.. с корочкой…и если лимонным соком полить.. и мерло посуше, холодненький, и гарнирчик красивой горочкой.. м-м-м.. Шаман, где ты?!
Шаман (эх, блондинчик, жаль, что я не в натуральном виде, вечер бы выдался горяченьким!) нашелся на дереве. Собирал какие-то цветочки. Чуть вместе с ними на землю не грохнулся.
- Госпожа вернулась?
- Шаман.. слышь, тебя как зовут?
Он сказал. Я попробовала повторить – не вышло.
- Чего? А ну повтори!
- Рикке эр Тоннирэ вель Тал-Сиэ.
- Короче, Рик. Я проголодалась. Приглашаю на ужин!
Рику натурально поплохело.
- Госпожа шутит?
Вот только не надо, не надо мне такие фокусы динамить! Я тебе не дура! Тренер у меня был вылитый этот Тонар. Гонял на снарядах, диетой морил, речи толкал о здоровом режиме, а сам только я из дома – с пивом в обнимку.
- Какие шутки? Еду гони! Значит, так: барашка полить лимонным соком, потом блюдо рыбки – печеной, со специями… канапе такие остренькие.. гулять так гулять, этому телу не страшно!
Шаман печально слушал. Еду, что ли, пожалел?
Наверно. Потому что на последней фазе его осенило:
- А госпожа не желает снова стать девушкой? Это просто..
Девушкой? Я застыла, как манекен. Дев…
Я заорала так, что шамана по земле покатило, как упавшую помаду… Дурак, идиот, кретин, раньше не мог сказать?!
Снова стать девушкой.. Снова получить обратно свои чудные ноги, свою талию, свою кожу матовую вместо этой чешуи.. Снова волосы расчесывать, снова девушкой стать, а-а-а-а!!!!
Эй, шаман, а ну стой! Куд-д-да?!
Блондинчик (нет, ну даже тут мужики какие-то слабые) нырнул за скалу. А ну стоять!
Я прыгнула вперед и нависла над скалой:
- А ну рассказывай!
- Госпожа, осторожнее!
Тьфу!
- Что?
- Ничего, - отозвался блондинчик, глядя, как я отплевываюсь от травы, - это был стог сена. Свежего..
- Тьфу! Пофли отсюда..
Нет, ну вы такое видели? Хорошо. Что меня не видит папа.. Ил еще кто. Со смеху бы померли.
Какой придурок придумал для превращения кувырканье через голову, причем спиной назад? Сам бы попробовал! Шея не складывается, гребень на спине колется как эпилятор, а уж хвост .. Я попробовала раз – сбила какое-то дерево и рассмешила всех птиц в округе. Еще раз – наступила себе на шею. Озверела прям. Больно же!
И теперь этот стог..
*** я этот стог, в *** на и после ***!
Тьфу!
- Госпожа, вы куда?
- Купаться! – рявкнула я. Блиииииииин, у меня вся чешуя в сене…
©Лена

 

[kolobusja]

Любовь безумная
Иногда Любовь сходила с ума. Учёные всякий раз гадал, отчего да почему происходит такой казус, щупали её, светили в глаз армейским фонариком, ковыряли в ухе ватной палочкой. А их за это щипала, корчила рожи и глупо мотала головой. Учёные очень удивлялись и долго чесали в затылке.
Затем Любовь начинала петь. Она нудным басом выводила трагические песни о несчастной себе, прекрасных утопленницах, пьяных ёжиках и питекантропа Илью Владимировича. Где Любовь встречала Илью Владимировича - науке было неизвестно, непонятно и весьма загадочно, и от такого сурового обстоятельства наука огорчалась и шла пить спирт, бросив безумную Любовь на произвол судьбы.
Когда последний учёный выползал на четвереньках из комнаты – Любовь умолкала и долго-долго сидела раскачиваясь, уставившись в стенку немигающим взглядом. Впрочем, это было объяснимо – Любовь была слепа. Так продолжалось день, месяц, год.
Приходил час, тот странный миг, когда в самый неподходящий момент Любовь прозревала. Она в ужасе осматривалась, со страхом изучала облупленные стены, брезгливо посматривала на пьяных учёных. Затем вставала. Собирала вещи, выпивала стакан водки – и уходила. Что бы через минуту, час день, год, век, сто тысяч лет вернуться снова. Ведь Любовь только притворялась нормальной, и безумие всегда путешествовало вместе с ней.
©pupyrchaty
======================

Мулечка, добрый канализационный монстр
Несколько историй про Мулечку, доброго канализационного монстра. Все под одной крышей. Только не пугайте Мулечку - она существо чувствительное.
Мулечка была положительной. Причем резко. А кто с этим не соглашался, тот был дурак. Потому как у Мулечки зубы и характер. Мулечка была добрый канализационный монстр. Что, впрочем, не мешало Мулечке обедать.
Мулечка и полет
Летать хотелось чрезвычайно. Мулечка страдала без полета. Со страшной, что ни наесть, силой.
- Ну и что с того, что я ужасный канализационный монстр? – хмурилась Мулечка всеми 13 желтыми глазами. – Ну и что, что я ем мальчиков на завтрак, учительниц – на обед, и не кушаю милиционеров на ужин – у меня диета. Разве я от этого должна страдать? Разве ж я не Человек?
Мулечка вздымала взгляд к небу. Круглое, как люк канализационного коллектора, оно подмигивало Мулечке звездами. Мулечка вздыхала. Она хотела быть космонавтом. Как Гагарин.
Местные улитки ее поддерживали.
Мулечка и слоны
Мулечка не любила слонов. Во-первых, потому что большие, а во-вторых, потому что смутно. Внушали ей слоны подозрения.
- Наверное, подкрадываются в ночи, и кусают! Большими, страшными зубами! – вещала Мулечка. – Ведь так и умереть можно!
Местные улитки боялись.
Мулечка прекрасна
Мулечка была прекрасна. Как банка со шпротами и космос.
- Я прекрасна, я в раю! – перевирала Мулечка подслушанные сериалы.
Местные улитки ей аплодировали. В душе.
Мулечка и музыканты
Мулечка любила музыкантов. Было в них что-то возвышенное. Особенно в скрипачах.
- Ах! - восклицала Мулечка, и жмурилась от удовольствия. – Вы так возвышены! Я в восхищении.
Музыканты не отвечали – они хрустели. Вместе со скрипками. И это было чрезвычайно приятно.
Одно было плохо – попадались скрипачи все реже. Мулечка, как любитель прекрасного, огорчалась. Вместе с ней огорчались улитки.
Мулечка и любовь
Мулечка мечтала о любви. Большой и чистой. Как весь канализационный коллектор.
- Вот вырасту, - сладко потягивалась она. – И полюблю.
Улитки ей верили.
Мулечка и Мечта
У Мулечки была Мечта. Маленькая и уютная. Мулечка хранила ее в баночке и изредка доставала на свет.
- У-тю-тю! – ласково шептала ей Мулечка, обвив щупальцем горлышко.
- ШШШШШШШШШ! – злобно шипела ей в ответ Мечта.
И Мулечка, вздохнув, убирала Мечту подальше. До лучших времен.
Мулечка - монстр
- Я монстр! – вставала на дыбы Мулечка и делала страшное лицо.
Местные улитки молчали. У них был обед.
Улитки над Мулечкой смеялись. У них Мечты не было, и чувствовали они себя превосходно.
Мулечка и трамваи
Мулечка, страшный канализационный монстр, очень боялась трамваев. Машин и мальчиков на велосипедах – не боялась, а трамваев – очень.
- Страшные-то они какие, - попросту говорила Мулечка. И сжималась. Где-то наверху зловеще громыхали трамваи.
Местные улитки Мулечке сочувствовали. Из солидарности. Как-никак – соседи.
Мулечка и прыгуны в длинну
Мулечка, страшный канализационный монстр, завидовала прыгунам в длину.
- Прыгунов много, а я – одна, - вздыхала Мулечка.
Улитки Мулечку не понимали. И от этого обидно было вдвойне.
Мулечка и сострадание
Мулечка была не абы как канализационный монстр, а добрый и сострадательный. Особенно она сострадала старушкам.
- Ах, как мне вас жалко! – искренне страдала Мулечка, отведывая старушек под шубой. И роняла слезу.
Старушки млели и протягивали Мулечке платочек. Мулечка была благодарна.
Улиток это решительно возмущало. Они терпеть не могли старушек. Из-за нафталина и конкуренции. Улитки тоже любили, когда их жалеют.
Мулечка была ангел
Мулечка была ангел. Это знали все.
- Мулечка, мы тебя любим! – так и говорили.
И тогда Мулечка сияла. Тихим, неземным светом. Ангелы и должны – сиять.
Ап!
Однажды была весна, и жизнь была прекрасна.
- Ап! - сказала Мулечка...
А улитки – остались. У них были свои дела.
©pupyrchaty

 

[kolobusja]

Машина Уничтожения не слишком впечатляла, на первый взгляд. Черная, эмалированая, размером со средний холодильник, с одной большой красной кнопкой и электронным табло на передней панели. Табло, как и положено, отсчитывало секунды.
-Это оно и есть?- спросил я.
-Разумеется!- Генерал даже возмутился.- Разве не видно?
-Ты какой-то странный,- покачала головой Оги.- Что еще может выглядеть как зловещий черный ящик с красной кнопкой и часами? Конечно, это Машина Уничтожения!
-А что она делает?
-Уничтожает что-нибудь, я полагаю,- ответил генерал.- Точнее узнаем через минуту, когда процесс активации закончится.
Цифры на табло показывали, что Машина заработает через 59 секунд.
-Её можно как-то выключить?- спросил я.
-Не скажу!- гордо ответил генерал.
-Эй, посмотри сюда,- Оги указала пальцем на табличку, привинченную к боку Машины.
"Для экстренного выключения,- гласила табличка,- разбейте стекло и перекусите красный провод."
Я поискал глазами, и нашел это стекло - маленькое окошечко, за которым виднелся пучок проводов.
-Но они там все красные!
-Значит, кусай любой.
-Ничего не получится!- захихикал генерал.- Чтобы разбить стекло, тебе понадобится молоток, а чтобы перекусить провода - кусачки. Молоток заперт в сейфе, а код к нему находится на пятом этаже, в тумбочке у коменданта. Кусачки можно найти в подсобке, ключ от которой утоплен в колодце на центральной площади, либо выменять у электрика на две бутылки пива, а пиво еще надо купить - как ни старайся, но за оставшиеся 15 секунд ты не успеешь выполнить этот квест! Ха-ха-ха!
Ни слова не говоря, я отцепил от пояса перочинный меч, выбил рукояткой стекло и со всей силы дернул провода. Два или три порвались, и табло погасло.
-Читер!- презрительно бросил генерал.
©bormor
================

Я сидел лицом к двери, поэтому первым заметил вошедшего. И обомлел. Новый посетитель был высок, мускулист, кучеряв - и совершенно, невообразимо чёрен.
-Оги,- позвал я, когда смог вернуть отпавшую челюсть на место,- а что, негры у вас тоже есть?
-Кто?- не поняла Оги.
Я мотнул головой в сторону вошедшего, Оги бросила на него быстрый взгляд и тут же повернулась ко мне. Её губы плотно сжались, а лицо приняло каменное выражение.
-Не обращай внимания,- процедила она, почти не открывая рта.- И не пялься так, это неприлично.
Я послушно уставился в свою тарелку.
-А всё-таки, кто это?
-Эльф,- отрезала Оги.- Сам не видишь?
Я незаметно покосился на странного эльфа. Да, действительно, из-под шапки угольных волос у него торчали острые кончики ушей.
-Значит, бывают и чернокожие эльфы?- уточнил я.
За соседним столиком кто-то закашлялся.
-Бывают,- процедила Оги.- Но называть их так не принято.
-А как же их называть?- удивился я.- Они ведь чернокожие, разве нет?
-Нет!- рявкнула Оги, и тут же испуганно понизила голос.- Уймись! Тебе что, нужны неприятности?
-Не нужны,- ответил я.- Мне просто интересно, как вы называете чёрных эльфов. Тёмными? Шоколадными? А, вспомнил - дроу!
За моей спиной послышался шорох ног - посетители поспешно покидали ближайшие столики. Я не придал этому значения. Оги мученически закатила глаза.
-Не произноси этого слова!- простонала она.- Никогда! Это... это неприличное слово!
-Да почему же?- не сдавался я.- У вас что, война с дроу?
-Наоборот,- вздохнула Оги.- У нас с ними мир.
Я хотел ещё что-то сказать, но мне на плечо легла тяжелая, внушающая уважение ладонь. Я поднял взгляд на её обладателя. Это был всё тот же остроухий негр, и глядел он на меня без улыбки, сурово нахмурив брови.
-В чём дело?- спросил я.
-Братишка,- сказал негр,- не парься. Можешь называть их как угодно. Я кочегар.
Он повернулся и направился к стойке. На моей рубашке осталось большое чёрное пятно.
©bormor
============
Итак. Имеются:
Главный Герой, он орк, искренне полагающий себя человеком;
Оги, Верная Спутница Главного Героя, эльфийка по паспорту, крашеная блондинка, несовершеннолетняя.
В какой-то момент они застревают на орочьей планете, без денег и без приличного корабля. У Героя есть, правда, малый корвет класса "Сквиг", с двигателем на бутербродах, но летать на таком убожестве - себя не уважать. В бою от него толку мало, скорость он выдаёт аж никакую, грузоподъёмность минимальная... Тем не менее, это всё, чем располагают герои.
-Проголодался?- участливо поинтересовалась Оги.- На, поешь.
-Это что?- с подозрением спросил я, принимая от неё пакет.
-Отработанный бутерброд,- ответила Оги.
Я заглянул внутрь. Действительно, бутерброд выглядел так, будто полностью исчерпал свои ресурсы: хлеб зачерствел, масло прогоркло.
-Знаешь, что-то не хочется,- скривился я.- Давай лучше сходим в кафе, съедим по булочке.
-Ты ешь, ешь,- ласково улыбнулась Оги.- Не привередничай.
-Да ладно тебе,- отмахнулся я.- Пойдём, угощаю.
Я полез в карман за бумажником - и не нашёл его. Оги отвела взгляд и непринужденно засвистела.
-Оги,- произнёс я.
-Да-да?
-Оги, где деньги?
Эльфийка вздохнула.
-Ты мне поверишь, если я скажу, что ты их потерял?
-Не поверю.
-Так я и думала.- Она снова вздохнула.- Какой ты недоверчивый, подозрительный тип! Ну ладно, признаюсь: я их взяла. И не тяни свои грабли, всё-равно отдать не могу, потому что уже потратила.
-На что?- спросил я.
-Вот,- Оги кивнула на мой бутерброд.
Я почувствовал настоятельную необходимость прислониться к стене.
-Оги, не шути. На что ты потратила наши деньги?
-Да на бутерброды же!- Оги даже топнула ножкой.- Что тебе непонятно? Сто двадцать тонн бутербродов, полный бак.
Я почувствовал необходимость сесть на пол.
-Продолжай,- попросил я.
-А что тут продолжать?- пожала плечами Оги.- Мне попался выгодный фрахт, а лететь далеко, аж в гномий сектор. Я и то боюсь, ста двадцати тонн может не хватить. Поэтому ещё в грузовой отсек набила под завязку, на всякий случай.
-Это ещё сорок тонн бутербродов?
-Ну да.
-Оги,- простонал я, закрыв глаза,- а что же ты повезёшь гномам, если места для груза уже не осталось?
-Да бутерброды же!- воскликнула Оги.- Как ты не поймешь?
Она развернула и протянула мне длинный список товаров, разрешенных для ввоза на гномью территорию.
-Вот, смотри!
Я быстро проглядел список. В нём насчитывалось сотни две наименований, в том числе около дюжины различных сплавов, штук шестьдесят всевозможных механизмов, десятка три инструментов и великое множество минералов. Последними тремя строчками шли: "Предметы Роскоши", "Ткани" и "Продукты Питания".
-Доберемся до гномов, а там продадим им полный бак отработанных бутербродов,- радостно объявила Оги.- Да ещё сорок тонн из грузового отсека впридачу.
-Ты называешь это продуктом питания?- спросил я, с сомнением разглядывая усохший бутерброд.
-Я - нет!- отрезала Оги.- А гномы не только называют, но и едят. Они такие неразборчивые! Ты когда-нибудь пробовал гномскую кухню?
-Нет,- признался я.
-И никто не пробовал,- кивнула Оги.- У гномов просто нет никакой кухни. Они полагают, что если пища не отравлена и в ней есть калории, то и говорить больше не о чем. Съел - и за работу.
©bormor

 

[kolobusja]

-Мы хотим попасть на этот фильм.
-Зачем?- равнодушно спросил робот-кассир.
-Очень надо,- сказал я как можно проникновеннее.
-Ясно,- кивнул робот.- Какие вам места? Полуторные, двуспальные, или вы будете только целоваться?
-Не будем!- решительно заявила Оги.
-Значит, сидячие,- робот поставил галочку в уголке билета и скорбно посмотрел на меня.- Ну, Вы её хоть по коленке погладите?
-Нет!- отрезала Оги еще решительнее, пока я не успел открыть рот.
-Не понимаю,- покачал головой робот.- А зачем тогда вам надо в кинотеатр?
-Мы намерены смотреть фильм,- объяснил я.
-О-о! Понял. Одну минутку.
Кассир порвал билет в клочки и взял из пачки новый бланк.
-В таком случае для вас действуют другие правила. Спешу заметить, что наш кинотеатр является приличным заведением, и на просмотр некоторых фильмов в нем введены возрастные ограничения.
Он указал карандашом на табличку у двери:
"Эльфы до 120 лет,
Гномы до 80 лет,
Хоббиты до 40 лет,
Тролли до 160 кг.,
Орки до 1 года
и гремлины любого возраста
не допускаются!
Для самок - 9-месячная скидка."
-Итак, назовите вашу расу, возраст и пол,- обратился он ко мне.
-Он орк,- быстро сказала за меня Оги.
-Вы уверены?
-А что, по нему не видно?
Робот уставился на меня своимим линзами.
-Ну-у,- протянул он неуверенно,- откуда мне знать? У него на лбу не написано.
-Прошу прощения,- Оги взяла у робота карандаш и мило улыбнулась.- Одну минуточку.
Она послюнявила грифель и написала что-то у меня на лбу.
-А теперь?
-Теперь - вижу,- кивнул робот.- Пол мужской?
-Вполне,- подтвердил я.
-А возраст? Вам уже есть один год?
-Да.
Кассир внимательно изучил меня еще раз и уныло вздохнул.
-Верю. Ну хорошо, а Ваша спутница?
Оги заметно смутилась.
-Я эльф... самка.
Робот сочувственно склонил голову набок.
-И Вы хотите сказать, что Вам уже есть 120 лет?
-Очень хочу,- со вздохом призналась Оги.
-Так что же Вам мешает?
-Она капитан космического корабля,- вмешался я.- Наш скаут стоит тут неподалеку.
-Ну и что?
-Ну, это же значит, что она совершеннолетняя, правда?
-Ничуть,- возразил робот.- Это может означать, что она умело обманула медицинскую комиссию. А при чем тут я?
-Я никогда никого не обманывала!- возмутилась Оги.
-Можно взглянуть на Ваши водительские права?- кассир протянул стальную ладонь.
-Одну минуточку,- попросила Оги.- Вы можете не слушать, о чем мы сейчас будем говорить?
-Нет проблем,- великодушно согласился робот, отстегнул уши и демонстративно положил их на стол перед собой.- Говорите.
-Ты соображаешь, что несешь?- прошипела Оги и незаметно всадила мне локоть в живот.- Зачем надо было говорить про скаут? У меня же в правах написан настоящий возраст!
-А как же тебе тогда выдали права?- удивился я.
-Взяли и выдали!- отрезала Оги.- У меня там так и написано: "слишком мала, чтобы водить корабли".
-Но ты водишь?!
-Конечно! У меня же есть права.
-Чего-то я не понимаю...
-И не поймешь,- тяжело вздохнула Оги.- Вы, орки, вообще многого не способны понять, так что не переживай.
-А с билетом что делать будем?
-Простите, вы уже договорили?- перебил кассир.- Я могу слушать дальше?
-Да, пожалуйста,- разрешила Оги. Робот прикрутил уши на место и сочувственно покачал головой:
-Извините, но я не смогу Вас пропустить. Вы, насколько я понял, несовершеннолетняя.
-Я же просила не слушать!- возмутилась Оги.
-Я и не слушал,- с достоинством возразил робот.- Я читал по губам.
-А можно опять воспользоваться Вашим карандашом?- попросил я. Робот протянул мне карандаш, и я вывел у Оги на лбу "Орк".
-А она говорила, эльф...- огорчился робот.
-Обманула.
-А говорила, никогда не обманывает...
-Тоже обманула.
-И вообще, не похожа... Худенькая какая-то, и нос курносый...
Я быстро приписал "уродливый орк". Подумал и добавил "самка".
Робот посмотрел на нас с укоризной.
-Нехорошо. Нехорошо обманывать честную машину. Стыдно вам должно быть. Ну ладно, раз вы такие...
Он протянул нам наши билеты, подчеркнуто холодно пожелал приятного просмотра и отвернулся.
-Что ты там написал?- прошептала Оги, когда мы отошли на безопасное расстояние.
-Неважно,- я поплевал на палец и торопливо стер надпись.- Пойдем занимать места.
©bormor
==============================

-Ну хорошо,- сказал я.- У вас война, понимаю. Пусть даже Война с большой буквы. Вы - Светлые Силы, они - Темные... а кстати, почему именно такое разделение?
-Ты глупый, да?- спросила Оги.
-Вроде нет...
-Да ты посмотри на меня! Ну, видишь?
-Что?
-А что видишь?
-Ну-у... ты симпатичная.
-При чем тут это?!- Оги топнула ногой.- Я блондинка, понял? Ну, пусть крашеная, неважно. А орки все брюнеты!
-Ну и что?
-Ну и то. Мы светлые, они - темные.
-Расизм в чистом виде,- пробормотал я.
-Он самый,- кивнула Оги.
-И что, из-за этого вы воюете? Из-за цвета волос?
-А что, повод ничуть не хуже другого,- пожала плечами Оги.- За что нам еще воевать? За территории? Это просто глупо, когда вокруг целый космос. За какие-то духовные или материальные ценности? У нас своих достаточно, уже некуда складывать.
-За истинную веру?- предположил я. Оги скривилась.
-Вот только не надо примешивать сюда религию! Ничего хорошего из этого не выйдет.
-Ну, может, за продовольствие?
-Ну уж нет!- Оги передернула плечами.- Орочья кухня... бр-р! Меня озолоти, всё-равно не стану есть эти "вчерахи" и "запердохи"! Гадость какая!
-А орки не едят эльфийскую пищу?
-Не-а, им национальная гордость не позволит. Пока "вчерахи" не закончатся.
-То есть, другого повода для драки вы не нашли?
-Ну, мы долго искали,- вздохнула Оги.- Нет, не нашли. Больше нам совершенно не из-за чего ссориться.
-А ссориться обязательно?
-Ну-у... а как иначе? Мы эльфы, они орки. Значит, нам положено воевать.
-Ага, ясно,- подытожил я.- Идет вселенская война блондинов с брюнетами. А рыжие за кого?
-А рыжие у нас гномы, они соблюдают нейтралитет.
©bormor
=====================

-Ну-ну, успокойся,- я не знал, как утешать плачущих космонавтов.- Ну, не сработала твоя эльфийская магия, подумаешь, важность!
-Много ты понимаешь!- сердито пробубнила девчонка, не переставая надрывно всхлипывать.- Я знаю, это потому, что я не-кра-си-и-ы-ы-ыы...
-Неправда,- почти искренне возразил я.- Просто... ну...
-У всех всегда получается!- сквозь слезы выкрикнула девчонка.- Я знаю, мне рассказывали! Если вот так скрестить ноги, а потом сделать пальцами вот так, и еще улыбнуться - любой орк тут же теряет голову, и вообще... А я... а я... несовершеннолетняя! Я еще не доросла до взрослых чар!
-Да нет, возраст тут не при чем,- улыбнулся я.- Просто дело в том, что я не орк, вот и всё.
-Да?- скептически скривилась девчонка.- А кто же ты тогда?
-Человек.
-Ха!- она даже фыркнула.- Не принимай меня за дурочку. Все орки так говорят, когда хотят заделать полуэльфа.
Я невольно покраснел.
-Но я вовсе не собирался...
-Вот-вот. И это они тоже говорят.
-Послушай! Но я же правда человек!
-Знаешь что?- девчонка уперла кулачки в бока.- Я, может, и правда молода и неопытна, но все-таки уже не ребенок, чтобы верить в людей. Да ты посмотри на себя в зеркало: ну какой из тебя человек!
-А как, по-твоему, должны выглядеть люди?
-Ну, люди - они где-то вот такого роста,- она показала ладонью примерно на уровне моего плеча.- У них длинные бороды, красные носы и на голове шлем с рогами. И у них имена заканчиваются на "ор": Викт-ор, Гект-ор, Александ-ор.
-А что ты еще знаешь про людей?- не удержался я.
-Еще люди ездят на собаках,- охотно сообщила девчонка.- Собака - это такое мифическое животное, вроде волка, но ручное. Простые люди ездят на одной собаке, а богатые - на целой собачьей упряжке. Это их кавалерия. А элитные войска ездят на хот-догах.
-На ком, на ком?!
-Ну, это на человечьем языке, "горящие собаки". Так они называют Адских Гончих. А еще у людей круглые волосатые уши, и лица разукрашены шрамами. Ну, покажи мне хоть один шрам? Уши я и так уже вижу.
-Не знаю, где ты нахваталась таких сведений,- пробормотал я,- но боюсь, они далеки от действительноти. Люди выглядят не совсем так...
-Конечно! Их же вообще не существует, это всё сказки.
-Ну, знаешь ли! Я не сказка!
-О чем я и говорю. Ты - орк.
-Если уж на то пошло, -ехидно заметил я,- ты тоже не слишком похожа на эльфа. Почему у тебя уши не заостренные?
Девчонка смущенно опустила голову.
-Потому что я необрезанная,- призналась она и покраснела.
-Что?!
-Ну, мне в детстве уши не купировали. Сейчас так многие делают... то есть не делают.
©bormor

 

[kolobusja]

-Доброго времени суток,- радушно поприветствовала меня самка.- Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Я сфокусировал взгляд на их ногах. Точно, мне не показалось. Это не унты, это собственная шерсть.
-Простите, Вы... хоббиты?
-Так точно!- самка широко улыбнулась.- Гретта Баулюс, внучатая племянница известного Фреда Скаткинса, из Пологих Холмов. Капитан этого корабля, к Вашим услугам. А это мой кузен, лучший друг и первый помощник, Гобо Авоськинс.
-Я не Авоськинс!- прошипел сквозь зубы Гобо.- Я Котомкинс!
-Да какая разница,- отмахнулась Гретта.- Кто тебя по фамилии называет?
-Никто,- горько вздохнул Гобо.
-Вы дорогой гость на нашем корабле,- Гретта широко взмахнула рукой, классическим жестом гостеприимства.- Все возможные удобства - в вашем полном распоряжении. Корабль у нас хоббичий, значит благоустроенный.
-Вы нас спасли?- уточнил я.
-Ну да,- кивнула Гретта.- В самый последний момент, как водится. Специально подгадали.
-Я вас не видел...
-А мы, хоббиты, хорошо умеем прятаться,- подмигнула Гретта.
-А...
-Хотите спросить, как здоровье Вашей спутницы? Она в порядке. Уже пришла в себя и получила свою порцию питательного бульона.
-Сопротивлялась,- мрачно добавил Гобо.
-Ну, мы же гостеприимный народ,- пожала плечами Гретта.- Как можно не накормить гостя?
-Кстати, вот Ваша порция,- Гобо подтолкнул ко мне тележку.- Приятного аппетита.
Я в нерешительности уставился на батарею судков и коробочек.
-А которая тут моя?
-Это всё Вам,- не терпящим возражений тоном сообщила Гретта.- Кушайте на здоровье.
-Можно праздный вопрос?
-Спрашивайте.
-А как устроен ваш корабль?
-Да вон, на карте всё нарисовано. Не бойтесь, не заблудитесь.
Я обернулся к стене. Действительно, карта. С четкими каллиграфическими надписями: "Столовая", "Кладовка", "Спальни", "Гостинная", "Библиотека" и т.д. Не без труда я нашел маленькое помещение, помеченное как "двигательный отсек".
-Я не то имел в виду. Мне интересно, какой тип двигателя вы используете? лошадей, голубей или, может, веревочные лестницы?
-Понятия не имею,- пожала плечами Гретта.- Я капитан, а не механик, и не обязана разбираться в двигателях. Работает - и ладно.
-Хоббиты - убежденные домоседы,- сказала Оги.- Встретить их в космосе - большая редкость.
-Это верно,- кивнула Гретта.- Только редкие отчаянные головы отваживаются на дальние путешествия. Таких непоседливых хоббитов все остальные считают сумасшедшими.
-У нас даже справки есть!- похвастался Гобо.
-А я и не подозревала, что у вас есть собственные корабли,- призналась Оги.- Раньше хоббиты всегда путешествовали в компании гномов.
-Времена меняются,- вздохнула Гретта.- Нам не удалось найти ни одного гнома-добровольца, согласного лететь в этот рейс.
-Опускаться на планету мы не будем,- категорически заявила Гретта.- Таможенные сборы, декларации, задержки... да ну их! Мы вас подбросим до орбиты, а дальше вы сами.
-Как - сами?!- ужаснулся я.
-В посадочномм модуле, конечно,- фыркнула Гретта.- Только уж не взыщите, мы вам выделим один на двоих.
-Это ничего,- тут же согласилась Оги.- Если он достаточно просторный.
-Вряд ли теснее, чем наша спасательная койка,- вполголоса пробормотал я.
-Пойдем, покажу,- Гобо взял меня за руку и потащил по коридору.- Сами выберете, какой вам понравится.
-Вот это - посадочные модули..?!
-Ага. Посадочные, спасательные, разведывательные. Они вообще универсальные, на все случаи жизни.
-Оги..?
-А что, мне нравится. Места хватит, и дизайн симпатичный.
-Но это же... Оги! Только безумцы могут спускаться на планету в бочонке с надписью "Плодово-ягодное"!
-А мы и есть безумцы,- хихикнул Гобо.- Я же говорил. Могу справку показать.
-Мы разобьемся,- уверенно заявил я.
-До сих пор никто не разбивался,- возразил Гобо.
-А много было попыток?
-Нет, вы первые.
-Заодно и испытания проведем,- мечтательно произнес механик.
-Я туда не полезу!
-Не выпендривайся,- Оги чувствительно ткнула меня локтем в бок.- Раз тебе говорят, что всё будет в порядке, значит, незачем волноваться. Ведь правда же?- спросила она у механика.
-Абсолютно незачем,- подтвердил тот.- Может, разве что, немного укачивать при посадке. Там, внутри, вы найдете гигиенические пакеты и мятные леденцы.
-Вот видите,- наставительно заметил Гобо.- У нас всё предусмотрено.
©bormor
=========================

-Эй, но здесь же...
Дверь захлопнулась.
-...темно!- закончил я шепотом.
Меня оружила тьма. Черная, непроглядная. Тьма, в которой орки, вроде бы, должны неплохо видеть. Орки - но не люди!
"Значит, я все-таки человек",- подумал я. Но эта мысль меня почему-то не обрадовала.
Прижавшись спиной к стене, я выставил перед собой тяжелый меч, но вскоре вынужден был его опустить. Долго так не простоишь, держа на весу метровую железяку. Без тренировки - так уж точно.
В абсолютной темноте звуки стали казаться громче и отчетливее. Где-то что-то капало, с размеренностью метронома. То слева, то справа раздавались тихие шорохи, топот маленьких ног, пару раз кто-то сдержанно пискнул. А потом рядом со мной засветились огоньки.
Я ничего не имел против огоньков. Мне только очень не понравилось, что они разбиты на пары. И что самое малое расстояние между ними никак не меньше ладони.
"Сейчас мне будет больно",- очень спокойно подумал я.
Огоньки не приближались, только изредка помаргивали - словно выжидали чего-то. Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я уже смутно различал четыре сгорбленные фигуры - каждая размером со среднюю овчарку. Вероятно, это и есть крысы. Крупные экземпляры, ничего не скажешь. Мутанты, наверное.
Я стоял и смотрел на крыс. Крысы сидели и смотрели на меня.
А потом в звенящей тишине подвала мне послышался шёпот - вкрадчивый, шелестящий, будто кто-то водил кисточкой по сухим листьям.
-Шшшто сс ним? Пошшшему ссстоит?
-Пошшшему не нападает?
-Не хошшшет дратьссся?
-Ссстранный.
-Ссстранный.
Крысы зашевелились, одна из них почесалась, и снова стало тихо. "Кап-кап-кап..."
-Он ссслеп.
-Ссслаб.
-Бесспомощен.
-Сссмешно.
-Зашшем сслепому сссабля?
-Он не мошшшет дратьссся.
-Ссстранно.
-Ошшшень ссстранно.
Значит, у меня в руках не меч, а сабля? Ну что-ж, буду знать.
Ситуация выходила настолько идиотская, что я счел за благо не дергаться, а принимать всё как есть. Говорящие крысы ростом с овчарку? Пусть будут говорящие крысы. Придёт розовая шестиногая собака - и ей наше почтение. Не придёт, а прилетит - совсем замечательно. Ничему не удивляться. И стоять смирно.
Четыре тени передо мной беспокойно заерзали.
-Напасссть? Укуссить?
-Ссслишком просссто. Сслепой. Нечессстно.
-Не опусстимся до бесчессстия.
-Ссстыдно.
-Ссстыдно.
-Пусссть уходит.
-Пусссть.
Я пошарил по стене - дверь на месте. Действительно, чего бояться, всегда успею удрать!
Крысы подались вперед, словно выдавливая меня из подвала.
-Уходи, ссстранный орк.
-Уходи отсссюда.
-Мы не хотим убивать.
-Хватит. Сссмерти. Хватит.
-Ссстранный. Не дерешшшься. Уходи.
"Квест,- подумал я.- Это же квест! Где враг - четыре крысы... и на них тоже действуют эти дурацкие законы войны! Сколько бы их ни убивали, крысы опять будут возрождаться... а где, если не в таверне? Значит, здесь, в подвале, всегда будет засилье крыс. И их раз за разом будут убивать. Бедные грызуны..."
Мне неожиданно стало жалко несчастных крыс.
-Уходи,- шелестели они, наступая на меня мелкими шажками.
-Сссгинь.
-Оссставь нассс.
-Проччь отссюда!
Что я мог сделать? У меня не было дудочки. Правда, в кармане...
Стараясь не делать резких движений, я вынул из кармана расческу, оторвал листок от блокнота и на ощупь принялся заправлять его между зубцов. Крысы забеспокоились.
-Шшшто он делает?
-Это опасссно?
-Укусссить?
Не дожидаясь, пока они примут роковое решение, я поднес расческу к губам и загудел в неё. Вышло фальшиво. Но я же и не музыкант.
-Шшшто это?
-Зззачем?
-Он сссвистит для насс?
-Этот ссстранный орк?
-Какая прелесссть!
-Но пошшшему?
-Шшего он хошшет?
-Ссследуйте ззза мной,- прошептал я, на секунду оторвавшись от расчески.
-Шшшто?!
-Зззашшем?
-Не ссспорьте. Пошшшли. Ссо мной. В другое месссто.
-Ну хорошшшо, хорошшшо... как скажешшшь.
Я нашарил сбоку дверную ручку, ногой распахнул дверь и попятился прочь, вверх по лестнице. Крысы спокойно и чинно последовали за мной.
-Э-элп!- сказал трактирщик, и рухнул задом на какой-то ящик. Посетители перестали жевать и с вытянутыми лицами проводили нашу компанию долгим взглядом.
-Всё,- сказал я, когда мы оказались снаружи.- Бегите отсюда. Неважно куда, главное - держитесь подальше от трактиров.
Крысы переглянулись, и молча разбежались в стороны. Одна на секунду остановилась напротив меня, встала на задние лапы, а передней уперась в грудь. Когтистые пальцы на миг сжались, легко пропоров куртку и расцарапав кожу, крыса коротко пискнула - и убежала вслед за остальными.
-Эй, больно же!- Вот и делай после этого добро...
-Ты что... ты что это творишь?!- красный как свекла трактирщик выкатился из дверей таверны.- Ты это... совсем, да? Ты их зачем...
-Ты просил вывести крыс,- громко и раздельно ответил я.- Вот я их и вывел.
-Э-э..?
-Твоя сабля,- я протянул трактирщику саблю - сам не помню, когда я успел подвесить её обратно на пояс.- А где мои деньги?
©bormor

 

[kolobusja]

Как-то раз у одного гоблина заболел живот. Так он, вместо того, чтобы горячую тряпку пожевать или лягушку на живот положить, к шаману побежал.
Шаман его пальцем в живот потыкал, ухо приложил, послушал.
- Ясно, - говорит. – Лезь на дерево. На нижнюю ветку.
Гоблин, охая, на дерево кое-как влез.
- Ногами цепляйся, - шаман говорит.
- Вниз головой, что ли, висеть? – спрашивает гоблин.
- Ну да, - говорит шаман. – И пасть разинь, кстати.
Ну, гоблин послушно вниз головой повис, пасть раззявил.
Шаман его палкой по животу – тресь!
Из гоблина булыжник выкатился. Чуть зубы по дороге не вышиб. А гоблину в момент полегчало.
Шаман только головой качает:
- Не иначе, тебя Большой Небесный Жёлудь по головушке шарахнул. Что ж ты камни-то жрёшь, как легендарная птица страус?
- Да я, это… - говорит гоблин. – Темно было. Иду по берегу, ногой что-то задел, а оно в воду – плюх! Я схватил, да и сожрал. Оно холодненькое такое было, скользкое… Кто ж знал, что это камень? Слушай, а правда, что эта птица страус камнями питается?
- Правда-правда, - говорит шаман. – Сам посуди – живёт он далеко на юге, в пустыне. Там, кроме камней – и нет ничего. Вот он и приспособился.
Крепко эти слова гоблину в череп запали. Подумал он минут десять, да на юг и отправился.
Пришёл в пустыню. Смотрит – вокруг сплошной песок, да скалы кое-где торчат. И птица одинокая стоит, безумным глазом на солнце смотрит.
- Привет! – кричит гоблин. – Слушай, научи, как ты камни жрёшь?
Страус только ойкнул, да голову в песок и спрятал.
- Ага! – говорит гоблин. – Не иначе, у него там что-то вкусненькое заначено!
Начал ямку рыть. Ярда не успел прокопать, наткнулся на что-то.
Вытащил, на зуб попробовал, от песка отряхнул, потом только рассмотрел.
Шкатулочка какая-то, дивными узорами расписанная. И завитушки всякие. Наверное, по- эльфийски.
- Наверное, там внутри что-то вкусное! – сообщает страусу гоблин.
Страус так и торчит головой в песке, и диалог поддерживать не хочет. Ну и ладно.
Гоблин шкатулочку-то камнем раздолбал… и аж с досады сплюнул.
Внутри только кусок пергамента, мелко-мелко эльфийскими рунами исписанный.
- И вот ради этого я в такую даль пёрся? – обиженно спрашивает гоблин у неба.
Небо, ясно облако, помалкивает.
Съел гоблин с горя птицу страуса и обратно домой пошёл.
Пришёл, шаману всю историю рассказал.
Шаман в пергамент целых два раза смотрел. Всё равно ничего не понял.
- Иди, - говорит, - к эльфам. Может, дадут чего-нибудь…
Пришёл гоблин в город. Эльфийское консульство отыскал. Не, хамить особо не стал, просто в кабинет к главному прошёл. Ну, двери у них хрупкие, кто ж им виноват?
Здоровьичка вежливо пожелал, да пергамент этот главному под благородный нос подсунул.
Эльфы, как увидели – аж по потолкам от счастья бегать начали:
- Священные тексты Феанора! – кричат. – Бесценный раритет! Брат, - это они гоблину-то? – что ты за это хочешь?
Ну, гоблин приосанился и начал перечислять:
- Значит, медвежатины жареной, маринованных опят, лягушек копчёных, да побольше, дикобраза в яблоках, самогонки, стало быть, бочонок…
- Поняли, поняли, - смеются эльфы. – Сейчас всё устроим.
Отвели гоблина в лучший трактир и полный пансион ему там на месяц оформили.
Гоблин, когда обратно в лес уходил – с трудом сквозь дверь на улицу протиснулся.
А эльфы потом ещё целый год всё племя поили. Да не дешёвой самогонкой, а южными винами!!!
Так что любой, пусть самый глупый, поход пользу принести может!!!!
©darkmeister
==========================

Гыгыдла и неудачный день
Гыгыдла вернулся в стойбище не то чтоб с фингалом, а с синячищем на пол-лица. На вопросы не отвечал, был обижен и хмур.
После того, как шаман щедро намазав пострадавшего мазью, влил в него литр бузинной самогонки, Гыгыдла оттаял и решился рассказать:
- Я, это, деревце решил поковырять…
Тут надо сделать лирическое отступление. И речь будет, как ни странно, об эльфах.
Никто никогда не задумывался, с чего это эльфы так тащатся по своим мэллорнам? Ну, красивые, ну ровные, ну высокие там. Это что, повод объявлять их священными и охранять с собаками и пулемётами? Сомнительно… Что-то тут не так… Эльфы отнюдь не дураки.
Всё объясняется проще. По весне в мэллорнах начинает течь сок. Только в отличие от всех прочих деревьев, сок мэллорна начинает бродить ещё в самом дереве, и если аккуратно надрезать кору, то на выходе эльфы имеют нефиговую бражку. Постояв пару дней на солнце, бражка достигает градусов тридцати. Эльфы потому и называют себя Высшим народом, что, в отличие от людей и гоблинов, способны дотерпеть, пока бражка не настоится до нужной кондиции…
Как уже было сказано, мэллорны свои эльфы охраняют как волчица младенцев. А чтоб всякие другие расы на халяву не пьянствовали. Забота о ближнем, понимаешь…
- Иду я, - рассказывал Гыгыдла, - вдруг вижу – дерево неизвестное. Нет у нас таких в лесу. Никогда не видел. Не, понятно что не мэллорн, ну а вдруг…
Короче, всё ясно. Гыгыдла, одержимый своим вечным любопытством, вытащил нож и принялся ковырять неизвестное гоблинской науке дерево, в надежде, что оттуда потечёт вожделенный сок. Это он зря.
Толстенная ветка зашевелилась, резко дёрнулась в сторону, и с размаху залепила Гыгыдле такую оплеуху, что гоблин отлетел футов на тридцать.
Полежав на травке пять минут, Гыгыдла решился приоткрыть правый глаз. Левый к тому времени заплыл и открываться не хотел. Увиденное радости Гыгыдле не добавило.
Над ним возвышался очень недовольный энт. Хорошоещё, что просто недовольный. Был бы рассерженный – и рассказывать эту историю было бы некому.
- Совсем сдурел, зеленокожий? Брум-брум-брум-брум… Я тебе что, брум-брум-брум, брёвнышко? А ежели я в тебе сейчас дырочку проковыряю?
Дожидаться этого эксперимента Гыгыдла не стал. Откатившись в сторону, он вскочил и сделал ноги.
- Как думаешь, - спросил Гыгыдла шамана, - энт в стойбище не придёт?
- Не придёт, - отсмеявшись, ответил шаман. – Зная энтов, точно тебе говорю – он до сих пор стоит и ругается. До послезавтра ругаться будет. А потом, глядишь, отвлечётся на что-нибудь. Ладно рассказывай дальше, во что ты ещё вляпался?
Гыгыдла недовольно покосился на шамана здоровым глазом, мол, откуда знаешь? Шаман заржал.
Схлопотав от энта по морде, Гыгыдла попёрся на речку. Типа, холодный ил к глазу приложить хотел. Но на речке его ожидал сюрприз. На мелководье плескался огромный сом.
Мимо халявной еды ни один гоблин не пройдёт. Естественно, Гыгыдла забыл обо всём на свете, и заорав, прыгнул прямо на сома, желая стиснуть его в крепких гоблинских объятиях.
Ну не везло сегодня Гыгыдле! (а когда везло?). Сом обниматься не пожелал. И вообще оказался скользким и скандальным. Вывернулся из-под Гыгыдлы, фыркнул что-то по рыбьи (явно матом), да ещё и от души заехал хвостом бедному гоблину в многострадальный глаз.
Шаман покачал головой:
- Тебя без аптечки в лес отпускать нельзя. Сом-то хоть большой был?
Гыгыдла с готовностью растопырил руки в извечном рыбацком жесте. Напрасно. Лучше бы поскромничал.
Потому что, растопыривая свои грабли, Гыгыдла ухитрился опрокинуть котелок с кипятком. На себя, что характерно.
Взрыв ругани перемешался с шаманским хохотом. Не переставая ржать, шаман достал с полки целый горшок с мазью против ожогов.
- На, мажься сам, горе ходячее…
Недовольно пыхтя, насупившись, Гыгыдла поставил горшок перед собой и принялся мазать руки.
Просто так этот вечер завершиться, ясно, не мог. В хижину тихонечко постучался Буттуг. А когда Буттуг стучится в дверь, дверь обычно падает.
Угадайте, где сидел Гыгыдла?
©darkmeister

 

[kolobusja]

- Ну-с, молодой человек, проходите. Полагаю, вы догадываетесь, что наша беседа будет иметь крайне негативный для вас оттенок.
- Ну чё я, чё сразу я-то… Ну, мы, в натуре, пива попили…
- И в результате употребления алкогольных напитков начали хулиганить?
- А чё он? Он, падла, рыпаться чё-то начал, козлом меня обозвал. Да сам он урод! Ну, я ему по рогам-то и влупил!
- Позволю себе заметить, что ваша речь носит отпечаток ненормативной лексики.
- Не, ну чё за наезды? Как могу, так и базарю, нах…
- Вы, молодой человек, отвратительно воспитаны. Кроме того, знания ваши оставляют желать лучшего. Каков ваш средний балл за этот семестр?
- Я пересдам, чес-слово! В натуре, гадом буду!
- Вам что-нибудь мешает успешно заниматься в обычном режиме? Соблаговолите ответить, будьте добры.
- Да я, это, ну, короче…
- Прошу вас, продолжайте вашу мысль.
- Не въезжаю я, чё вы базарите на лекциях…
Одетый в отглаженную набедренную повязку, старый длиннорукий морщинистый гоблин, ректор Ангмарского Королевского университета, распекал стоящего перед ним изящного юношу, наследника короны Зелёных дубрав, светлого эльфа Эстелиана по кличке Дуболом…
©darkmeister
================

На маленьком лесном пятачке, возле гигантского выворотня багрово потрескивали угли. Татуированный с головы до ног гоблин увлечённо тыкал ножом в жарящуюся тушу, пытаясь определить – готово или нет.
Бесшумно раздвинув кусты, на полянке возник эльф.
- Добрая ночь, славный охотник! Позволишь ли присесть к твоему костру?
Гоблин согласно кивнул и для убедительности похлопал рукой по земле.
- Твоя садиться. Твоя ужинать будет. Олень вкусный.
- Вкусный, - согласился эльф, чинно садясь и принимая из рук гоблина здоровенный, аппетитно пахнущий кусок мяса.
Какое-то время слышался только ритмичный звук жующих челюстей. Наконец, мясо было съедено, костерок вспыхнул ярче, полянка стала уютной и домашней. Наступило время бесед.
- Скажи мне, мой зеленокожий друг, каково твоё мнение об истинной природе звёзд, печально и таинственно смотрящих на нас сейчас с высоты? – начал эльф.
Гоблин посмотрел на ночное небо так, словно видел его впервые в жизни:
- Верхние люди костры зажигать. Верхних много, костров тоже много. Ночь тёмный, надо огонь гореть.
- Вот как? То есть ты полагаешь, что на небе живут люди?
- Все умирать. Человеки, гоблины, эльфa. Смелый охотник был, удобный дубина делал, хороший песня пел, умер – на небо идти. Хороший охота, ночь – небесные костры жечь. В спину стрелял, в бою убежал, умер – в Нижний Мир идти. Голодно там, плохо.
- Крайне любопытная у тебя жизненная позиция, - заметил, улыбаясь, эльф. – Следует ли из твоего красноречивого высказывания, что жить следует, рассчитывая на дальнейшее существование, и в соответствии с этим, стараться жить, стремясь к чему-то высокому?
- Твоя за смысл жизни спрашивать? – поинтересовался гоблин.
- Да, вот именно. Можешь ли ты, зеленокожий друг мой, будучи простым и неискушённым сыном природы, сказать что-либо об этом?
Гоблин неуловимо переменил позу. В глазах его появилась хитринка.
- Видишь ли, мой стройный длинноволосый друг, вряд ли я смогу ответить на столь интересующий тебя вопрос с определённой долей вероятности. Рассуждения подобного рода волнуют отдельных представителей разумных рас с незапамятных времён. Если мы обратимся к авторитетным источникам… Возьмём, к примеру, Эйнола Блистающего, философа Первой Эпохи. В его основополагающем труде сказано, цитирую: «Способен ли субъект, будучи органично вписан в окружающий мир, объективно оценивать бытие, являясь в то же время его подмножеством? Полагаю, что его субъективность является основным онтологическим препятствием на пути познания, хоть в какой-то степени приближающегося к абсолюту. Из всего вышесказанного, впрочем, не следует…»
Эльф распахнул свои и без того немаленькие глазищи на пол-лица. В его открытом рту сейчас можно было свить гнездо.
Гоблин довольно заржал. Отсмеявшись, он вытер лапищу об штаны и протянул её эльфу:
- Ну, давай знакомиться нормально. Уыгррх, из клана Ломающих Кости, Малая Шаманская школа, Ангмарский Королевский Университет, кафедра сравнительной лингвистики, аспирант.
Эльф привёл челюсть в нормальное положение.
- Айтинэль, Перворожденный, из клана Шумящих Листьев… А чего ты разговаривал-то так?
- В отпуске я! – Гоблин довольно потянулся. – Спирт будешь?
©darkmeister
=====================

Гоблины ржали так, как умеют ржать только гоблины. Им было смешно.
А ржали они над своим бедным израненным товарищем.
Гррыхм сегодня утром сцепился с чешуйчатым камнегрызом, и приполз в деревню весь в крови. Особо серьёзных ран не было, но исполосован он был знатно. Гррыхм собирался мирно отлежаться в своей хижине, но в недобрый для себя час попался на глаза шаману.
Шаман сказал:
- Лечить буду!
Коновал несчастный… Нет, в другое время всё было бы нормально. Дело всё в том, что шаман собирался вечерком пообщаться с духами. А готовиться к этому он начал уже с утра. Полтора литра бузинной самогонки в сочетании с грибной закусочкой – это, знаете, не шутки. Сознание расширяет – о-го-го как! Я уж не говорю о том, что из всех этих грибочков мухоморы выглядели наиболее невинно.
Чего? Отравиться мог? Кто, шаман? Шутите… Шаман, как истинный гоблин, справедливо полагал, что есть можно всё. Если я расскажу вам, что он лопал в позапрошлом походе, когда гоблины добрались до побережья, вас на монитор стошнит.
Но я не о том. Ну, собрался с духами беседовать – так вперёд! Занимайся своим делом и не отвлекайся. Нет же, шамана прибило целебное зелье варить. Раны смазать. Ага. Сварил, как же.
Всё прочие ингредиенты – это ладно, но со смолой дерева Кнюпп он явно переборщил. И ведь видно же было, что зелье излишне тягучее.
Шаман сварил суперклей.
То есть это потом выяснится, что он сварил суперклей. Пока что он, издавая заплетающимся языком невообразимо фальшивые звуки, с глазками, устремлёнными куда-то внутрь собственного мозга, щедро мажет Гррыхма с ног до головы своим якобы целебным бальзамом, обматывает его с ног до головы бинтами, мажет ещё раз и снова обматывает, и снова мажет…
Короче, успокоился он только, когда бинты закончились.
Бинты, спрашиваете, откуда? Эльфийские. Гуманитарная помощь называется. В прошлом году гоблины по пьяни пытались ограбить эльфийский склад. Так караульные эльфы подранили пару-тройку самых шустрых, а потом прислали в гоблинскую деревню целый обоз с бинтами и микстурами. Интеллигенты хреновы.
Ну вот. А пока, Гррыхм, простая душа, полагая, что шаману виднее, послушно поворачивается и разрешает себя намазывать. Ой, как он потом об этом пожалеет!
Собственно, он уже начал жалеть. Он зачесался. Ан не тут-то было!
- А повязки-то когда сымать? – поинтересовалась жертва экспериментальной медицины.
- Ну, высохнет, потом само отвалится, - небрежно заявил шаман. И начал отъезжать.
До Гррыхма дошло, наконец, что размотаться ему будет очень сложно.
- Эй! Чешется! – завопил Гррыхм.
Шаман вопль проигнорировал.
- Ты меня слышишь?
Шаман ничего не ответил. Он уже беседовал с духами, и глазки его крутились спиралеобразно.
- Тьфу! – от души плюнул Гррыхм и переваливаясь, как личинка на ножках, выполз на улицу.
Зря он это сделал. Увидев это ковыляющее белёсое угробище, сидевшие на улице гоблины рухнули от смеха. Хохот грянул с такой силой, что с тотемного столба свалилось чучело совы, прибитое, между прочим, гвоздями.
Я всё понимаю, ребят. Над больными смеяться нехорошо. Но если бы вы это видели…
Гррыхм, выглядящий как неопохмелённая мумия фараона, корчится и корячится, пытаясь хоть как-то двигаться в этой проклеенной на совесть куче повязок. Глазки у него от злобы и бессилия светятся багровым. Ругается он так, что летящий на высоте трёхсот футов ястреб замирает в воздухе, а потом неприлично улепётывает, махая крыльями в темпе колибри. Гррыхм плюётся во все стороны, яростно скребёт бинты когтями, но это приводит только к тому, что вместо гигантского опарыша он напоминает гигантского опарыша в бахроме.
А зрители ржут.
А Гррыхм хочет почесаться.
А клей твердеет.
А шаману пофиг, он в отключке.
Короче, Гррыхма отнесли в ближайшее болотце. Сунули туда (ещё хорошо, что не вниз головой) и сказали: «Сиди, отмокай».
Отмокал Гррыхм трое суток.
Монологи его я вам приводить не буду. Могу только сказать, что несмотря на середину лета, трава по берегам болотца пожелтела и скукожилась, а листья на ближайших деревьях повисли унылыми комочками.
Кое-какая польза от всего этого была. В деревню Гррыхм вернулся, волоча на плечах тушу свежеиздохшего медведя. Бедняга получил разрыв сердца, когда нарвался на ворочающегося в болоте отмокающего гоблина.
Треть туши, впрочем, Гррыхм сожрал по дороге. Оголодавши был, понятно.
А к хижине шамана он больше на полёт стрелы не подойдёт.
©darkmeister

 

[kolobusja]

Как гоблины встречали Новый Год
Шаман вывалился из транса в состоянии полнейшего изумления.
- Это как понимать? – бормотал он. – Что за новости такие? Какой-такой Новый Год?
Висевшие на стене хижины черепа злорадно скалились, но в беседу не вступали.
Вздохнув, шаман пошёл к вождю.
- У нас проблемы, - заявил он с порога.
- Выкладывай, - мгновенно посуровел вождь.
Выслушав двухчасовой отчёт шамана о встрече с богами, вождь посуровел ещё сильнее.
- Значит, говоришь, боги велят нам праздновать какой-то Новый Год? А где мы снег возьмём? Нам что, обратно на север откочёвывать? Слушай, а боги здесь вообще при чём? Мы же, вроде, своим духам поклоняемся?
- Сам Великий Эру нарисовался, - торжественно ответил шаман.
- Да? И какой он? – заинтересовался вождь.
Шаман попытался что-то показать жестами, но потом махнул рукой и просто изобразил на морде крайне уважительное выражение.
- Понятно, - протянул вождь. – Значит, отвертеться не удастся. Ну, ладно, давай в подробностях, чего делать-то надо?
В племени закипела работа.
Самогонные аппараты клокотали на полную мощность. То, что в Новый год после полуночи надо как следует выпить, гоблины усекли на раз.
По зрелому размышлению снег решено было заменить грязью. Изготовление снеговиков было поручено гоблинятам. Те уяснили, что можно безнаказанно пачкаться и нашлёпали из грязи уродцев в промышленных масштабах. Устряпанные с ног до головы гоблинята были от них неотличимы.
С подарками было решено не заморачиваться. Общее мнение выразил тощий и вечно голодный Гыгыдла:*
- В задницу Мелькора всякие подарки! Предположим, подарю я Жрыггу жареного кабана. А он мне в ответ что? Недопечённую лягушку? Оно мне надо?
Ёлку вкопали на центральном пятачке. Немного криво, правда. Выглядела ёлка умопомрачительно. Игрушек у гоблинов отродясь не было, поэтому украшали ёлку всем миром, кто чем мог. На ёлке трепетали обрывки шкур, аппетитно (и не очень) пахнущие полоски мяса, шелестели куски сверкающей змеиной чешуи. Некоторые из женщин повесили на ёлку ожерелья (не самые любимые). Глядя на них, воины тоже начали пристраивать на дерево оружие (у кого оно боле менее блестело). Долго смотревший на эти хлопоты Буттуг пошёл в хижину и приволок оттуда запасную дубину. Попытка повесить её на дерево успехом не увенчалась.
На верхушке ёлки красовался череп. Шаман чуть колданул, и глазницы черепа светились жёлтым огнём, а зубами он выстукивал какой-то однообразный ритм.
Ближе к полуночи гоблины начали рассаживаться вокруг ёлки. Шаман, запрокинув голову, отслеживал по звёздам точное время наступления полуночи. Буттуг, переминаясь с ноги на ногу, торчал рядом, ожидая сигнала.
Буттуг должен был, по замыслу шамана, изображать куранты. Для этой цели шаман, скрепя сердце, выдал ему из своих запасов новенький медный котёл, и Буттуг должен был по данному сигналу двенадцать раз в него звякнуть.
За пару минут до полуночи шаман толкнул вождя в бок:
- Речь давай говори!
Вождь недаром был мудр. Речь его многословием не отличалась и звучала так:
- Ребяты! В прошлом году было много чего интересного! Но это всё фигня! А теперь мы повеселимся, а потом выпьем и будем плясать! Ура!
Гоблины взревели и радостно подхватили клич. Созвездие Серпа Валаров на небе даже слегка покачнулось. Шаман махнул Буттугу рукой – мол, давай звони!
Это шаман не подумал. Естественно, Буттугу хватило двух ударов. После второго удара котёл представлял из себя мятую медную лепёшку, которая звенеть уже не могла при всём желании.
- Скотина ты, Буттуг, - пробурчал шаман сквозь зубы. – Ладно, хрен с ним.
И громко объявил:
- Начинаем праздничный концерт!
Слова «концерт» гоблины не знали. Поэтому просто потихонечку стали прикладываться к бурдюкам с самогонкой.
Шаман набросил на себя одеяние из шкуры мохеровой горной анаконды, а вместо бороды прицепил хвост вислоуха, отчего моментально приобрёл полнейшее сходство с позеленевшим от похоти козлом.
Гоблины и ухом не повели. Обкурившегося шамана они ещё и не в таком обличии видали.
Шаман продолжил:
- Здравствуйте, детишки! – выдал он полученную от богов фразу.
Гоблины заржали. Шаман обиделся:
- И нечего смеяться. Положено так. Ну, раз не хотите видеть меня, тогда все дружно зовём Снегурочку!
- Это кто? – осторожно спросил Буттуг.
- А вот позовёшь и узнаешь! – огрызнулся шаман. – Не бойся, она не страшная.
Буттуг презрительно повёл могучими плечами и рявкнул: «Снегурочка!!!» так, что ближайшая хижина покосилась.
На роль Снегурочки вождь определил свою младшую жену. Та не поняла вообще ничего, но уловила главное – весь вечер она будет в центре внимания. Когда она, кокетливо сшибая бёдрами сухие сосенки, вошла в центр освещённого круга, гоблины ахнули. Такого зрелища они ещё не видели.
Справедливо рассудив, что по поводу праздника ей всё позволено, младшая жена вождя оставила на себе только две узенькие полоски шкуры. Все оставшиеся (немаленькие) места она натёрла маслом и раскрасила цветными узорами. Браслетов на ней звенело в общей сложности штук сорок.
Челюсть вождя непроизвольно отвисла, а глазки подёрнулись масляным блеском.
Продефилировав вокруг ёлки, как по подиуму, Снегурочка томно облизала губы, и повернувшись к шаману, спросила:
- И чё дальше?
- Дальше – стишок, - заявил шаман. – Где Жрыгг? Хоть на что-то сгодился!
Юное гоблинское дарование не замедлило появиться. Быстренько дожевав лягушку, он закатил глаза к небу и выдал стих:
- В лесу родилась ёлочка!
В лесу медведь живёт!
Мы гоблины, мы – сильные,
Медведя мы съедим!!!
Наконец-то талант Жрыгга был оценен. Племя восторженно зарычало и заулюлюкало. Жрыгга подхватили на руки и три раза подбросили в воздух. Поймали, правда, только два раза. Ну, ничего, грязь в луже была мягкая.
- А когда танцы будут? – капризно вопросила Снегурочка.
Словно из ниоткуда возникли боевые барабаны. Впрочем, ритм зазвучал вполне себе весёленький. Веселье пошло по нарастающей. Гоблины пустились в пляс.
- Танцуют все! – махнул рукой шаман.
Вождь, давно уже отслеживающий раздухарившуюся Снегурочку масляным взглядом,
уволок её в хижину. К празднующим гоблинам Снегурочка вернулась только часа через два, с безнадёжно испорченным макияжем, но довольная донельзя.
Самогонка лилась рекой, гоблинята хулиганили как хотели, воины и женщины плясали вовсю. Праздник явно удался.
Под утро вождь с шаманом допивали третий бурдюк самогонки.
- Ну, вроде всё, - облегчённо вздохнул вождь. – Отпраздновали. Как думаешь, боги остались довольны?
- А хрен с ними, с богами, - неожиданно весело ответил шаман. - Мне, во всяком случае, понравилось. Хорошая традиция будет!
И оба заржали.
©darkmeister
===================

Рыцарь и Др. возвращаются
Из дальнего угла пещеры, скрытого от рыцаря каменной ширмой, доносилось сердитое сопение. Оно сопровождалось клубами дыма и подрагиванием шипованного хвоста, кончик которого за ширмой не поместился.

Рыцарь виновато ковырял пол пещеры металлическим носком металлической же ноги, дожидаясь, когда дракон соизволит перестать сердиться или хотя бы сопеть, и обратит на него, рыцаря, внимание.
- Прекрати портить помещение, - наконец проворчал дракон, - навертел, понимаешь, проруби своей пешней. А ну, быстро сделай, как было.
Рыцарь облегченно вздохнул, послушно заровнял все двенадцать дырок и для надежности пропрыгал по ним зайчиком, издав при этом звук, отдаленно похожий на звяканье кастрюлек.
- Мне эта пещера, между прочим, почти в половину сокровищ влетела, - продолжал ворчать дракон, - за одни риэлотрские услуги сколько отдал! А вот если бы кое-кто не шлялся неизвестно где, а занялся обменом, то этот кое-кто кое на чем мог бы неплохо заработать!
Рыцарь попытался втянуть голову в плечи, дабы изобразить крайнюю степень стыда, но голова не втягивалась – мешали доспехи. Тогда он снова начал потихоньку ковырять пол. Шлепок хвоста заставил его вздрогнуть и прекратить это увлекательное занятие.
- Я что сказал?
- У тебя глаза на хвосте, что ли? – рыцарь шмыгнул носом.
- Нет, интуиция, - в голосе дракона слышалось плохо скрытое самодовольство, и рыцарь понял: теперь можно.
- Зачем вообще надо было переезжать? – спросил рыцарь, притоптав последнюю дыру. – Старая пещера и уютнее была, и привычнее, и вход у этой ужас как высоко – пока доберешься, все латы проржавеют от пота.
- Как зачем?! – прогрохотал дракон. Голова его показалась над ширмой, и два огромных круглых глаза сердито заблестели в темноте. – Ты что говоришь? Уютнее! Не уютнее, а теснее. Там сколько залов у нас было? Три! А здесь? Тридцать три! А стоянка первобытного спелеолога? А наскальные граффити его же кисти? А ванна в виде естественного водоема? Да пещере этой цены нет!

Рыцарь хотел хмыкнуть, но передумал. Граффити в пятом и семнадцатом залах он рисовал собственноручно, стоянку спелеолога в тридцатом разбивал тоже он. Правда, пришлось помучиться, зато старый хозяин пещеры не поскупился и заплатил намного больше, чем они с драконом заработали за год совместной деятельности.

- Я жду, - напомнил дракон. – Ты, кажется, обещал дать вразумительное объяснение своему двухнедельному отсутствию.
- Ну… понимаешь… дело в том, что я встретил принцессу.
- Хххе. Ну и рыцари нынче пошли. Чего только не сочинят, чтобы не работать. Ты думаешь, я поверю, что ты две недели не мог от нее отбиться?
- Да я и не отбивался!
- Пробовал хоть?
- А надо было?
- А как же! Знаю я этих принцесс, от них иначе не отделаешься.
- Ты не понял. Она мне понравилась.
- Хм. Тогда действительно, отбиваться сложнее.
- Слушай, дракон. Я и не собирался с ней драться!
- Да?
- Да. Я собираюсь на ней жениться.
- Ого.

Дракон заметно опечалился.
- Бросаешь меня, значит. Нет, я все понимаю. Людям это нужно для продолжения рода и вообще. А я-то пещеру выменял. Думал, нам хорошо тут вдвоем будет. Эх. Да ты не обращай на меня внимания.
Дракон махнул лапой и вздохнул.
- Не могу не обращать.
- Правда?
- Правда. Ты ж мне как брат. И еще - мне помощь нужна.
- Ладно. Помогу, как брату. Что там у тебя?
- Можно мне привести принцессу сюда? Не-не, не навсегда. На часок примерно. Потом она уйдет.
- Уйдет? Это хорошо. А приходить ей обязательно?
- Видишь ли… Я ей сказал, что пленил одного дракона.
- Ха. Хотел бы я посмотреть на дурня, который сдался тебе в плен.
- Вообще-то… Я имел в виду тебя.
- МЕНЯ?!

Минут пять дракон пылал гневом и пыхал огнем.
- Наглец! – рявкнул он. – Наглец и враль бессовестный!
- Ага, - смиренно согласился рыцарь.
- Меня? В плен?!
- Подыграть старому другу трудно, да?
- Трудно!
- Ну, пожалуйста, - заканючил рыцарь.
- Трудно, - уже менее уверенно сказал дракон.

Рыцарь молчал. Дракон еще немного побурчал «наглец», «трудно, да-да, трудно» и «врать мы не приучены». Потом нехотя сказал:
- Только ради нашей дружбы.
- Спасибо! – обрадовался рыцарь и, громыхая, бросился к дракону – быстро, насколько позволяли латы.
- Ну, ну, - смутился дракон, - вовсе необязательно колоть меня своими железяками. Подумаешь, пустяки какие. Если это все…
- Не все.
- Не все?
- Да. То есть, нет. То есть, да. А можно, я на тебя ошейник надену?
- ЧТО?! ОШЕЙНИК?! НАГЛЕЦ!

***

- Как тут мрачно, - поморщилась принцесса, заходя в пещеру.
- Не нравится? Никто и не держит, - раздался голос из-за ширмы.
- Это дракон? Невоспитанный какой. А поздороваться?
- Здрасьте, - буркнул дракон.
- Он воспитанный, - быстро сказал рыцарь. – И вообще, хороший очень.
- Разве драконы бывают хорошими? – удивилась принцесса. – А, я поняла. Это он при хозяине хороший. Эй, дракон! Скоро у тебя еще и хозяйка будет.
Дракон засопел.
- А чего он не выходит нас встречать? – спросила принцесса.
- Я выйду, - сказал дракон, - я ка-а-ак щас выйду!

- А он и не большой вовсе, - критически заявила потенциальная хозяйка, окинув взглядом дракона.
- Молодой еще, - извиняющимся тоном произнес рыцарь.
- И глупый, наверное.
- Кто глупый? Я – глупый?!
Дракон, позвякивая цепью, приделанной к ошейнику, добрался до кучи мешков, находящихся в противоположном углу пещеры и стал в них рыться.
- А в мешках что – сокровища? – спросила принцесса.
- В некотором роде, - отозвался рыцарь. – Это мы переехали недавно, вещи разобрать не успели.
- Мы? – удивилась принцесса.
Рыцарь замялся, но тут раздался торжествующий голос дракона:
- Ага! Нашел!
Дракон извлек из мешка потрепанную книжицу и потряс ею над головой.
- И что это? – насмешливо спросила принцесса.
- «Материалы конференции «О некоторых аспектах рыцарско-драконьих поединков в свете резолюции, вынесенной съездом глав присоединившихся королевств за круглым столом»».
- К чему присоединившихся? К круглому столу? – изумленно спросила принцесса.
- Ну, и кто из нас глупый? – ухмыльнулся дракон и стал листать «Материалы…»
- Вот, - наконец произнес он, выставил вперед одну лапу, закатил глаза и завыл:
- Упал дракон на поле боя,
Сломали вороги крыло.
Ах, мой хороший, я с тобою,
Тебя не брошу все равно!

Минуты две все молчали. Потом дракон закрыл книжку, смахнул слезу и шмыгнул носом.
- Между прочим, третье место на поэтическом поединке, - гордо заявил он. – Почетная грамота и бронзовый коготь грифона.
- Как-то рифма «крыло – все равно» не очень…
- Да что б ты в рифмах понимала! И вообще – рифма не так важна! Важно содержание. Какой накал чувств! Какая экспрессия! Драконья трагедия, понимаешь! А она – рифма…
- Погоди-погоди… А сколько участников на этом поединке было?
- Сколько-сколько… Неважно. Ну, три.
- Все ясно. Поэтический вечер будем считать оконченным. Где тут у нас сокровища? Мне к свадьбе нужны серьги с бриллиантами, колье изумрудное и диадему, лучше берилловую.
- Сокровища - мои! – зарычал дракон, медленно приближаясь к принцессе. – Не позволю!
- Молчи, животное! Ты – пленник рыцаря, значит сокровища его, а, стало быть, и мои!
- Ах, пленник! А ну, рыцарь, скажи ей правду!
Принцесса и дракон уставились на рыцаря, первая – выжидающе, второй – гневно.
- Правду? Хорошо. Видишь ли, дорогая, я действительно не сражался с драконом.
- Ты меня обманул?!
- Нет, ну что ты. Скорее, ввел в заблуждение. Дракон сам согласился стать моим пленником. Без боя.

Тут дракон так и сел.
- Коварство, предательство, вот и верь после этого… - забормотал он.
- О, - сказала принцесса рыцарю, - ты еще больше вырос в моих глазах. Ты обладаешь такой силой, что чудовища сдаются в плен, едва тебя увидят. Но все равно. Мне нужны сокровища, а поэтому дракона придется убить.
- Убить?!
- Давай-давай, убивай, - грустно сказал дракон.
- Ну да. Убить. Заколоть. Отсечь голову, лапы, сломать крыло и принести мне драгоценности. А я с удовольствием посмотрю на поединок.
- Убивай давай. Устрой показательную бойню в честь дамы сердца.
- Ну же, - принцесса нетерпеливо топнула ногой.
- Я не буду этого делать, - сказал рыцарь. – Дракон только понарошку мой пленник, а по правде он мой друг.


- Может, надо было подарить ей какую-нибудь цацку на память? – сказал дракон, вытаскивая из мешков свою библиотеку.
- Нет, - твердо ответил рыцарь. – Обойдется. У нее и так их знаешь, сколько.
- Странно, - сказал дракон, выныривая из очередного мешка, - мне почему-то даже немного стыдно, что я не дал себя убить. И тебе пришлось-таки отбиваться от принцессы. А ведь семью хотел создать, ячейку, понимаешь, королевства. Благое дело.
- Не переживай. Все путем. Найду себе другую, не золотую, а простую. Или не найду. Какая разница.
Они помолчали.
- Знаешь, дракон. Если ты когда-нибудь познакомишься с симпатичной драконихой, я обещаю – сдамся тебе в плен без боя.
- Договорились. Только это не скоро будет. Лет через триста, не раньше.
- О, жалко. Значит, не гулять мне на вашей свадьбе.
- Не гулять, значит.
Они снова помолчали.
- Да, и еще, - сказал рыцарь. – Я перед тобой все-таки виноват. Не знаю, простишь ли.
- Все, забыли, - отмахнулся дракон.
- Я не о при.. не об этом. Те наскальные граффити… Это я их рисовал.
- Молодец.
- Что?!
- Молодец, говорю. Талантище. Да знаю я, что ты. Поэтому и выменял именно эту пещеру – чтоб какой-нибудь эксперт-искусствовед подделку не обнаружил. Главное, не говорить об этом никому. Я ведь знаешь, что придумал? Надо экскурсии по залам пещеры организовать. Так что завтра разрисуешь еще пару-тройку залов, а послезавтра займешься организацией досуга королевских вельмож. Ну все, все, не надо меня своими железяками колоть. Да-да, и я тебя тоже. И я тебе. Спокойной ночи.
©nata_golovanova

 

[kolobusja]

-Эй, самка, как тебя там звать... Слышишь? Твой дружок у нас! Выходи, и чтобы без глупостей!
-Слышу,- раздался по мегафону ровный, очень спокойный голос Оги.- Готовьтесь. Я уже иду.
Мне отчего-то стало не по себе. Похитителям, кажется, тоже. Они нервно зашевелились.
Дверь медленно, с тоскливым скрипом отползла в сторону, открывая длинный темный коридор. В луче света закружились пылинки. А потом сквозь пыль и полумрак проступило бледное пятно - неспешно бредущая к выходу девочка с плюшевым медвежонком в руке.
-Мама,- прошептал адъютант. Майор ничего не сказал, только смертельно побелел и покрылся испариной.
Я во все глаза уставился на Оги. Когда она только успела так преобразиться? Обычный брючный костюм сменился желтеньким сарафанчиком в цветочек - коротким, выше колен. Ноги в неуклюжих тупоносых туфлях казались особенно тонкими и хрупкими. А волосы... я не поверил своим глазам - по плечам эльфийки струились длинные локоны кардинально синего цвета! Оги медленно шла навстречу похитителям, слегка склонив голову, так что глаз не было видно под густой чёлкой, и покачивала за лапу плюшевого медвежонка.
-Мама,- прошептал и майор тоже.
Оги вышла из здания и остановилась. Только пряди волос и полу сарафанчика картинно шевелились на ветру. Обычная маленькая девочка, с виду совершенно безобидная...
-Я пришла,- тихо, почти шепотом, произнесла Оги. А затем подняла лицо и улыбнулась.
Это была великолепная сцена! Один простой жест - поднятие головы - Оги умудрилась растянуть секунд на десять. А уж когда уголки губ медленно поползли вверх, и из-под них сверкнул белый молочный зуб...
-Отходим!- взревел майор, у которого сдали нервы.
Я почувствовал, что хватка на локте немного ослабла, рванулся и побежал навстречу Оги.
-Оги!- заорал я.- Не на-а-адо! Беги!
Мне под ноги некстати подвернулся обломок кирпича, и я со всего размаху грохнулся на асфальт прямо под ноги эльфийке.
Неизвестно, что подумали захватчики, но это явилось для них последней каплей. Их просто сдуло с площади, только подмётки засверкали.
-Вставай,- скомандовала Оги.- И бежим. Пока нас не расстреляли с крыши.
©bormor
==================

-Уй-я-у-а-у!
Нори, который ничего не подозревая открыл нам дверь, заорал как ненормальный и отпрыгнул с места метра на два назад.
-Нори, ты чего?- удивился я.
Оги легонко отстранила меня плечом и прошла вперёд. Нори отпрыгнул еще на два метра.
-Не подходи-и-и!- завизжал он.
-Да что с тобой?- окликнул я его.- Не узнал? Это же Оги, твоя сестра.
-Оги, Оги,- судорожно закивал головой Нори.- Всё в порядке. Хорошая самочка, только не волнуйся.
-А я и не волнуюсь,- тихо и спокойно ответила Оги, делая шаг вперёд. Нори попытался отступить еще дальше, но упёрся спиной в стену.
-Я твой брат,- быстро и сбивчиво заговорил он.- Мы с тобой одной крови. Помнишь, я тебе в детстве колыбельную пел? Ля-ля, ля-ля-ля... вспомнила? И подарил тебе резиновый мячик. И нес на спине, когда ты разбила коленку...
Оги глубоко вздохнула и устало уронила медвежонка на стул.
-Мне надо переодеться,- пробормотала она, массируя виски.- И смыть эту дурацкую краску.
-Вот и умница,- тут же поддержал Нори.- Ванная там.
Он проводил сестру взглядом, пока она шла в ванную, и только тогда утёр со лба выступившую испарину.
-Уфф! Нельзя же так пугать порядочных эльфов!
-Да чего ты испугался?- спросил я.- Ну, подумаешь, переоделась сестрёнка. Не так уж она страшно выглядит.
-Не так уж и страшно?!- подскочил Нори.- Она выглядит как маленькая безобидная девочка! И это, по-твоему, не страшно?!
-По-моему, нет.
-Ты и правда какой-то толканутый,- удивленно заметил Нори.- В природе нет никого и ничего страшнее маленьких безобидных девочек! Они несут смерть и разрушения, их путь отмечен дымящимися развалинами и обезглавленными трупами. Эти полумифические существа...
-Что значит полу-мифические?- перебил я.
-Это значит, что веришь ты в них или не веришь, возможно из существование или невозможно - они всё-равно иногда появляются. И самое жуткое, что маленькой девочкой может оказаться кто угодно! Твоя подруга детства, соседка, одноклассница... и даже младшая сестра! Любая самочка! И нет никакой гарантии...
Нори замолчал на полуслове и печально покачал головой.
-Ужасно! И где она нашла такой костюм? Да еще этот плюшевый мишка... жуть какая!
Он повернулся и, не переставая скорбно ворчать себе под нос, удалился на кухню.
Я поднял мишку за лапу. Верхняя половина осталась у меня в руке, нижняя упала обратно на стул. Мишка был аккуратно, как по линейке, разрезан пополам.
Я подумал и выбросил обе половинки. Порвался. Бракованый. Бывает.
-Нори!- раздался из ванной голос Оги.
-Что?- Нори высунул голову из кухни и снова взвизгнул, когда Оги появилась, завернутая в полотенце.- А?.. Оги?.. Что ты..?
-Эта краска не смывается!- трагически выкрикнула Оги.
©bormor

 

[kolobusja]

Сказка про Ивана, Марью и много чего


*
Был Иван – царевич прост,
Хоть имел не малый рост,
И не то, чтобы дурак,
Воспитали няньки так.
Про отца его - не буду,
Тот задира и зануда,
Холит с клюквой огород,
Гнёт в дугу честной народ,
Водку пьёт из чашки чайной,
И в сюжет попал случайно.
Я, вообще-то, не про это,
Раз назвался быть поэтом,
Значит, складно надо врать.
Ох, замаетесь читать!
*
Не растёт в печи мочало,
Начинаю всё с начала:
Марь – Моревна по развалам
Долго мужа выбирала,
Помню, люди говорят:
Принцев складывала в ряд,
От назойливых отбиться
Нелегко красе – девице,
А намажет свёклой рот –
Так любого «заведёт».
Но… Скрывала строго тайну.
Челядь вызнала случайно,
Хоть ты падай, хоть ты стой,
Папа ейный – царь Чудской.
Пишут в хрониках, что люди
Все пошли от ихней чуди,
Чудеса да чудаки,
Да бАальшие шутники.
*
До страны до ихней – море,
Триста тридцать три подворья,
(Знаю, что ни говори,
Любят в сказках цифру три).
*
Был её папаша строг,
Поперёк скажи – острог,
Не сумеешь угодить,
На кол можешь угодить,
Дочку в строгости держал,
Да маленько пережал.
Девке стукнуло семнадцать,
И давай она брыкаться,
Мол, хочу увидеть свет,
Тут ваще тусовки нет,
Убегу, не стереги,
Лучше делом помоги!
Похватала всё подряд,
Сундуков, так, пятьдесят,
Погрузила на ослов,
Папе – ручкой, будь здоров.
*
Если замуж невтерпёж,
Попу к лавке не пришьёшь.
*
В той стране шумел прогресс,
Тьма невиданных чудес:
Унитаз на батарейках,
Ну и прочий политес,
Типа гусли – самогуды,
(Жаль, гундосят от простуды),
Непустеющий стакан,
(Виски, город Ереван),
Заказать, допустим, пиццу,
За границей очутиться,
Только кнопочку нажать.
*
(Вот бы мне туда сбежать).
*
Подоспели Ване лета,
Он посватался, и эта,
Ну дык, значится, и вот,
Кастинг пройден без хлопот.
(Уж за что нас выбирают,
Даже чёрт, поди, не знает,
Я не буду про козла,
Но любовь, известно, зла).
Раскрасавица царевна
Ваню выбрала Моревна,
Свадьба скромная была,
Три деревни, два села.
Гости сильно не чудили,
Так, заборы повалили,
Подрались, так ерунда,
А без драки никуда,
Что подбито – заживёт,
Важно оказать почёт,
Надо всё, как у людей!
(Ну, и автору налей).
*
Поженились и живут,
Тут бы к месту «вери гуд»,
Год на год, а деток нет.
За советом в интернет
Нам-то запросто, а там
Доходило и до драм.
Шум пошёл среди народа,
Чешут репы воеводы,
Бабки, дуя кипяток,
Обсуждают, чё не смог.
В те глухие времена
Колдунов – не видно дна,
Ведьмов, бабок – ворожей,
Всяким зельем торгашей,
Больше – разве что у нас,
Но про то отдельный сказ.
*
Нянька, хоть подслеповата,
Но ума у ней - палата
И пристрой на два крыльца,
Не винила молодца,
А совет дала Моревне:
Тута ходу – две деревни,
Тёмный лес да три версты.
Отправляйся утром ты,
Там есть ветхая избушка,
В ней живёт одна старушка,
У старушки есть отвар…
Но роскошный нужен дар.
Ерунды ей не дари,
Поперёк не говори,
И надень-ка лучше чуни,
То есть ноги не сотри.
Марь Моревна понемногу
Собирается в дорогу,
Мужу отдаёт наказ:
В трёх кадушках свежий квас,
Калачи вон из печи,
Заодно держи ключи,
Только слово дай, в чулан
Не полезешь, даже пьян,
Пусто там, одни тенёта.
Обняла, и за ворота.
*
Чтобы долго не томить,
Мне придётся пропустить:
Как она в лесу плутала,
Как избёнку отыскала,
Как рядилась с бабкой Ёжкой,
Как карга, не вымыв плошку
Марье зелье поднесла,
Та, поверив, отпила,
Всё померкло…
*
… Знаю, право,
Посильнее есть отрава:
На летучих на мышах,
На кикиморы ушах,
С мухоморами вприкуску,
С дохлой кошкой на закуску,
Но рецептов не продам,
Вдруг начну готовить сам,
Кафетерию открою,
С дискотекой по ночам…
*
Ёжка в угол поплевала,
В поддувало пошептала…
Марь-Моревны красота
Как холстиночка с куста
Подлетела, растянулась
И на злыдню обернулась.
Та, довольная собой,
Обрядившись красотой,
В ступу. Взмыло помело
И старушку понесло
До соседнего болота:
Так похвастаться охота,
Чтоб завидки взяли всех!
Что сказать? И смех и грех.
*
Вот летит, да веселится,
На себя не наглядится,
Поправляет макияж,
Вот удача, вот кураж!
И не глядя на дорогу,
(А уже ломала ногу),
Не вписалась в поворот,
Ну а там дубок растёт.
Ступа без автопилота
У модели для болота,
Сэкономила карга,
Самодельная нога.
*
Кстати, там, среди ветвей
Жил разбойник Соловей,
Постарел, да не везло,
Вот на дуб и занесло.
А дубок был ещё тот:
Семь обхватов, лет пятьсот.
*
Ступа в щепы, бабка с дубу,
(С дуба рухнуть – не пустяк!),
Про контузию не буду,
Дальше дело было так:
Враз лишилась красоты,
Позабыла все понты,
Колдовство её пропало…
*
Марь Моревна с лавки встала,
Помотала головой,
Где я? Что? Пора домой.
И несчастная голубка
Побрела, одёрнув юбку,
А с кручиной в голове
Где верста, там станет две.
*
Я про Соловья забыл,
Тот в момент сообразил,
К бабке быстренько скатился,
Свежей брагой отпоил,
(Приложилась, знать, не слабо,
Обману я эту бабу,
Ну авось да повезёт,
Будет с репой огород),
И давай он дурковать,
Над несчастной причитать:
«Так запнуться, да об дуб,
Не сломала ль часом зуб,
Ведь для сахара, последний,
Подложу, давай, тулуп,
Ох, старушка, вот те на,
Как же это ты, жена!»
(Жить, понятно, лучше в хате,
Так какого же рожна?
Будь ты бомж или бандит,
Тёплый угол не вредит,
А не то в таких условьях
Изведёт радикулит).
*
Грустно Ване. Он от скуки
Взял запретный ключик в руки,
Дверь чулана отомкнул,
За порог перешагнул.
Я с фантастикой не очень,
Но в чулане, между прочим,
Был последний писк наук –
Перекидыватель штук.
(Ну, тогда народ не знал
Слова модного «портал»)
*
Вдруг… Куда же он попал?
Перед Ваней длинный зал,
Зверь-Не-Зверь в зелёном фраке
Корчит вежливый оскал:
Ля-ля-ля да бла-бла-бла,
Есть бульон Галина Бла,
Вот, япона мама, суши,
Эксклюзив – лапша на уши,
Самогончик из ведра,
Два лягушачьих бедра,
Суп рыбацкий из весла,
Заливное из мосла,
Лебедь, правда, жестковатый,
Ну и прочие дела,
Мы таким гостям всегда,
Покемона, нинзя, да…
Ваня видывал чертей.
А чего, давай, налей,
Да садись, и выпьем вместе,
Перекусим без затей.
Пили долго. Пили много.
За прогресс и за дорогу,
За успехи «Спартака»,
И за то, что, блин, тоска.
Хмель – хмельной, да не берёт,
Злая дума Ваню гнёт,
Расстегнул он свой камзол
Да такую речь завёл:
Ты ж умнейшая скотина,
У меня тоска - кручина,
Мне для счастья - лишь детей!
Помоги! Потом налей.
Тот, в зелёном, был злодеем,
Хуже - псом сторожевым,
Но злодей порой добреет,
Если словом добрым с ним.
Вот, берёг для личных нужд,
Не проверено к тому ж,
То заморская трава,
Но заморская молва
Говорит, что если выпить,
Выйдет всё как дважды два.
А теперь подальше стол,
Ключ на старт, готов, пошёл…
Ниоткуда громыхнуло,
Щами кислыми пахнуло,
Ваня задом наперед
Выпал прямо в огород.
Натерпелся парень страху.
Поменял скорей рубаху,
Травку челяди отдал,
Но при этом наказал
Чтоб жене не говорить,
Как вернётся – заварить.
*
Солнце к вечеру клонилось,
Марь Моревна возвратилась,
Уморилась от жары,
(Пыль да грязь да комары),
Мигом баньку истопили.
Няньки травку заварили,
Проводили почивать,
Уложили на кровать.
(Пусть уж классик мне простит,
Ведь не так и знаменит).
Ваня, выпив этой травки,
(Только, критики, не правьте,
Выпил, это ж не скурил,
Чай природный, девясил!
Не судите впопыхах,
Все проблемы в головах).
*
В общем, точки-многоточки,
Минус описанье ночки,
Девять месяцев спустя
Аист им принёс дитя.
По дороге не ронял,
Только памперсы менял,
Да для пущего здоровья
Молоком поил коровьим,
После там остался жить,
(Не последнего носить).
* * *
Иногда добреет зло.
Всем, по чуть, да повезло:
Баб Яга за Соловьём.
(Тот построил новый дом,
Приглашал на новоселье,
Да с билетами облом).
Юн Иванович растёт,
«Оптимель» совсем не пьёт,
Мама сыну кроме кваса
Баловства не выдаёт.
*
Брешут разное от скуки
Про заморские науки,
Появился «гербалайф»,
Обломал наивный кайф,
А с эпохи микросхем
Мы не верим им совсем.
Есть, конечно, эксклюзив,
Взять, духи «Диор» в разлив,
Джинсы «Гуччи» из Китая,
Дураков я много знаю.
*
Звали Ваню на престол,
Мол, отец совсем дошёл,
Ваня был картошкой занят,
Отказался, не пошёл.
*
В общем, вот и сказка вся.
Три умнейших карася
Прочитали и сказали:
Слышь-ка, напечатай – ся.

(с)Просто

 

[kolobusja]

Сказ про злого царевича и меч-кладенец
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царевич. Звали царевича не Иваном, не Андреем, не Семёном и не Борисом. Имя у него было Болван. Вот как назвали его не по-царски, так всё наперекосяк и пошло. То ли дьяк с пьяных глаз в святцах чего не то вычитал, то ли бес над царицей пагубную власть заимел – родился царевич всем на страх и на муку. Случается такая беда в сказках раз в триста лет, но уж если выпала - жить в такой сказке невмоготу ни в палатах царских, ни в избах холопских. Никакого сладу с царевичем не было. Считай, с самого младенчества. Ох, и наплакались мамки-няньки, покуда мал был! Дни и ночи напролёт выли, горючими слезами рыдали. Биты были, искусаны да истерзаны, все в синяках да шишках ходили от царевичевых злых проказ. А уж как вырос царевич да стал с царского двора на охоты выезжать - тут уж, почитай, весь народ ужаснулся и в голос завыл от обид и притеснений.
В других государствах царевичи отцам на гордость, себе на славу росли: драконов и прочую нечисть истребляли, принцесс из полона вызволяли, на кораблях под парусом в заморские страны за чудесами ходили, а, возвратясь, всякие тайнокнижные примудрости постигали, башни белокаменные до небес сооружали, о счастье народном пеклись - да не таков был царевич Болван. В других царствах царевичи – надёжа и защита, а тут же – ей-ей, хуже ворога-супостата. Сядет Болван, косая сажень в плечах, на коня косматого, поскачет напрямки - пудовые комья из-под копыт. Вытопчет рожь да овёс – в полях запустение, в деревнях голод. Царевичу - потеха, народу - горе. И ведь жаловаться некому. Старый царь Берендей будто ослеп и оглох: знать ничего не хочет, дни напролёт бражничает да с хитрым шамаханским послом в шахматы играет. А царевич Болван знай себе по всей земле озорует, кистенём поигрывает да посмеивается. Ежели кто по неосторожности косо посмотрит – сразу на кол бунтаря или в котёл. А уж сколько девок понапрасну извёл охальник – и не счесть. Русалок в ту пору в быстрых речках зело прибавилось – опозоренные девушки с камнем на шее к водяному в невесты в омут что ни день прыгали. Худо стало в царстве Берендеевом, не передать, как худо. Как в такой сказке доброму человеку жить? Для какой радости утренней заре кланяться? С какого восторга песни заводить? Для чего светлый терем строить? Зачем у крыльца сирень-черёмуху сажать? Зачем пашню возделывать, в садах вишни-яблони растить? Для чего детишек поднимать? Никакого смысла в жизни не стало, когда всё в одночасье поругано, порублено и до чёрных углей сожжено может быть...
И вот как-то раз хмурым днём едет царевич по своей разорённой вотчине - сам чернее тучи, к седлу волчья голова приторочена - новую кару для людей замысливает. Вдруг, откуда ни возьмись, старичок перед ним на дорогу шасть из лесу. Седой, как лунь, в сером холщовом рубище, белая борода до колен. Встал поперёк пути, оперся на кривую клюку и смотрит с прищуром. Взъярился царевич на такую дерзость, заорал:
- Прочь с дороги, сморчок трухлявый! Совсем из ума выжил, не видишь - царевич перед тобой? Вот я тебя сейчас проучу дубиной, холопское чучело...
- Здрав будь, Болван Берендеевич, - отвечает ему уважительный старичок. – Не ярись, не серчай, не казни до времени - дозволь тайное слово молвить.
- Что ещё за слово такое?
- А такое слово, что негоже тебе, царевич, как простому вору, сучковатой дубиной размахивать. Чай для молодецкой руки волшебный меч-кладенец имеется! Кто мечом тем завладеет, тот миром править будет.
- Почему я о том мече ничего не знаю? – гаркнул царевич.
- Вот и настало время тебе всё узнать, себя испытать...
- Так говори же живее, холоп, где тот меч-кладенец?
- Где тот меч, мне доподлинно неизвестно. Я лишь сто лет на свете живу, только первое тайное слово знаю – «доблесть» – а всего их три! Второе тайное слово спроси у брата моего, Прокопа.
Поскакал царевич что есть духу к старцу Прокопу. Долго ли, коротко ли скакал, коня нагайкой вкровь исхлестал, сам из сил выбился – нашёл в дремучей чаще замшелую избушку.
- Сказывают, ведаешь слово тайное про меч-кладенец. Открой мне его в сей же час, а не то вмиг станешь мокрым местом! Я шуток не шучу!
- Здрав будь, царевич Болван Берендеевич, - отвечает ему учтиво старичок. – Знать, встречал ты брата моего, Селивана, коли ко мне дорогу сыскал. Не ярись, не казни до времени – узнаешь слово тайное...
- Говори, где меч-кладенец, не медли!
- Где меч, мне доподлинно неизвестно. Я только двести лет на свете живу. Лишь второе тайное слово знаю – «благородство». Третье тайное слово спроси у брата моего, Серафима...
Помчался царевич к старцу Серафиму. Долго ли, коротко ли скакал – вороного коня загнал, сам чуть жив. Ворвался в хижину к третьему старцу, свирепый, как тысяча волков:
- Говори, старик, где меч-кладенец!
- Что ж, царевич, скажу, раз просишь. Затем и дожидаюсь тебя тут. Только сперва надобно тебе знать: меч-кладенец – не простой меч. Послужит он тому, кто усвоил три главных истины. Помнишь ли ты тайные слова, что братья мои, Селиван да Прокоп, тебе открыли?
- Что за чушь ты несёшь, убогий старик! Из ума выжил? Какие ещё слова? Не до сказок мне сейчас! Где меч, отвечай!
- Сперва узнай третье тайное слово – «милосердие». А меч – видишь степь? Там, в полночной стороне, в трёх днях пути, стоит одинокий курган. В том кургане спит мёртвым сном древний богатырь Коловрат. Там найдёшь то, что ищешь. Ступай с богом...
Метнулся царевич в ковыльную степь, вскарабкался на вершину кургана. Видит: лежит на сырой земле заветный меч-кладенец, серебряными ножнами грозно сверкает. Выхватил меч из ножен, поднял торжествующе над головой, воображая себя владыкой, покоряющим страны, сносящим одним махом головы целым племенам - и в тот же миг рухнул, как подкошенный.
Через три дня приковылял трёхсотлетний старец Серафим. Предал молча царевича земле. А после стёр рогожкой грязный след с легендарного меча и изрёк то, что на серебряных ножнах написано. И были те слова, словно приговор:
ИМЕЕШЬ В СЕРДЦЕ ДОБЛЕСТЬ, БЛАГОРОДСТВО И МИЛОСЕРДИЕ – ДАМ СВОЮ СИЛУ
БЕЗ ДОБЛЕСТИ, БЛАГОРОДСТВА И МИЛОСЕРДИЯ – ВОЗЬМУ ТВОЮ СИЛУ
В сущности, не велика тайна – однако, подишь ты, не всякому царевичу понятна.
Молвит народ, будто и по сей день меч-кладенец посреди степи на семи ветрах ждёт-дожидается, кому его сила, накопленная за века, впору придётся. Коли найдётся такой молодец – миром станут править доблесть, благородство и милосердие. В такую сказку хочется верить...
© VVL, 05.11.2008
=====================

О том, как Ильмаринен перековывал меч на орало
Ильмаринен, Небесный Кузнец, давненько за молот не брался… Как-то повода нет. На небесах вроде всё в порядке, врата кованые не ломаются, мост железный, через Линнутее переброшенный – тоже починки не требует. Даже оружие вроде как никому не надо… Раньше-то как - то вепсы с уграми воюют, то балты с карелью. А ныне – тишина да спокойствие.
Э, нет. Рано насчёт спокойствия сказал. Гляди, Вяйнямёйнен на небо пришёл, к Ильмаринену в дверь кузницы стучится:
- Мир тебе, Кузнец Небесный!
По добру ли, по здорову
Жизнь твоя течёт отныне?
Принимай же в доме гостя,
Что пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало!
И, само собой понятно,
Что герой не ходит в гости
Просто так, а лишь по делу!
- Ить, герой хренов, - ворчит себе под нос Ильмаринен, но тихонько, так чтобы Вяйнямёйнен не услышал. – Бородища седая до пояса, а сам всё туда же… В каждую драку ввязаться, да принцесс молоденьких это… спасать. Да почаще… *громко* Слушаю тебя, славный Вяйнямёйнен!
Говорит Вяйнямёйнен:
- Мир стоит во всей Похьёле!
Замирились балты с чудью,
Замирирились угры с обью,
И марийцы, и удмурты
Ныне в мире пребывают!
Так что вот, взгляни на меч мой:
Ни к чему он мне отныне!
Так что надо бы его бы
Враз перековать в орало!
Ильмаринен удивился, конечно. Но вида не подал.
- Ладно, - говорит. - Оставляй. Перекую, об чём речь.
Ох, и славное вышло орало. Гро-о-о-м-ко-о-ое-е-е… Железа-то немного было, орало вышло небольшое. Но ежели пасть разинет – хоть из дома беги! Как начнёт орать – тут тебе и лозунги, и цитаты из классиков, и прогноз погоды, и новости (перевранные до неузнаваемости, ясное дело). Ильмаринен уже в доме ночевать перестал, на сеновал уходил. Потому что стоит ему к оралу приблизиться – как оно орать начинает. Даже ругается, что, мол, вы все меня не слушаете?
Ильмаринен не выдержал, с неба слез, Вяйнямёйнена сам нашёл.
- Иди, - говорит, - заказ забери свой. Никаких нервов не хватает.
Вяйнямёйнен как орало увидел – за голову схватился:
- Что ты сотворил, несчастный?
Ведь всего лишь плуг просил я!
Али ты не знаешь толком.
Что «орало» означает?
- Знать ничего не желаю, - говорит Ильмаринен. – Техзадание в следующий раз лучше формулируй. Что просил – то и сделал. Забирай. Куда пошёл? В накладной распишись!
Ну, Вяйнямёйнен орало-то забрал. И через пару часов очень даже прочувствовал, почему Ильмаринен так от него избавиться хотел.
Не, Вяйнямёйнен мужик крепкий. Он рядом с этим оралом целую неделю провёл. К воскресенью заикаться стал. А уж когда орало начало рекламу передавать и за политику разговаривать…
Схватил Вяйнямёйнен орало подмышку и бегом на небо:
- Мир тебе, о Ильмаринен!
Умоляю, словно брата:
Перекуй его обратно –
Пусть мечом отныне будет!
Невозможно, право слово,
Слушать этот буйный лепет!
Крыша едет, как телега,
Перегруженная сеном!
Был неправ, клянусь и каюсь!
Пусть орало, блин, заткнётся!!!!
- Ага! – говорит Ильмаринен. – Ох уж эти заказчики! Сами не знают, чего хотят, а потом прибегают – дескать, переделайте! Ладно уж…
Загрохотал молот в кузнице Ильмаринена. Орало поначалу кричало – мол, не смейте! Свобода слова! Нарушение прав! Даёшь беспрепятственное распространение информации! Но Ильмаринен себе уши просмолённым канатом заткнул и быстренько орало обратно на меч перековал.
Вяйнямёйнен осторожненько так меч взял:
- Точно ли молчать ты будешь,
О, потомок наковальни?
Точно ли ты в битве славной
Комментировать не станешь
Каждый взмах, и блок, и выпад?
Меч помалкивает.
- Уф-ф-ф-ф, - вздыхает Вяйнямёйнен. –
Слава предкам, замолчало.
Я беру сей меч обратно.
Извини, брат Ильмаринен,
За заказ такой дурацкий…
- Куда пошёл? – ворчит Ильмаринен. – В накладной распишись, мол, претензий не имею.
Вернулся Вяйнямёйнен к себе домой. А тут сороки за окном мечутся:
- Беда! - кричат. – Война началась!
Вяйнямёйнен меч схватил – и в битву бегом! Только из ножен вытащил, а меч ему:
- Новый вкус эля «Хотал-эква»! Солнечный свет в каждой кружке…
Ну, зная Вяйнямёйнена, могу вам сказать, что долго он с этим мечом не протаскался. Наверняка кому-то из балтских вождей продал. Да ещё и за разговорчивость процент лишний взял.
©darkmeister

 

[kolobusja]

...когда в наш город прибыл доктор Новинсон, все стало плохо.
Докторишка сей, как и положено, первым делом приперся к папеньке - засвидетельствовать почтение и стребовать льгот на проживание с пропитанием. Но папенька не любил заезжих сомнительных личностей, и быть бы Новинсону битым да изгнанным вместе с его хитрым выражением большого носа на шарлатанистом лице, если бы не пришествие матушки, пришедшееся (каламбур) очень некстати. Завидя докторишку, маменька расцвела как маков цвет и заохала, потрясая листком "Здоровых Новостей" - пришелец каким-то образом ухитрился просочиться на страницы архипопулярного издания, и высокомерно посматривал оттуда на читателей. Причем художник отобразил его так, что куда бы читатель не отвел взгляд, то все равно натыкался на указующий шнобель, который словно бы вопрошал: "А ты уже купил новейшее средство доктора Новинсона, излечивающее от Всего Вообще?"
Перед напором сиятельной супруги папа позорно сдался и бежал с поля боя за медицину. Новинсон расцвел, распустил пышные павлиньи перья и начал вешать маменьке на уши лапшичку деревенскую, щедро приправленную требухой малосольной. Маменька слушала, охала и ахала, восхищалась, закатывала глаза и явно планировала потратить множество государственных денег на нужды мифического здоровья. Некоторое время понаблюдав за этим из угла, я плюнул,сбив муху, и попытался просочиться мимо оживленно беседующих поклонников отвратительно правильного образа жизни. Но был изловлен маменькой и предоставлен под светлые очи Новинсона.
- Дорогой мой доктор, вы только посмотрите на этого олуха! - трагически произнесла маменька.
И началось. Как обычно делают это родители, стремясь всем рассказать о любимом дитёночке, и как оно забавно пачкало пеленки и ковырялось пальцем в носу, маменька с охами, ахами и причитаниями принялась расписывать ужасающие подробности моего образа жизни, жаловать на то, что я бледен, цвет волос у меня хронически-неестественный, жру за семерых, а поправиться никак не изволю, даром что у всех ровесников уже брюшцо солидное образовалось... И уж не глисты ли это так влияют на ненаглядное дитятко? Ошарашенный таким потоком заботы, я никак не мог вставить свое веское отрицательное слово, и маменька продолжала занудное повестование о болезнях Всея Шрайка. Судя по непрерывному словоизвержению, я только чудом и по какой-то странной извращенной прихоти Провидения удерживался на этом свете. Можно сказать, не то что стоял одной ногой в могиле, а уже лежал там с букетиком цветочков в руках. Мне живо представились толпы скорбящих почитателей таланта, возглавляемых Катиссой, по такому случаю принарядившейся в любимое строгое черно-фиолетовое платье с красной каймой. Привидевшаяся Катька держала букет алых гвоздик в руках и прочувствованным голосом читала красивое стихотворение. Лежащий в гробу я, заслышав такие дифирамбы, заскреб пяткой от удовольствия, и Катисса тут же это узрела. Прекратив читать стихотворение, она рявкнула "Симулянт!" и швырнула в трагического меня гвоздиками, а потом принялась бить по щекам, предварительно спрыгнув в мое скромное пристанище.
Битие получилось неожиданно реальным, и я немедленно выплыл из своих грез.
- Вот видите, постоянно так столбом встанет и смотрит куда-то! - причитала маменька, перестав отвешивать мне заботливые оплеухи, и прикладывая к глазам платочек.
- Да, да, - покивал Новинсон. - Хроническое. Будем лечить.
- Оставьте, маменька, - примерным голосом сказал я. - Никак не могу, я Катьке обещал, и вообще, не могу, дела у меня государственной важности!
Отмазавшись таким образом я припустил что есть духу из лекарского логова. Вслед неслось возмущенное "Что ты ей обещал? Опять ваши дурацкие шуточки?!"
Похохатывая на бегу, я уже сочинял сагу о великом герое прошлого, на которого злые сущности наслали неисчислимое количеств хворей - далее шло зачитывание списка, названного маменькой, в ритме белого стиха - но он не поддавался на уговоры родных смириться и тихо отойти в мир иной, а героически побивал полчища напастей такими же полчищами жратвы и легионами выпивки.
Сочинив последний аккорд, я перешел на степенный шаг и обнаружил, что неожиданно оказался у Катиссиного дома. Такой случай нельзя было упускать, поэтому я неторопливо обошел дом кругом и полез через забор, имея целью проникновение в святая святых - девичью спальню. Хищные животные, по недоразумению именуемые здесь собаками, забрехали где-то с района кухни, но к тому времени я уже преодолел забор, украсив штанину еще одним художественным разрезом сбоку. Впереди лежал штурм стены дома, облегчаемый ядовитым (по слухам) растением-паразитом, протянувшим свои цепкие лапы прямо к искомому окну. Потерев руки, я пошел в решительную атаку, давя и покоряя растение.
За забором придушенно охнули, старушечий голос завопил "Что творится, люди добрые!" и, обернувшись, я имел честь лицезреть главную сплетницу этого района, так и пожирающую глазами нечистого татя, лезущего в чужое окно, чтобы хозяев там порезать, детей подавить, да над молодками надругаться. Конечно-конечно. Я еще и животных не люблю очень.
На бабкины причитания стала собираться небольшая толпа, но я уже просочился в гостеприимно распахнутое по случаю хорошей погоды окно. Странно, что Катька не высунулась, поскольку бабка издавала довольно громкие звуки. "Наверное, дома нет" - подумалось мне, но в следующее мгновение думы мои были опровергнуты.
Великая и ужасная Катисса, восседая на постели в окружении корзинок с булочками, сосредоточенно склонилась над собственными ногами, глядя на них так, будто они являются ее злейшими врагами последние десять лет. Хищно прищурив глаз, Катька буквально возила носом по ноге, а в руках ее угрожающе поблескивали металлом страшненькие щипцы.
- Попался! - неожиданно выкрикнула Катька, да так, что я чуть ли не свалился обратно, где уже подпрыгивали сторожевые псы. - Уу, вражеский отросток!
И с яростью выдернула щипцами совершенно незаметный мне волосок.
- Левитируем? - вежливо поинтересовался я, переваливаясь через подоконник. - То есть это... эпилируем?
Остаток собственной фразы я даже не расслышал.
- Стража! - оглушительно взвизгнула жертва красоты, со страшной силой запустив в меня щипцами.
Я торопливо отшатнулся, и орудие пытки канула за окно. Судя по крику, щипцы нашли свою жертву в толпе собравшихся зевак. Приветливо помахав толпе, я решительно отвернулся от зрителей и задернул занавески.
- Так-то мы друзей встречаем? - горестно поинтересовался я, прижимая руку к сердцу. - А я к тебе бежал через весь город, запыхался даже, преодолел сотни злобных бабок, победил своры сторожевых псов, был атакован забором и покорил второй этаж чужого дома...
- За такой героизм можно и простить, - согласилась Катисса, торопливо маскируя ноги подолом.
- А вторая нога волосатая осталась? - полюбопытствовал я, делая движение навстречу.
- Ах ты гад! - обозначила свое мнение Катька, запуская в меня сверхтяжелой подушкой.
Вот так в облаке пуха и перьев и состоялось мое торжествующее прибытие в гости.
С ногами забравшись на чужое ложе и с трудом отвоевав две корзинки с булочками, я принялся за повествование, печальнее которого нет на свете. Катька хмыкала и похохатывала, уплетая булочки, а под конец моего витийствования даже изволила похлопать в ладоши.
- Так что залечит он нас до смерти. - жизнеутверждающе завершил я, и тут же переключился на другой больной вопрос. - А ты не могла бы мне штаны одолжить?
- Штаны? - подавилась Катька творогом с ватрушки.
- Я, понимаешь ли, так торопился, что об забор порвался, - не совсем внятно ответил я, прислушиваясь к шуму толпы за окнами.
- Нет, я могу одолжить только платье, тебе как раз по цвету пойдет, - Катька хихикнула, - в тон нездоровой бледности.
- Да что вы с этой бледностью приседаете на уши? - возопил я. - Ночами работаю, днем не сплю.. то есть сплю, но плохо! Будешь тут здоровым!
- Да я ничего, - продолжала подхихикивать Катька. - Давай лучше заштопаю.
Я подозрительно покосился на нее. С чего бы это вдруг такая благотворительность? Но возвращаться домой в платье не хотелось тем более, так как увеличивать объем лестных слухов о своей персоне - это одно, а быть объектом сальных шуточек - совсем другое. Не буду же я драться лютней с половиной города, даром, что она (лютня) особая... Бьющая на поражение. В общем, взвесив все доводы, я решил отдаться во власть швейных талантов Катиссы, целомудренно завертевшись в простыню по уши.
Тем временем шум за окном достиг апогея, кто-то басом крикнул "Насильник бесстыжий!" и через полминуты за Катиссиной дверью загрохотали шаги. судя по звуку, надвигалась буря в виде пришествия отца теоретической жертвы. В подтверждение подозрений, дверь с грохотом распахнулась и на пороге нарисовался разгневанный хозяин дома.
- Папа! - с фальшивым энтузиазмом поприветствовала его Катька, угрожающе размахивая иголкой.
- Здрасьте! - неожиданно тонким голосом пискнул я, пытаясь зарыться в подушки или на худой конец прикинуться корзинкой.
- Почему отрок сей, - гневно начал Катькин папаша, тыча в меня пальцем, - в бесштанном виде здесь находится?
Это я-то и отрок? Хотя с его прожитых лет все тут отроки и сопляки зеленые. Ну может некоторые и фиолетовые там...
- Рассказываю про медицину, - воздел палец я, справившись с внезапным онемением.
- Про медицину? - подозрительно осведомился чужой папаша.
- Именно! - истово подтвердила Катька, выражая всем лицом страшную заинтересованность в методах врачевания поноса и золотухи.
- А почему без штанов? - не сдавался папаша.
- Так он на себе показывает, - ловко выкрутилась Катька.
- Точно, - подпел я, - например грыжа, ветрянка, шелушиха...
- Ну хорошо, - буркнул папаша. - Смотрите у меня. М-медики...
Проводив успокоившегося родителя, мы переглянулись и зафыркали. Не в силах терпеть выжидающую тишину за окном, Катька соскочила с кровати и на цыпочках подбежала к занавеске.
- Стоят, - доложила она обстановку, провертев в занавеске дырку для подсматривания.
- Предлагаю одарить их содержимым ночного горшка, - расщедрился я.
- Нету у меня горшка, - рассеяно ответила Катька. - А вот под кроватью кое-что завалялось.
Я вытаращил глаза. Содержимое горшка под кроватью? Обернувшись на мое красноречивое молчание, Катька свирепо сверкнула глазами и уведомила меня, что под кроватью хранятся запасы огрызков на черный день. Тараканов подкормить, папиных собачек развлечь...
Набрав боеприпасов, мы разместились по обе стороны окна и на счет "три" сорвали занавеску, открыв массовый огонь на поражение. Не ожидавшие такой подлости зеваки с нецензурной бранью кинулись в разные стороны, как мокрицы из-под камня.
Искренне радуясь невинной своей шалости, мы вернулись на прежние позиции.
Жалуясь на Новинсона и рассуждая о своих планах на будущее, я валялся как восточный правитель, пузом кверху. Катька вскоре закончила свой труд и пихнула меня в бок.
- Держи, - сказала она на удивление кротким тоном.
Уже подозревая неладное, я начал осматривать шедевр штопки, и не удержался от бранного слова. Богатая дева, будь она неладна, заштопала разрез в форме аппликации цветочками!
- Ну я тебе это припомню! - пообещал я, глядя на катающуюся по постели Катиссу. - Чтоб тебе мясное в рот не лезло!
- Эй-эй, ты смотри, маг-практик фигов! - возмутилась Катисса, перестав радоваться. - Сглазишь!
- Обязательно, - пробурчал я. - Ладно, пойду домой на разведку.
Из дома я выходил уже через парадный вход, с видом чинным и благородным. Негоже второй раз повторять свой путь, даже если пролегает он в обратном направлении.
Дома меня ждала засада.
Не знаю как, но вскоре я обнаружил себя валяющимся на печи, возложив ноги на стену, и с умным видом читающего тоненькую стопку листов под общим заглавием "Как стать здоровым в короткие сроки и с минимальными затратами" - в брошюре предлагалось выслать 10 кладней по пяти адресам и ждать, когда финансовый круг в пределах одного города замкнется, вернув деньги мне в умноженном размере. На вырученные деньги предлагалось купить множество полезной продукции Новинсона. Кстати, ноги на стене я тоже держал по его совету. Прохиндей уверил-таки меня в том, что длительное исполнение баллад и прочая стоячая творческая деятельность дурно сказываются на ногах, отягощая их различными болезнями и тяжелыми последствиями для всего меня в целом. Самыми страшными оказались потеря аппетита, потенции, слуха и голоса. Потеря внешних данных предлагалась в качестве бесплатного и досадного приложения к обширному букету хворей.
Новинсон втерся маменьке в абсолютное доверие.
Уже через неделю уютная лавочка на главном рынке стала зазывать покупателей цветистыми слогами и изысканными оборотами умной речи. Новинсон консультировал, рекомендовал, критиковал и излечивал мелкие хвори путем простого наложения определенной суммы на его приемный стол от страждущего пациента.
К сожалению, популярная зараза не избежала и Катьки, видимо, не внявшей моим устрашающим рассказам о вреде доверия ко всяким проходимцам со странными фамилиями.
В один ничем не примечательный день - который уже потом стал исторически-знаменательным, - Катисса вежливо ввалилась в мой дом и решительно объявила лениво завтракающему мне.
- Мы идем к Новинсону!
Наваристая ушица веером брызнула по столу, рыбья кость проскочила в горло, основательно поцарапав гланды. Поэтому полминуты я только давился и хрипел. Наконец, мне удалось протолкнуть через схваченное горло жизненно важный вопрос:
- Зачем?
- Во всем должен быть прогресс, - ответствовала Катисса. - Мне подруги рассказывали про чудесные способы регулирования рождаемости по методике Новинсона.
- А я здесь причем? Не пойду!
Катька топнула сапожком и заявила, что пойдет к Новинсону одна, презрев порочащее пятно на девичьей чести.
- И пусть земля слухами полнится! - с надрывом в голосе завершила она.
- Ты на что это намекаешь? - отгородился я ножом. - Уж не шантаж ли это? Я чист как слеза младенца!
- Особенно в этом уверен дайн, - сладко заметила Катисса.
Я тоже хотел было заикнуться о некоторых известных мне фактах, но потом подумал-подумал и передумал. В конце концов, кому как не мне сопровождать благородную горожанку к врачу с таким сомнительным вопросом? Так сказать, в качестве почти представителя власти. Мало ли какие методики предложит помянутый шарлатан? С другой стороны, наше совместное туда явление тоже просто так не пройдет. Городские слухи мигом начнут турнир за право самого скандального, идя на рекорд по скорости ветвления. Не продавать же их потом на развес! Перспектива нисколько меня не вдохновила, но я скрепил сердце, челюсти и рассудок, сообщил, что идти согласен, но не раньше, чем выпью чашечку медовухи, приму горячую ванну и проведу курс распевания. Короче, как минимум час на сборы. Во мне смутно теплилась надежда, что за час Катисса одумается. Не тут-то было. После очередной арии на тему "Пойду одна и пусть все сплетничают!" программу сборов я сократил до пятнадцати минут, честно предупредив Катиссу, что посещение Новинсона в моей компании радости ей не доставит. Катька воссияла.
Всю дорогу я злобно бубнил себе под нос все, что думаю об этой затее. Встречных детей распугивал озлобленным выражением физиономии, а кошек норовил ткнуть носком сапога в полосатый бок, но тощие и толстые твари ловко уворачивались, издевательски мяукая. Во всяком случае, мне казалось, что именно издевательски.
- Пропустите женщину с беременным ребенком! - командирским тоном обратилась Катисса к многохвостовой очереди у лавки Новинсона.
- Что-то великоват ребеночек-то твой! - выкрикнули из толпы. - Да и пузей не видать!
- А он втягивает! - парировала Катисса, пробиваясь вперед с настойчивостью вконец оголодавшей лисы, угодившей в курятник. - Разойдись!
Я шел в кильваторе, отсекая ненужные и вредные поползновения. Шепоток за спиной заставлял передергиваться в предчувствии нехорошего. Вдвоем мы быстро преодолели сопротивление чудища многоголового и ввалились к лекарю, только что облагодетельствовавшему очередную жертву легковерия.
- Аа, молодожены! - обрадовался Новинсон, аж вскакивая с места от переизбытка чувств.- Заходите-заходите! С чем пожаловали?
- Мы не они! - рявкнула Катька.
- Они - не мы! - прогрессивно поддержал я.
- Значит вы хотите ими стать? - попытался проявить прозорливость и ясновидение лекарь.
- Нет! - уже хором ответили мы.
Повергнув этим категорическим заявлением Новинсона обратно на лавку, мы рассредоточились по территории, и Катька принялась объяснять свою проблему. Я возвышался рядом, героически насупив брови и всем видом демонстрируя телохранительскую функцию особого назначения. В общем, по мере сил собирался защищать честь и достоинство почтенной горожанки в случае чего. Новинсон заметно нервничал и отвлекался от Катькиного рассказа, щедро сдобренного расплывчатыми метафорами и красивостями, маскирующими истинное положение дел. В конце концов доктор потерял покой (и, наверное, аппетит). Замахав руками, он прервал Катиссино выступление прямо на волнующей фразе "дабы скипетр силы не влиял на энергию речной лилии"
- Я таки не понимаю, чего вы хотите! - воскликнул он, от волнения ухватившись за свой нос. - Пациент должен быть предельно откровенен со своим лечащим врачом, по возможности даже войти с ним в полный, так сказать, контакт?
- Чегооо? - протянул я тоном трактирного вышибалы. - Какой контакт?
- Это я что ли зря тут перед вами распинаюсь? - взвизгнула Катька. - Я ему всю душу выворачиваю, а он контакта желает? Сморчок!
Хлесткое слово, обозначающее то ли физиологическое выделение, то ли неприятный с виду гриб, волшебным образом подействовало на Новинсона, как масло на бурные волны.
- Впрочем, можно обойтись устной формой, - моментально исправился Новинсон. - Но коротко и по делу!
Катька прищурила один глаз, подобралась к лекарю поближе и склонилась прямо к оттопыренному новинсоновскому уху. Свистящий шепот ввинтился вовнутрь волосатого уха, к моему большому сожалению не доносясь наружу. Я подобрался было поближе и вытянул свое ухо, но тщетно. Новинсон краснел, зеленел, бледнел и в конце концов начал нервно подхихикивать. Торжествующая Катисса выпрямилась и свысока глянула на бегающего глазами лекаря.
- Хотя конечно лучше сначала провести пальпацию... - невменяемым голосом протянул тот.
- Пальцы дверью отшибу, - пообещал я.
Новинсон пришел в себя и запетушился.
- Вы, молодой человек, пейте побольше настоев для снятия агрессивности!
- Кто здесь агрессивен? - слегка возмутился я. - Это про меня-то можно сказать, что я агрессивен? Да я в жизни ни одной мухи... то есть почти ни одной... - не в силах обозначить точное количество мух, полегших от моей руки (ноги, плевка, броска) я начинал нервничать. - Короче, не зли меня сволочь!!! Клистир в глаз воткну!!!
Новинсон попытался состроить гримасу, которая одновременно отражала бы фразу "я же говорил" и одновременно с нею чувство опасения за свою жизнь. Катька загибалась у стеночки в беззвучном хохоте. Нет, ну нельзя, нельзя меня так нагло провоцировать! Выпустив из-под черепной крышки пар, я успокоился и попробовал отречься от происходящего. Не получалось. Катька и Новинсон сцепились в яростном торгашеском споре. Вопрос о лишней монетке стал ребром поперек горла обоим, и просто так растворяться не собирался.
- Да я за эти деньги тридцать раз к знахарке сбегаю! - орала Катька.
- То-то я вижу, что эта знахарка с вашим молодым организмом сделала! - орал в ответ Новинсон. - Одни кости торчат!
- А клистирной трубкой в глаз? - взревела Катисса тем самым особым голосом, которым приманивала вурдалаков, наивно считающих, что идут они на зов сородича.
- Вам, милочка, я рекомендую перейти на особые травяные сборы в высушенном и спрессованном виде, которые я скромно назвал в честь себя... - переориентировался лекарь.
- Шарлатаниум? - источая яд, поинтересовалась Катька.
- Вовсе нет! - замахал руками Новинсон. - Оскорбляете, прелестная! Я решил назвать его "Новинетом". Вы попробуйте, попробуйте, а если результат окажется отрицательным...
- То последствия для тебя будут положительными, - влез я. - С точки зрения выпирания некоторых частей тела. Катька, не верь ему! Вот уж гляди, хлопот с ним не оберешься, подставит тебя этот знахарь!
Новинсон с ненавистью покосился на меня, но ничего не сказал. Да и что сказать человеку, который с утра не выспался, а в случае чего может со злости вам на уши наступить? То-то и оно, нечего такому сказать. Разве что в ножки поклониться. Но я не гордый, красных ковров мне не нужно.
- Отстань, - фыркнула Катисса. - Я доктору поверю, но если и впрямь почувствую что-нибудь неладное...
- Тягу к огурчикам соленым, да грибочкам квашеным! - опять всунул я свои десять кладней (вот ведь какую сумму не пожалел!)
- ...то тогда мы поговорим с господином лекарем по-своему, - закончила Катька, многообещающе разминая пальцы в хитрой заморской системе.
Новинсон побледнел, но отступать и не подумал. Видимо, и впрямь был уверен в силе своего средства. Мне оставалось лишь протестующе выпасть в прострацию.
- Дайте много! - возгласила Катька, щедро отсыпая папино серебро в лекарскую горсть.
Я нервно дернулся и выпал из тонких материй потустороннего мира в мир посюсторонний. По сю сторону продолжился оголтелый торг, вот-вот грозивший перейти на телесный уровень. Я как бы случайно смахнул со стола на пол пару склянок, сопроводив это громким "Ой, какая неприятность!"
Новинсон всплеснул руками, закудахтал и смирился (редкостная наглость) с предложенной суммой, все-таки выцыганив добавку за сохранение врачебной тайны. Еще раз намекнув на возможность обширных повреждений с фатальным исходом в случае чего, мы удалились. Катька опять неслась впереди, сияя радостью и сжимая заветные спрессованные сборы. Я не решался портить праздник жизни, но мысленно произносил пафосные речи, сводящиеся к тому, что все старое намного лучше нового, и сам Новинсон не вызывает никакого расположения, а вот еще бы таблеточки его предварительно проверить на животных надо, на свиньях, например, мы с ними в близком родстве состоим, особенно, когда в луже рядом валяемся...
Под эти внутренние монологи я благополучно отстал от Катиссы, и машинально направился домой, составляя план коалиции с папенькой и последующего позорного изгнания Новинсона из города. Спрашивается, куда деваются все деньги и почему их вес не ощущается в государственной казне? Поставив этот вопрос на повестку дня, я взбодрился, и опять же машинально направился в корчму - отпраздновать свою политическую гениальность. Главное, чтобы папа не пришел к выводу, что сын уже вырос для престолонаследия и готов вот-вот связать себя узами брака. Нафиг, нафиг.
Через месяц неестественно-бледная, слегка с просиренью Катька выловила меня глухой ночью у забора родительского дома.
- Шш... шшш... - Шлушай, што я тебе кажу! - выдавила она сквозь зубы, в которых было что-то зажато.
- Солнце мое, неужели ты потеряла пару зубов? - шепотом возопил я, не на шутку обеспокоившись.
- Нет, - отчеканила Катисса, проглотив странное нечто. Вкусно запахло огуречным маринадом. - Я хочу, чтобы ты помог мне кастрировать сволочь Новинсона!
©schreik

 

[kolobusja]

Мой ответ schreikу на его предыдущий фанфик
К чему приводят чудеса медицины
История эта началась с того, что в один далеко не прекрасный день я с моим другом Шрайком уныло плелась по узкой старминской улочке, оглашая окрестности стонами и жалобами на несовершенство нашего бренного мира. Очередная попытка наших со Шрайком папаш отяготить семьями непослушных отпрысков, кажется, грозила увенчаться успехом. Школьный дракон, которого мы собирались нанять для расправы с претендентами на наши руки, сердца, и, что самое главное, капиталы, на днях отравился привезенной аж из самого Китая собакой начальника стражи, приняв ее в темноте за опаршивевшую овцу. Жизнь дракона, получившего пару десятков ведерных клизм, находилась вне опасности, однако прописанный ему строгий постельный режим сводил на нет наши гнусные планы. Шрайкова подруга Вольха находилась в процессе подготовки свадьбы со своим дружком-вампиром, и ссудить его нам на пару дней категорически отказалась, мотивировав тем, что грядет очередная примерка свадебного костюма. Старминские вурдалаки, прознавшие о том, что на наши головы грядет очередная вереница женихов и невест, собрались и свалили на всякий случай от греха подальше в Камнедержец. Моя подруга Дотана, как назло, умотала на ветеринарные курсы в Догеву, предварительно отключив телепатофон…
Однако уже на подходе к моему дому я вдруг узрела непривычное оживление. В раскрытые нараспашку ворота заезжали какие-то повозки, доверху нагруженные иностранного фасона сундуками, тут и там суетились незнакомые мне личности, облаченные в позолоченные ливреи, вышитые винесскими гербами. Изрядно вспотевший дворецкий, стоя на крыльце, распоряжался разгрузкой…
- Началось! По твою душу прибыли-таки послы! И хоть бы какой завалящий вурдалак подвернулся! – взвыл удрученный донельзя Шрайк.
- Интересно, может, сейчас высокородная Тамелла тоже разгружает багаж в твоем дворе? – ехидно поинтересовалась я.
Шрайк застонал и схватился за голову. Я развернулась, обозревая окрестности… и застыла, точно дайн Наум, узревший смазливую девицу легкого поведения. Посреди двора, лениво созерцая окружающую суету, возвышался атлетически сложенный, бритый наголо парень, с головы до ног покрытый разномастными татуировками. Правая рука симпатяги была занята лютней а-ля Шрайк, а левая – наполовину уничтоженным сочным яблоком сорта «Багряный Стармин».
- Если бы я был твоим потенциальным супругом, я бы сейчас умер от ревности… - прозвучал над моим ухом насмешливый голос Шрайка, нагло вторгшийся в только было сформировавшуюся фантазию, центральное место в которой занимал лысый красавчик.
- Что ты хочешь этим сказать? – буркнула донельзя раздосадованная я.
- Только то, что я абсолютно безвозмездно согласен сдать тебе в бессрочную аренду мой сеновал! – вдохновенно зубоскалил Шрайк.
- Еще чего не хватало! Чтоб в самый ответственный момент туда ввалился твой папаша с дайном Наумом и всей городской управой! – обиделась я.
- Ну, после такого твой рейтинг в Стармине значительно возрастет! – фыркнул Шрайк.
- Нечего делать приличной девушке такие похабные предложения… – скорчила я мину оскорбленной невинности.
- Я хотел, как лучше… - начал было Шрайк.
- … но ключики от сеновала ты мне оставь на всякий случай! – закончила я свою мысль, многозначительно подмигивая моему другу.
- Гы-гы-гы! – возрадовался Шрайк.
- Эй, пострел, что там за парень с лютней тусуется? – рявкнула я тем временем, ухватив за шиворот пробегавшего мимо поваренка.
- Так по вашу голову… то есть руку, госпожа, только что винесское посольство прибыло, а это ихний придворный менестрель! – радостно поведал шкет.
- Ого! Так это, выходит, Вин Винесский собственной персоной? – расплылся в ухмылке Шрайк.
- Ты его знаешь? – оживилась я.
- Лично нет, а вот произведения его мне хорошо знакомы! – вещал Шрайк.
- А почему мне они незнакомы? – нахмурилась я.
- Потому что исполнение их строго-настрого запрещено в нашем государстве по причине глубоко неприличного содержания!!! – пояснил Шрайк.
Менестрель тем временем закончил с яблоком, огляделся, лениво прицелился, и запустил огрызком в мирно спящего на высоченном заборе кота. Кот мерзко заорал, сделал пируэт на одной лапе, пытаясь удержаться, и шлепнулся вниз, причинив значительный ущерб главной городской сплетнице, изнывавшей под забором в ожидании новостей об итогах сватовства. Менестрель удовлетворенно прислушался к нелицеприятным выражениям в свой и кошачий адрес, которые доносились с улицы, усмехнулся, повернул голову, и его взгляд упал на нашу маленькую компанию. Как ни странно, но взгляд значительно потеплел (надеюсь, не при виде Шрайка). Засим менестрель не спеша направился к нам. Я машинально поправила прическу, и загадочно улыбнулась. Мерзавец Шрайк проделал то же самое.
- Убью на месте, конкурент чертов! – прошипела я злобно, продолжая улыбаться.
- Извини, привычка! – пожал плечами Шрайк.
- Оставь свои привычки для старминских теток! – задохнулась от негодования я.
Тем временем менестрель приблизился, протянул руку Шрайку и дружелюбно вопросил:
- А ты, наверно, Шрайк, здешний менестрель?
- Он самый! – с достоинством отвечал Шрайк, приветствуя коллегу.
- Надеюсь, это не твоя подружка? – продолжил коллега, поворачиваясь ко мне и многозначительно улыбаясь.
- Это моя подружка, но не в том смысле. Сейчас она абсолютно свободна и, кстати, у нее совершенно случайно имеются ключики от очень уютного сеновала… - начал было Шрайк тоном лучшей старминской сводни, но получил от меня такой удар в бок, что поперхнулся и замолк.
- Катька… - полузадушенно пискнула я, протягивая лысому Казанове дрожащую руку, к которой тот приник с таким видом, как будто я уже была королевой Винессы.
- А я Вин… Надеюсь, ты составишь мне компанию сегодня вечером? Говорят, в вашей корчме будет какой-то грандиозный концерт! – прищурился менестрель.
- Я подумаю над твоим предложением… - с достоинством произнесла я.
Идиллию разрушил узревший меня с крыльца дворецкий, прооравший:
- Госпожа Катисса, вас папенька уже второй час ищет!
Вин уставился на меня, словно голодный дракон на 90-летнюю девственницу.
- Ты что, и есть та самая невеста, к которой наш старый пень решил посвататься?
- А что такое? – нахмурилась я.
- Ну, я подумал, что если тетка при таких деньгах до сих пор никого не осчастливила своей рукой и сердцем, то она должна быть как минимум лет на двадцать старше тебя… и иметь соответствующую внешность… - задумчиво произнес Вин.
- Не вижу ничего интересного в замужестве! – презрительно хмыкнула я.
- В таком случае ты точно не откажешься сходить со мной на концерт! – возрадовался Вин.
- Почему это? – возмутилась я.
- Потому что я пока не делал тебе никаких матримониальных предложений! – отпарировал Вин.
- Мне определенно нравится слово «пока»! – вполголоса заметил Шрайк, и тут же получил от меня очередной удар в многострадальный бок.
Примерно через полчаса оживленной беседы о предстоящем этим вечером сольном концерте Шрайка, мой друг вспомнил, что еще даже не нагладил новую рубашку, охнул, и унесся прочь, дабы привести себя в порядок (а на самом деле, чтоб проверить, не прибыла ли, чего доброго, высокородная Тамелла по его блудную менестрельскую душу). Я распрощалась с Вином, вырвавшим-таки мое согласие на совместное посещение концерта, и пулей ринулась в дом, чтоб вечером предстать во всем блеске. На лестнице меня поймал папочка, строго осведомившийся:
- Катька, ну что? Ты согласна на Шрайка? А может, ты все-таки мечтаешь стать королевой Винессы?
- Знаешь, я подумаю, уж слишком много вариантов! – с мрачным видом заявила я.
- Хорошо, подумай, но не очень долго, а то кормить всю эту толпу – никаких доходов не хватит! – озаботился папочка.
Следующие пять часов прошли в маникюре, педикюре, эпиляции, укладке и макияже, в результате чего я произвела небольшой фурор среди завсегдатаев корчмы, привыкших видеть меня в повседневном варианте (обесцвеченные волосы, фиолетовая помада, черная подводка, платье устрашающей расцветочки). Сопровождавший меня Вин окинул зевак многообещающим взглядом и одним движением брови освободил для нас лучшие места. Только было корчмарь с поклоном поставил перед нами пару особо выдержанного старминского темного, как под приветственные возгласы явился отягощенный лютней Шрайк, по довольной физиономии которого я сделала вывод о том, что его потенциальная невеста не смогла прибыть на смотрины, и веселье покатилось по наезженному пути. Вечер прошел в очень теплой и дружественной обстановке, если не считать драки, завязавшейся под конец между Вином и завсегдатаями корчмы, обвинившими подлого иностранца в покушении на честь местных красавиц (то есть меня), из которой приезжий менестрель вышел победителем, кстати, не без помощи Шрайка.
Глубокой ночью мы возвращались домой в состоянии легкого подпития. Вин деликатно поддерживал меня под локоть в наиболее темных переулках, кляня удивительно твердый череп одного из завсегдатаев, который стал причиной гибели его лютни, Шрайк соглашался и советовал в следующий раз бить не по голове, а значительно ниже. Наконец мы добрались до моего дома, распрощались со Шрайком, и Вин, в очередной раз нежно облобызав мне ручки, пожелал спокойной ночи. Я несколько удивилась столь неожиданному ходу развития событий, но кто его знает, может, в Винессе так принято. Кое-как доковыляв до своей спальни, я с трудом стянула новые туфли и рухнула на кровать, размышляя, стоит ли смывать изысканный макияж, или он продержится еще недельку…
Мои размышления прервал осторожный шорох за окном. Я насторожилась... Попытки ограбить папочку предпринимались примерно раз в месяц, но ни один нормальный ворюга не спутал бы папочкин кабинет, отягощенный грандиозных размеров сейфом, с моей спальней. Хотя, возможно, ворюга тоже посетил сегодняшний концерт, и под влиянием пары кружек старминского темного перепутал окна. Вооружившись увесистой статуэткой, украшавшей мой туалетный столик, я затаилась за занавеской. Окно тихо открылось, и какой-то здоровенный тип спрыгнул с подоконника на пол. Недолго думая, я размахнулась и со всей дури приложила его статуэткой по голове. Тип выматерился очень знакомым голосом и рухнул на пол. Я кое-как нашарила в темноте свечку, торопливо зажгла… и моему взору предстало бездыханное тело Вина, картинно раскинувшееся на персидской ковре посреди спальни. В ужасе от содеянного я ухватила кувшин для поливки цветов и щедро оросила псевдограбителя, кляня себя на чем свет стоит. Через пару минут пострадавший открыл глаза, сфокусировал их на мне и мрачно констатировал:
- Пожалуй, стоит сделать тебе предложение…. С такой женой будет не страшно возвращаться ночью из корчмы!
- Какого черта ты полез в окно, хотелось бы мне знать? Я же тебе три раза сказала, что не запираю дверь на ночь! – приглушенно возмутилась я.
- Согласись, как-то неромантично вламываться к прекрасной даме в незапертую дверь… - фыркнул в ответ горе-рыцарь.
- Вот тебе последствия романтического образа жизни! И что мы теперь будем делать? – шепотом разорялась я, показывая на порядком подпортивший безупречно отполированную лысину кровоподтек, возникший вследствие ударного действия статуэтки (надо же, продавец не соврал про то, что сей раритет изготовлен из сверхпрочного сплава чугуна с медью).
- Для начала закроем дверь на замок… - пожал плечами Вин.
На следующее утро я восседала на кровати, лениво жуя первую утреннюю булочку и перебирая в уме подробности прошедшей ночи. Тут за окном вновь раздался шорох, затем окно со стуком раскрылось… На улице раздался чей-то пронзительный визг.
- Мало тебе вчерашней травмы?! – рявкнула я, давясь булочкой.
- Надо же, ты, оказывается, дорого продала свою честь! Кто бы мог подумать! – возрадовался Шрайк, спрыгивая с подоконника. Новенькие менестрельские штаны были разодраны по шву сверху донизу, открывая мне картину, за которую некоторые тетки (и не только) нашего города продали бы душу черту, причем не один раз.
- Немедленно отдай булочку! – взвизгнула я, пытаясь выцарапать из цепких ручонок Шрайка свой скромный завтрак.
- Я, между прочим, забочусь о твоей фигуре! – хладнокровно отвечал Шрайк, заглатывая вторую булочку.
- Сними штаны, заштопаю, а то общественность решит, что это я их разорвала! – вздохнула я, вооружаясь иголкой.
Через десять минут ворвавшемуся в спальню папочке, решившему узнать, как обстоят дела со сватовством, предстала идиллическая картина – завернутый в простыню Шрайк, возлежащий на моей кровати с очередной булочкой, и мирно штопающая его штаны я.
- Это еще кто? – озверел папочка.
- Ты что, не узнаешь? Сосед наш, Шрайк! – меланхолично отвечала я.
- И что же этот сосед делает в твоей постели в столь ранний час в таком непотребном виде? – не унимался папочка.
- Э-э-э… эпиляцию! – нашелся Шрайк.
Папочка в ужасе уставился на моего друга, прокашлялся и тихо вопросил:
- Катька, может, все-таки, винесский король? Уж за чем, а за эпиляцией он точно ни разу замечен не был…
- Ага, равно как и за приемом ванны и бритьем… - не остался в долгу оскорбленный до глубины души Шрайк.
- Не волнуйся, сейчас мы ему вторую ногу проэпилируем, и я подумаю над этим вопросом! - успокоила я родителя, захлопывая дверь.
- Вот так возникают слухи… - скорбно произнес Шрайк, натягивая художественно заштопанные штаны.
- И что там нового в городе? Невеста твоя не прибыла? – отмахнулась я.
- Нет, но зато прибыл какой-то чудо-доктор, который, по словам моей маменьки, лечит от всех болезней! – поведал мне новость Шрайк.
- А от… э-э-э… ну, в общем, от последствий бурно проведенной ночи? – заинтересовалась я.
- Единственный эффективный метод в этом случае – провести ночь в одиночестве! – возрадовался Шрайк.
- Поздно… - мрачно констатировала я, уже не пытаясь спасти остатки завтрака.
- Да и незачем! – согласился Шрайк, покидая мою гостеприимную спальню через дверь (ибо под окном уже собралась половина населения Стармина, горящая желанием узнать, кто именно надругался над самой богатой невестой города).
Посетив днем базар на предмет покупки сверхмодной кружевной ночной рубашки цвета «осенняя страсть», я встретила мамочку Шрайка, которая принялась расхваливать мне светило медицины, в один момент поставившее Шрайку точный диагноз «прогредиентное слабоумие вследствие хронического алкоголизма» и предложившее эффективное лечение настойкой опарыша. Я глубоко задумалась. С одной стороны, шарлатаны липли к родительнице Шрайка, точно известные насекомые к единственной общественной уборной Стармина, но с другой стороны, осчастливить папочку внуком мне пока не хотелось, тем более, что мой страстный поклонник явно намеревался навещать меня как можно чаще. Поразмыслив, я, как всегда, запросила помощи у Шрайка. После долгих колебаний мой недоверчивый друг согласился стать сопровождающим во время визита к чудо-доктору.
Размеры очереди, состоящей из жаждущих попасть на прием, впечатлили даже меня. С трудом пробившись к заветной двери, я решительно проникла внутрь, узрев гнусного вида мужичонку, больше похожего на ярмарочного зазывалу, чем на целителя.
- Ну-с, на что жалуетесь? Впрочем, не говорите, я понял – вы хотите порадовать родню наследником! – торжественно возгласил мужичонка.
Я трижды сплюнула и быстренько постучала по Шрайковой шевелюре.
- А что я тебе говорил? Самый натуральный гаденыш! Он меня от слабоумия собрался лечить! – возопил Шрайк.
- Скажи спасибо, что не от импотенции… - развеселилась я.
- От импотенции тоже могу… То-то я смотрю, ваш супруг какой-то подавленный! – оживился целитель.
- Убью гада! – заревел оскорбленный Шрайк, размахивая лютней.
- Вовсе незачем так нервничать, молодой человек, кстати, у меня имеется великолепное средство от нервных расстройств… - заюлил шарлатан, на всякий случай прячась за шкаф.
- А от черепно-мозговых травм есть? – поинтересовался Шрайк, прицеливаясь лютней.
Неизвестно, чем бы закончился наш визит, но тут я вспомнила о его непосредственной цели. Ухватив за шиворот целителя, я змеиным шепотом поинтересовалась, не имеется ли у него случайно снадобья, которое позволит моему организму впасть в глубокий демографический кризис. Как ни странно, таковое имелось. Впрочем, цена, заломленная за чудо-снадобье, которое должно было навсегда избавить меня от радостей материнства, превышала разумную в десятки раз.
- За такую сумму меня знахарка десять лет будет обслуживать! – возмутилась я.
- Причем с гарантией качества! – встрял Шрайк.
- Да вы только на себя посмотрите! Сплошные побочные эффекты сомнительных средств вашей знахарки! – не сдавался чудо-доктор.
- Чего он сказал? – переспросила я Шрайка.
- Что ты очень плохо выглядишь! – злорадно разъяснил Шрайк.
Я вырвала у него лютню, и приготовилась начать геноцид, но тут перепуганный шарлатан заголосил, что согласен снизить цену вдвое, плюс бонус – абсолютно бесплатная бутылка сиропа для повышения потенции. Скептически настроенный Шрайк, который за четверть века, проведенного с его мамочкой, прекрасно представлял себе последствия потребления вышеозначенных снадобий, умолял меня остановиться и пойти проторенным путем к знакомой знахарке. Однако мой отравленный рекламой организм не внял советам друга, и я покинула целителя, отягощенная огромным свертком с надписью «Новинет», доверху набитым какими-то травами, спрессованными так, чтоб невозможно было различить составляющие компоненты. Шрайк плелся сзади, зловеще пророча мне пару-тройку лысых ребятишек в недалеком будущем.
- Может, попробуешь этот сироп? – задумчиво предложила я, пытаясь рассмотреть на свет бутылку.
- Ага, разбежался, как же! – показал мне фигу Шрайк.
- Вон кот сидит на скамейке… - развивала я мысль.
- Кис-кис-кис! – оживился Шрайк, откупоривая бутылку и ухватывая кота за шкирку, чтоб тот не вырвался.
- Мяу-ууу-у!!! – взвыл кот, очевидно, тоже не имевший проблем с потенцией.
- Пей, зараза, от себя отрываю! – пыхтел Шрайк, ловко уворачиваясь от кошачьих когтей.
- Ладно, хватит, а то еще отравится! – выступила в защиту животных я.
Обретший свободу котяра рухнул навзничь, полежал пару минут, закатив глаза, и тут в переулке материализовалась новая собака начальника городской стражи – огромных размеров зверюга, злобно клацающая зубами. Мы со Шрайкам, не будь дураками, моментально вскарабкались на забор.
- Р-р-р!!! – рявкнула псина, узревшая кота.
- П-ш-ш-ш! – отвечал кот, который, к нашему огромному удивлению не только не выразил желания последовать нашему примеру, но, видимо принял вызов на честный бой.
Через пару минут вся улица с ужасом наблюдала, как взъерошенный котяра с диким мявом расхаживал под забором, на котором балансировала порядком исцарапанная собака…
- А ты хотела, чтоб я выпил эту дрянь! – загрустил Шрайк.
- Нет худа без добра… Возможно, в припадке ярости ты бы добился стопроцентной скидки от этого обдиралы с медицинским дипломом… - отвечала я, удрученно пересчитывая остатки денег.
Тем временем прибывший на место происшествия наряд городской стражи кое-как скрутил озверевшего кота и поволок его в городскую тюрьму, дабы оценить ущерб, нанесенный психике домашнего любимца их начальника. Мы в суматохе успели сбежать с места происшествия, прихватив остатки сиропа, которые торжественно вылили в выгребную яму на задворках Стармина. Шрайк предложил выкинуть туда же, пока не поздно, приобретенное мною чудо-снадобье, но я категорически воспротивилась – деньги-то уже потрачены…
Примерно через месяц не дождавшееся моего положительного ответа посольство отбыло обратно в Винессу, к великой радости папочки. Мой поклонник также отправился на родину, клятвенно пообещав утрясти все дела и немедленно вернуться, тем более, хозяин корчмы, здраво рассудивший, что один менестрель хорошо, а два – лучше, предложил исполнителю народных винесских баллад присоединиться к Шрайку. Прозорливый Шрайк, предвидя наплыв посетителей, уже предложил броское название для дуэта – «Старминштайн». Но не успела пыль от колес винесского обоза растаять в воздухе, как я ощутила нечто странное, именно – подозрительную тошноту и желание полакомиться не калорийной булкой, а хрустящим соленым огурчиком…
Срочно вызванный под покровом ночи на совет Шрайк выслушал мои нецензурные угрозы в адрес подлого целителя и задумчиво ответил:
- Знаешь, Катька, а у меня тут давеча спина заболела, ну, помнишь, я к дочке начальника стражи в окно лез и с яблони сверзился…
- И что? – заинтересовалась я.
- Да вот, мамочка моментом сбегала к этому Новинсону и принесла какую-то настойку, которая должна излечивать радикулит…
- И ты ее пил? На тебя не похоже! – удивилась я.
- Я-то не пил, но в этот же день к папочке зашел дайн Наум, у него как раз радикулит разыгрался… Я и подумал – чего добру пропадать?
- В общем, ты угостил дайна настойкой! – обличающе ткнула я пальцем в Шрайкову грудь.
- Ну да, и что самое страшное – его уже третий день нигде не видно… - виновато потупился Шрайк.
- Может, паралич разбил? – предположила я.
- Хорошо, если только паралич… - заныл Шрайк.
- Давай сейчас тихонько проберемся к нему в дом и посмотрим! – предложила я, моментально позабыв про свое интересное положение.
Через десять минут мы взгромоздились на высоченный дайнов забор и узрели… нет, не толпу профессиональных плакальщиц и не старминского гробовщика. К сеновалу дайна тянулась длиннющая очередь, состоящая сплошь из девиц легкого и не очень поведения, в то время как из полуоткрытой двери доносились звуки, свидетельствующие о том, что дайн чувствует себя очень даже хорошо, и уж что-что, а радикулит его точно не беспокоит.
Мы обалдело переглянулись…
- Ну, нифига себе! Что ж я сам эту чертову настойку не выпил? – заорал Шрайк.
- Ага, и все эти тетки ломились бы к тебе в спальню… - съязвила я.
- Чем плохо? – обиделся Шрайк, горестно созерцая вышеозначенную очередь.
- К тебе тоже будет стоять аналогичная очередь без всяких сомнительных настоек, только позови… - захихикала я.
- Не люблю конкурентов! – продолжал возмущаться Шрайк.
- Мне бы твои проблемы… - вздохнула я.
- Пошли быстрей! – не слушал меня Шрайк, спрыгивая с забора.
- Куда? – удивилась я.
- Грабить этого горе-целителя… - невозмутимо отвечал Шрайк.
- Ты хочешь уничтожить весь стратегический запас настойки, пока твоя клиентура в полном составе не переметнулась к дайну? – догадалась я, осторожно слезая вниз.
- Совершенно верно! – возрадовался Шрайк, и мы припустили бегом по улице к дому доктора Новинсона.
Но это уже совсем другая история…
©prosto_kat

 

[kolobusja]

Дом доктора Новинсона, обнесенный высоченным забором, имел внушительный и неприступный вид. Впрочем, неприступным он был для городских воришек, но никак не для бывалого менестреля, преодолевшего за свою жизнь несчетное множество таких заборов, скрывавших прелести его поклонниц. Шрайк презрительно фыркнул, вытащил компактную лестницу, вооруженную крючьями из нержавеющей гномьей стали, и через пару минут мы уже спускались в сад, обильно заросший лекарственными (судя по мерзкому запаху) травами. Собак самонадеянный целитель не имел, что нас изрядно порадовало. Зато дубовая дверь была надежно заперта. Пришлось применить старый как мир способ – проникновение в логово врага через вырезанное посредством алмазного перстня оконное стекло. Оставалось только вычислить окно, за которым скрывались чудо-снадобья. После недолгого совещания Шрайк решительно указал на крохотное окошко под самой крышей, ухватил лестницу поудобнее, размахнулся, и начал подъем в жилище шарлатана. Я последовала за ним, мрачно суля обрыв лестницы и совместное пребывание в гипсе в течение как минимум полугода. Шрайк возмущенно возражал, мол, лестница эта привезена аж из Мории известным гномьим мастером, между делом вырезая стекло…
Осторожно опустившись на пол, мы воровато огляделись по сторонам, пытаясь определить назначение данного помещения, и с ужасом узрели вместо полок с настойками огромных размеров ложе, на котором мирно храпел облаченный в ночной колпак целитель – к счастью, в гордом одиночестве. Шрайк тихой рысью метнулся к двери, выскользнул в коридор и припустил со всей силы вниз по лестнице, волоча меня за руку и шепотом проклиная тот день и час, когда мерзкий шарлатан втерся в доверие к его мамочке. После десяти минут поисков и нескольких непродолжительных манипуляций с дверным замком Шрайк триумфально распахнул дверь, ведущую в святая святых – кладовую лекарственных средств, я деловито зажгла свечку… и невольно ахнула.
Мы стояли перед несчетными рядами полок, задумчиво созерцая огромное количество бутылок, пузырьков и склянок с многообещающими надписями. Некоторые из них несли очень интересную информацию о состоянии здоровья отдельных почтенных горожан, как-то «Сбор 12 трав против геморроя, импотенции и насморка (для нач. город. стражи)».
- Так, Катька, давай сначала найдем противорадикулитную настойку и твой «Новинет», чтобы наверняка, а там видно будет! – скомандовал Шрайк, шаря по полкам.
- Легко сказать, тут этой дряни столько, что ночь уйдет на поиски… О, а твой папаша тоже лечится у этого мерзавца, кто бы мог подумать!
- Надеюсь, не от радикулита?
- Нет, от… м-м-м… так, облысение, кардионевроз и… Слушай, что такое гистрионическое личностное расстройство?
- Не знаю, но звучит очень неприятно… Да выливай на пол, чего церемониться?
- Воняет гадостно, вдруг еще отравлюсь…
- Ага! Вот она, родимая! Чудо-средство от радикулита! Получи, шарлатан заморский!
- Тише ты, весь дом перебудишь! Стоп! Оставь одну бутылочку на всякий случай!
- Это еще зачем?
- Ну, мало ли что может случиться с твоим организмом, истощенным беспорядочным образом жизни… гы-гы-гы!
- Так, я не понял, что за намеки?
- Оставь одну, я тебе говорю!
- «Новинет» сюда кидай и свечку, чтоб наверняка!
- Ты что, с ума сошел? Только пожара нам не хватало!
- Давно пора этот вертеп спалить! Я ему покажу слабоумие вследствие алкоголизма!
- Надо же, какой ты злопамятный! Ой, мамочки, занялось! Они же на спирту!
- Кхе-кхе-кхе! Миссия окончена, пора сматываться!
- Женщинам в положении вредно находиться в пожароопасном здании!
- Про твое положение еще знахарка надвое сказала! Мало ли от чего тебя тошнит… Я, когда две банки грибочков съел…
- Четыре, а не две! И сверху помидоров позапрошлогодних банку!
- Ничего от тебя не скроешь… так меня три недели тошнило!
- Еще бы! Как ты не окочурился, вот что удивительно!
- Привычка… Давай быстренько отсюда выбираться, а то меня как-то не прельщает перспектива предстать перед папашей в виде копченого окорока!
Мы оперативно развернулись к выходу, зацепив по пути полку, которая с ужасающим грохотом рухнула прямо в пылающий на полу костер. Пламя взметнулось до потолка – определенно, целитель не жалел спирта для своих сомнительных снадобий. Я дико завизжала. Шрайк крякнул, подхватил меня на руки, и ринулся прямо в огонь. Благополучно миновав обжигающее препятствие, мы на ощупь двинулись к двери, где столкнулись лоб в лоб с проснувшимся хозяином.
- Что это значит? Кто вы? – взвизгнул целитель, осеняя себя крестом при виде двух демонического вида фигур.
- Мы – отважные мстители, под покровом ночи несущие справедливое возмездие шарлатанам! – нашелся Шрайк, изящным жестом откидывая со лба горящую прядь.
Недолго думая, я ухватила с уцелевшей полки бутыль поувесистее и шарахнула целителя по голове, пока он не вздумал выяснить, кто же скрывается за гордой личиной мстителя. Доктор с тихим стоном осел на пол, а я, ухватив другую бутыль, принялась поливать Шрайкову многострадальную голову, которая к тому моменту напоминала праздничный фейерверк. К счастью, в этой сосуде спирта не оказалось, и примерно половина прически была спасена.
К этому моменту огонь, благополучно уничтоживший остатки целебных средств, уже перекинулся в коридор. Мы бурей пронеслись по дому (предусмотрительный Шрайк на минуту остановился около внушительных размеров сейфа и произвел несанкционированный доступ к оному с целью возмещения морального ущерба от лечения), кое-как выскочили на улицу, волоча за собой бездыханное тело шарлатана, и тут же были замечены толпой зевак во главе с городской сплетницей, подпрыгивавшей у крыльца в надежде узреть масштабы разрушений. Народ шарахнулся от нас, точно мракобес от пьяного дайна Наума.
- Свят-свят-свят, смотрите, демоны! – завизжала главная сплетница восторженно.
- А что они тащат? – испуганно поинтересовалась какая-то тетка.
- Не иначе, несметные сокровища, нажитые хозяином! – пояснила сплетница алчно.
- Ну, если можно назвать сокровищем никчемного докторишку… - вполголоса обиделся Шрайк, кидая спасенного прямо в куст крапивы, окружающей колодец, и многозначительно похлопывая карманы, приятно отягощенные недельной выручкой вышеозначенного докторишки. Толпа горестно вздохнула…
- Ой, так это ж Новинсон собственной персоной! – заголосила сплетница.
- Внемлите нам, о, презренные! Страшная кара постигла лживого целителя, осмелившегося выдавать третьесортное сено за чудо-лекарство!!! – зловеще провыл Шрайк.
- Такая же участь ждет каждого, кто осмелится посетить этого шарлатана! – рявкнула я замогильным голосом, входя во вкус. Городская сплетница охнула и потеряла сознание
Шрайк захохотал, схватил меня за руку и мы ринулись прочь по направлению к корчме, тем более, что к дому оперативно прибыла пожарная команда и наряд городской стражи, споро принявшиеся за тушение пожара и разгон зевак. Пришедшая в чувство сплетница, окруженная все прибывающей толпой, вдохновенно вещала, как два страхолюдных демона в отместку за халтурно проведенное лечение пытались сожрать горе-целителя, но в последний момент отступили, убоявшись ее пламенных молитв…
Тем временем рассвело, и редкие прохожие при виде нашей бандитского вида парочки в ужасе шарахались в стороны. Даже собака начальника городской стражи опасливо обошла нас стороной. Деньги были пересчитаны и надежно припрятаны в корчме в личном сейфе Шрайка, художественно замаскированным под футляр для лютни,
- Пошли ко мне, позавтракаем и приведем себя в порядок, а то еще заметут за нарушение приличий! – предложил Шрайк, оглядывая свою новую шелковую рубашку, в данный момент больше напоминающую кружево вследствие неоднократного воздействия горящих углей.
Я согласно кивнула, и вскоре мы триумфально ввалились в резиденцию градоправителя. Из парадного зала неслись ароматы, свидетельствующие о том, что завтрак уже начался. Шрайк ударом ноги распахнул дверь в зал… и мы остолбенели, ибо кроме привычных ко всему Шрайковых родителей, там имелась целая толпа гостей. За столом присутствовала городская управа, торговая гильдия во главе с моим ненаглядным папочкой, армия (в лице начальника городской стражи), а также высшее духовенство (достопочтенный дайн Наум, мирно обгладывающий утиную ногу). Во главе же стола восседал Шрайков папаша, вдохновенно втолковывающий незнакомой страхолюдной тетке, отягощенной целлюлитом и морщинами:
- Хочу вас заверить, что мой сын, исключительно добродетельный и исполненный множества достоинств отрок, без сомнения, нуждается в достойной супруге…
Дайн Наум подавился птичьей ногой и ошалело уставился на градоправителя, пытаясь припомнить хоть одну завалящую добродетель его сына. Очевидно, дайну вспомнились исключительно достоинства, точнее, одно из них, назвать которое вслух он не рискнул, дабы не обрадовать раньше времени очередную претендентку на руку моего друга. Примерно те же сомнения отразились на лицах практически всех присутствующих, впрочем, озвучить их они опять-таки не решились, посчитав, что настолько не отягощенная внешними данными невеста является достаточным наказанием для любого жителя нашего города.
- А вот это точно конец… - прохрипел Шрайк, очумело взирая на целлюлитные прелести новоявленной невесты.
- Чей именно? – вопросила я ехидно.
- Эта тетка не кто иная, как высокородная Тамелла… - застонал Шрайк, цепляясь за мое плечо, словно утопающий.
- М-да, дорогуша, твой папаша торгует единственным сыночком, словно редиской на базаре! Даже учитывая твои многочисленные грехи, предлагать такую жену – это чистой воды издевательство…– от интереса меня сразу перестало тошнить.
- Кого-то, между прочим, чуть было не выдали за престарелого сластолюбца! – парировал Шрайк.
- Престарелый сластолюбец, по крайней мере, имел королевский титул, чего не скажешь об этой дамочке! – захихикала я.
В этот момент взоры присутствующих обратились к нам. Я прищурилась в дальний угол зала, оснащенный огромным зеркалом. В зеркале красовались две тощие фигуры, покрытые толстым слоем пыли, сажи и страшно представить чего еще. Порядком обгоревшая шевелюра Шрайка из вызывающе-красного трансформировалась в бурый цвет, мой сиреневый парик наполовину сполз, обнажая псевдобелокурые локоны, сосульками свисающие на лоб. На высоком челе Шрайка переливался огромный фингал, моя же правая щека краснела здоровенной ссадиной.
- Что это значит? Шрайк, что с тобой? – обрел дар речи градоправитель.
Высокородная Тамелла, узревшая добродетельного отрока в полном расцвете его многочисленных достоинств, уронила вилку и закашлялась.
- Я жду ответа! Ты явился домой в таком непотребном виде… - завелся градоправитель.
- Катька! Спаси меня!!!! – пискнул обретший дар речи Шрайк.
- Интересно, как? Вонзить тебе в сердце эльфийский кинжал, дабы избавить от позорной женитьбы? - поинтересовалась я мрачно.
- Кинжал оставь на крайний случай… Ты же меня старше на три года, значит, умнее! Придумай хоть что-нибудь! – возопил страшным шепотом Шрайк.
- За упоминание о возрасте мне следует развернуться и уйти, кинув тебя на растерзание этой мегере… - прошипела оскорбленная до глубины души я, делая шаг к двери.
- Умоляю… я тебе с эльфийских гастролей привезу весь ассортимент их косметики… и свою красную рубашку отдам, она все равно мне мала… - простонал побледневший Шрайк.
- И бирюзовую кружевную тоже! – уточнила я.
- Все, что хочешь, последние стринги сниму… - взмолился Шрайк, не в силах отвести взгляд от зазывно улыбающейся Тамеллы.
- А вот этого уже не надо! – решительно отреклась я от такого сомнительного подношения.
- Чем тебе не нравятся мои стринги? – возмутился Шрайк.
- Что же мне им сказать? Может, все-таки импотенцию попробовать? – лихорадочно перебирала варианты я.
- Ага, и мои родители помчатся к Новинсону на предмет излечения сыночка от страшного недуга! – передернуло Шрайка.
- Учитывая результаты нашего ночного рейда, он еще долго не сможет никого излечить… - заметила я.
- Нет, ты придумай что-нибудь такое, чтоб наверняка! Чтоб эта тетка даже думать забыла…ой, как смотрит… прям мороз по коже… - заныл Шрайк.
- По-моему, ты ей понравился, уж очень эффектно у тебя рубашка на груди порвана! – не удержалась от укола я.
- Прекрати издеваться! А еще подруга называется!
- Ладно, если не хочешь импотенцию…
- Конечно, не хочу, тьфу-тьфу-тьфу! Ты только подумай, кому нужен менестрель-импотент? А у меня, между прочим, уже сорок процентов акций корчмы имеется! Еще пару годиков – и свою открою!
- Отлично! Двадцать процентов акций мне – и по рукам!
- Вымогательница!!!
- Я? Ну, тогда женись на этой гнусной тетке!
- Имей совесть! Десять процентов!
- Тебе акции дороже свободы? Нашел время торговаться!
- Ладно, пятнадцать…
- С супругой, которая тебе светит, никаких акций не захочется!
- Хорошо, бери половину, только спаси!
- Не вопрос! Смотри и учись, как надо работать…
- Я жду ответа!!! – разорялся тем временем градоправитель.
Я злобно хмыкнула, сделала шаг вперед и прокашлялась. Почтенные горожане насторожились. Папочка побледнел и показал мне кулак из-под стола.
- Прошу извинить нас за столь необычное появление, но этой ночью мы приняли судьбоносное решение и не замедлили претворить его в жизнь… - витиевато начала я.
Присутствующие моментально обратились в слух, надеясь услышать пикантные подробности об удачном претворении в жизнь решения на сеновале градоправителя. Дайн Наум ханжески вздохнул, и взял с блюда вторую ножку.
- И что же это было за решение? – змеиным голосом вопросил Шрайков папаша.
- Внемля желанию родителей и зову наших сердец, мы со Шрайком тайно обвенчались! - подытожила я победно.
Высокородная Тамелла смерила меня бешеным взглядом и заорала:
- Ничего себе! Эта мерзавка обвенчалась с моим женихом?
- Руки прочь от чужого супруга, мамаша! – отпарировала я, по-хозяйски обнимая Шрайка, который с готовностью юркнул в мои гостеприимные объятья.
- И кто же вас обвенчал? – окончательно озверел градоправитель.
- А вот он! – злорадно ткнула я пальцем в дайна Наума. Несчастный подавился утиной ногой и захрипел.
- Это правда? – осведомился градоправитель.
- Да чтоб я согласился обвенчать этих… этих… - не справлялся с костью дайн.
- Ну как же, святой отец! Неужели из вашей памяти совершенно выветрился обряд, который вы совершили этой ночью? В полночь мы посетили ваш дом, горя желанием скрепить узами брака наши юные сердца… и не только, гы-гы-гы! – ласково начала я, наступая Шрайку на ногу.
- … И, между прочим, совершенно случайно узрели на вашем сеновале одного почтенного старминского жителя в компании девиц легкого поведения… - с полуслова понял меня Шрайк.
Вставшая в горле дайна кость проделала обратный путь и шлепнулась на тарелку. Мы выжидающе уставились на него, многозначительно ухмыляясь. Заинтересованные гости тут же навострили уши в надежде узнать имя счастливого посетителя сеновала и координаты вышеозначенных девиц.
- Э-э-э… признаюсь, я был вынужден обвенчать эту пару… дабы плод их греха родился в законном браке! – нашелся дайн, злорадно глядя на нас. Однако, вместо того, чтобы, густо покраснев, начать отрицать сей прискорбный факт, мы согласно закивали, вызвав неподдельное изумление дайна.
Лицо Тамеллы, получившей вместо беспутного менестреля отягощенного семьей папашу приобрело непередаваемый свекольный оттенок.
- Катька! Так, значит, в тот день, когда я застал этого извр… достойного отрока в твоей кровати, вы не делали ему эпиляцию, а занимались… м-м-м… развратом? – как нельзя вовремя обрел дар речи мой папочка.
- Как ты мог поверить, что Шрайк делает эпиляцию? Только педикюр и макияж! - хладнокровно отвечала я.
- Ну и здорово, а то я уже расстроился, что ты выбрала в мужья извращенца! – возрадовался папочка.
- Скажи спасибо, что ты только что спасла меня от неминуемой гибели в объятиях этой престарелой охотницы за женихами, а то я бы много чего порассказал про твои извращения… - обиделся Шрайк.
- До тебя мне все равно далеко! Кстати, рубашечки-то не забудь отдать… и акции… - фыркнула я.
- То есть, если я правильно вас понял, моя семья скоро пополнится внуком? – уточнил градоправитель, залпом осушая бокал.
- Совершенно верно! И, возможно, не одним! – подтвердил Шрайк, пиная меня в бок.
Я моментально сделала вид, что борюсь с приступом тошноты.
- Может, тазик? – участливо поинтересовался просиявший градоправитель.
- Хорошо, но почему эти двое имеют такой помятый вид? – недоверчиво прищурился начальник городской стражи.
- Просто по пути домой мы узрели пожар в доме доктора Новинсона, и, движимые состраданием, бросились помогать его тушить, рискуя, между прочим, собственными жизнями! – выпятил грудь Шрайк.
- И что, дом доктора сильно пострадал? – осведомился дайн Наум понимающим тоном.
- Не то чтобы сильно, однако все запасы настойки от радикулита погибли в пламени… – парировала я печально.
Дайн схватился за сердце и застонал.
- … но одну бутылку нам все-таки удалось спасти! – триумфально возгласил Шрайк, вытаскивая из кармана вышеозначенный сосуд.
- Представьте себе, а я только сегодня проснулся от страшной боли в спине… - оживился дайн, плотоядно оглядывая вожделенную бутылку.
- Меньше надо по сеновалам шляться, старый хрыч… - вполголоса огрызнулся Шрайк.
- А что, одному тебе шляться? Другим тоже хочется! – не остался в долгу дайн.
- Может, объединитесь и станете работать на пару? Я вам такую рекламу обеспечу - старминским сплетницам и не снилось! Всего за двадцать процентов… гы-гы-гы! – деловито предложила я.
Послышалось отчетливое щелканье – это в многострадальной Шрайковой голове автоматически включился калькулятор. Судя по моментально прояснившемуся выражению его лица, доход обещал быть весьма солидным.
- Позвольте! Так что же это получается? Мне обещали молодого красавца-жениха, а он оказывается, уже женился на какой-то…! – прервала торг Тамелла, стуча кулаком по столу.
- Еще какой! – согласился погруженный в расчеты Шрайк, восхищенно взирая на меня.
- Лично я бы ни капли не расстроился… Невелика потеря! - проворчал начальник стражи, наполняя свой бокал вином.
- Это вы бы не расстроились, а мне, между прочим, замуж давно пора! – не унималась высокородная дама.
- Но позвольте! – вступил в дискуссию градоправитель.
Мы со Шрайком переглянулись и на цыпочках двинулись к двери…
- Ну что, доигрался? – разъяренно шипела я на Шрайка, меряя бирюзовую рубашку в его комнате.
- Я этого никогда не забуду! Считай, твой должник на всю жизнь! – прочувствованно произнес Шрайк, содрогаясь при воспоминании об опасности, которой он сегодня избежал.
- Это точно, учитывая, что в глазах общественности мы с тобой теперь связаны узами брака… - горестно застонала я, роясь в шкафу.
- Эй, сиреневую не бери, в чем я сегодня буду выступать! – запротестовал Шрайк.
- Подозреваю, что твои выступления прекратятся, ибо ни одна уважающая себя супруга не отпустит своего муженька вечером в корчму на предмет распевания непристойных песен! – заявила я, отвоевывая рубашку.
- Но ты – исключение!!! – воскликнул Шрайк, поднимая меня на руки и кружа по комнате.
- И что нам делать на этот раз? – не унималась я.
- Подождем, пока эта мерзкая тетка уедет, и пусть дайн оформит наш развод! – спокойно предложил Шрайк.
- А если он не согласится? – хихикнула я.
- Сдается мне, что ради этой бутылки он пойдет на все… – философски отвечал Шрайк, вертя в руке вожделенную настойку от радикулита.
- А если бы ты меня не послушал и раскокал эту склянку, то сейчас бы уже сидел рядом с Тамеллой за праздничным столом! – уколола я его, сосредоточенно пересчитывая акции.
- Нет, я бы лучше выпил ту дрянь, которую мне прописал этот шарлатан от алкоголизма… причем всю сразу! – передернулся Шрайк.
- Ты ее оставь, мало ли, вдруг еще невеста появится… или жених… - посоветовала я ехидно.
- Кстати, мне тут предложили ехать в Винессу на гастроли! – оживился Шрайк.
- И ты предлагаешь мне тебя сопровождать? – улыбнулась я.
Мы переглянулись… Поездка обещала быть весьма занимательной.
Но это уже совсем другая история…
©prosto_kat

 

[kolobusja]

Последствия новинсоновского зелья все же дали о себе знать в полном объеме, и рассасываться не думали. Так называемый плод греха твердо заявил о своем намерении вырасти до полного человека и таким образом повысить демографическую кривую в нашей отдельно взятой столице.
- Свершилось! – вопияли отцы семейств. – Свершилось древнее пророчество!
- Какое такое пророчество? – сделал стойку дайн Наум, старательно выбирающий приметы сеновала из одежды и волос.
- О единении Власти и Капитала! – хором пускали слезу умиления счастливые папаши.
- Слушать противно, - Катька перестала подсматривать и прицельно плюнула со второго этажа, попав точно на макушку Дайну.
- Божий знак! – поднял палец тот, ощупывая заплеванное.
- А если я сейчас поленом метну? – оживился я, оглядываясь в поисках подходящего чурбачка.
- Посадят в острог за убийство духовного лица, - потерла руки Катька. – Да еще и дополнительный срок впаяют, за то что осквернил сим деянием достоинство женщины в положении – и чинно сложила руки на животе, изобразив вселенскую скорбь.
- Много дадут? – задумался я, с сожалением поглядывая на дайна.
- Я как раз богатствами распорядиться успею, - хохотнула Катисса.
- Пусть живет! – тут же решился я. – В конце концов, он наш недобровольный свидетель.
- Эх, пошли что ли в опочивальню? – Катька с отвращением глянула через перильца на отцов, выпивающих по сему случаю «еще одну рюмочку за укрепление отношений». – Мне туда огурчиков доставить должны были. В дубовых бочонках.
Последнее время Катька то впадала в переживательные настроения, обуреваясь жуткими вопросами - а налезет ли на нее новое платье через пру месяцев, а можно ли будет питаться во все том же неправильном режиме, а как насчет спортивного бега по пересеченной местности, когда в компании у тебя соседские собаки? То внезапно умиротворялась, складывала руки на животе, обтянутом очередным платьем нежно-сиреневого оттенка, и предавалась исключительно мирным, домашним размышлениям.
- Назовем младенца Столенмиром, - мечтала она, поедая двадцать восьмой малохольный огурчик мелкого размеру. - А еще лучше Велиградом! Кстати, у тебя еще огурцов нет?
- А если девочка? - попытался вякнуть я.
- Тогда Славодержией или Творимирой, - тут же отреагировала будущая мать.
- Какое счастье, что ты не присутствовала при моем рождении, - пробормотал я себе под нос. - А то быть бы мне сейчас каким-нибудь Асикакием.
- Я все слышу! - Катька прицелилась в меня уже заранее приобретенной погремушой, угрожающе расписанной скалящимися жар-птичками.
Неизвестный художник врисовал в птичьи клювы такие зубищи, что я бы не рискнул отправиться охотиться на такую стаю. Заклюют насмерть. Глупая и обидная смерть! Я уже мысленно представлял парадные некрологи, в которых столичные писцы с тщательно скрываемым злорадством впишут "Скончался от нападения утиной стаи во цвете лет" - то есть это я во цвете лет, а не стая. А Новиносн будет у моей могилки рассказывать про то, что туда меня свел нездоровый образ жизни. Он еще и на моей смерти наживется!
- Не бывать этому! - возопил я, треская кулаком по столу.
- Асикакию? - удивилась Катька, разламывая погремушку и доставая оттуда еще один огурец. А я-то удивлялся, что она не гремит, а как-то подозрительно сочно постукивает, да и пахнет от нее съедобно... То-то младенцу радости будет! Хоть какое-то утешение на фоне достославного имени. А что? Вот Достославон - тоже хорошо подходит.
- Нет, радости Новинсона на моей могиле, - опомнился я.
- Только не говори, что ты завещал все свои остаточные акции и прочие ценности именно этому лекаришке, - Катисса закатила глаза. - Я ему еще отомщу. Страшно и кроваво.
- Побойся Хранздрава, - теперь очередь закатывать глаза дошла до меня. - Ты же будущая мать!
- А ты будущий отец, - прищурилась подруга детства. - Так сказать, добровольно нареченный. Так что изволь поддерживать меня во всех начинаниях, и икры носить с ананасами, ежели вдруг захочется. Кстати, где обещанная мне красная рубашка?
Я почувствовал, что неумолимо надуваюсь по принципу мыши на крупу. Слабая надежда, что Катька позабудет про обещанный предмет гардероба, лопнула с хрустом соленого огурца под крепкими зубами.
- А вообще все это очень грустно, - Катька плавно и естественно перешла из фазы деятельной мстительности в фазу уныния. - Столько бегали от насильственного продолжения рода, и вдруг такой сюрприз.
Отодвинувшись от стола, уставленного опустевшими бочоночками из-под огурцов, Катька прошествовала к восьмиспальному ложу, пожалованному нам родителями на радостях. Плюхнулась на гору подушек и задумчиво уставилась в потолок, словно там должен был вот-вот проступить светлый образ Новинсона или того старикашки с королевским титулом.
- Зато никаких сторонних претендентов на родовые богатства и посягателей на теплое местечко в столичной верхушке, - утешил я нас обоих и тоже завалился на жуткое ложе.
На наше счастье свадебные подарочки ограничились только этим ложем, после чего мы оба встали стеной против разбазаривания средств на свадебку.
- Непорядочно это как-то, - аргументировала в тот судьбоносный момент Катька, - хотя я тут на днях присмотрело такое платье нужного цвета, а за ним шлейфик небольшой, шагов восемь, больше не нужно. Ну еще бы лебедей хорошо золоченых, возок свадебный телег на сорок...
- И дайн Наум в праздничном костюме стога сена, - согласился я. - Мне, кстати, почему-то никто не хочет дарить новую лютню. Дорогая моя жена, не хочешь ли одарить любимого мужа пакетом акций в размере всех имеющихся у тебя?
- Иди ты! - взвилась Катька, тут же перестав прищуривать глаз на возможную свадьбу. - Это мной честно заработано, и транжирить не позволю!
Поэтому ограничились свадебным ложем. Кстати, я подозревал, что Катька где-то в его недрах зашила (замуровала, похоронила навеки) тот самый пакет акций. Я прямо чувствовал их зов и буквально видел, как Катисса долгими лунными ночами пересчитывает их по штучке. Хотя, конечно, это вряд ли. По слухам в столице появилась заезжая фокусница-чудесница, сразившая всех дееспособных мужчин в возрасте от семи до девяноста семи лет своей внешностью и нравом. Что интересно, появилась эта кудесница в аккурат спустя пару дней после нашего тайного венчания, и творила она такие чудеса, словно через несколько месяцев ей нужно было удалиться в монастырский скит на всю оставшуюся жизнь, дабы посвятить себя смиренным молитвам и самобичеванию. Интересная особа, в общем говоря.
- Вот так вот значит, получилось, - продолжила играть на своей дуде Катька. - И наши семейства сольются в экономическим экстазе. Я уже слышала, что они собираются основывать новое товарищество, объединяющее деньги и производство всего, чтобы с широкой ноги выйти на международный базар и давить там конкуренцию подкованной пятой.
- Нет, это, конечно, экономически выгодно, - вслух размышлял я. - Но с другой стороны... а как же романтика, про которую я уже сколько лет как пою? Принцы на белых конях...
- Лысые, - плотоядно продолжила Катька, хищным движением обнимая подушку.
- Лысые, - повторил я и сел.
Катька тоже воздвиглась над перинными сугробами и поправила подрастрепавшийся парик нежно-лилового оттенка. Достала из-под трехсотой подушки зеркальце в серебрянной оправе и задумчиво себя в него оглядела, поправив в лице что-то незаметное.
- Знаешь что... - медленно начал я. - А поехали-ка с тобой в Винессу, жениха твоего лысого искать. Там разводик быстренько оформим, тут же новую ячейку общества создадите – я даже могу с кадилом поплясать, у меня года два назад хорошо получалось - и будет у вас все по закону, с брачными узами этого... Гаудамуса?
- Геморроя? - захихикала Катисса.
- Гименея! - вспомнил я зарубежное слово. - Точно. И связались они навек...
- А что? - Катька мечтательно прищурила один глаз. - Вот приедем в гости, посмотрю я на морду его гладкую и нахальную, похлопаю по макушке бритой и скажу ему ласковым голосом...
- ..а сыночку мы назовем Урборосием! - закончил я и захохотал, валясь на подушки.
Участь будущего счастливого отца была решена без всенародного голосования квалифицированным большинством и без всяких там глупостей вроде предварительного согласия брачуемого.
- А в качестве свадебного подарка я ему кхитайский кривой меч подарю!
Катька, воспрянув духом, мотыльком летала по комнате, с легкостью таская за собой дорожный баул крокодиловой кожи и сметая в его недра все, что попадалось под руку.
- Чтоб не вздумал сбежать? - догадался я. - Повесишь над кроватью острием вниз? Ну тогда, как специалист, могу присоветовать еще песий ошейник туда же присобачить, кандалы и вервии для пущего эффекту. Розги - по желанию заказчика.
- Опыт, говоришь? - Катька смерила меня задумчивым взглядом, под которым я внезапно почувствовал себя во-первых, не на своем месте, а во-вторых - не со своим языком, который мелет что попало. – Да я вообще-то в качестве бритвы хотела. Но твой план тоже ничего! Я тогда еще плеточку семихвостую закажу.
Торопливо зарывшись в подушки я глухо поведал оттуда, что о подобных методиках мне рассказал заезжий гастролер из далеких северных стран.
- У них, понимаешь ли, от вечного холода последние мозги, ну и прочие жидкости застывают, - проникновенно вещал я из своего убежища. - Вот они друг друга со всей силы и стимулируют, не щадя живота своего.
- Так я и поверила, - ухмылялась невидимая Катисса. - Лучше признайся, что у вас был мастер-класс по применению этих самых методик. Так, и куда это я набор недельных притираний уложила?
- Это ты с самоистязанием путаешь! - возмутился я.
- Это у дайна Наума и его братии истязание - возразила Катисса. - Они каждый раз как придут всей своей шарагой на мо... кх... на магические выступления заезжей фокусницы смотреть - так сразу краснеют, потеют и обильно выделяются. Потеют в смысле.
- Про грех, небось, вещают, - поддакнул я.
И в этот волнующий момент за дверью раздался предупредительный начальственный кашель. Я в панике вынырнул на поверхность восьмиспального чудовища. Катисса застыла среди комнаты, сжимая в тесных объятиях раздувшийся до размеров зверя гиппопотама баул.
- Бодрствуете ль вы, дети мои? - раздался из-за двери предупредительный выстрел. - Али предаетесь утехам супружеским?
- Папа! - завопила Катька, роняя крокодила и пинком загоняя его под ложе, где крокодил сгинул, не успев даже вскрикнуть.
Надо сказать, что на проживание мы остановились у Катькиного папеньки, поскольку я сильно опасался, что в моем доме силы противника, то есть родительские силы, быстро найдут себе применение. Зримо представлялось, как отец, вдохновленный перспективой будущего появления наследника - Владивсёла сиречь - возьмется за меня железною рукой, принуждая постигать науку управления. Дескать, негоже, когда уже и свой наследник есть, и у своего наследника сынок появился - Миродержий, скажем - а все дедушка крепким седалищем правительственное место занимает. Так что учи-ка ты сынку науку важную, зарабатывай потомственный сколиоз с геморроем и тем самым шизоидальным размножением личности или от чего его там Новинсон потчевать собирался?
А Катьку взяла бы в оборот маменька, вооруженная для таких целей переплетенным талмудом, составленным из ежеседмичных выпусков печатного листка "Мы и вредительские организмы". В частности, часть этих листочков занимала такая нужная и полезная рубрика как "Молодая мать", в которой всесторонне раскрывались вопросы девочководства и мальчикологии, в котором раскрывались жуткие вопросы, уже предъявляемые маменькой, но почему-то мне. То ли с возрастом у родительницы начало сдавать зрение, то ли она считала, что до тонкой женской психики такие потрясающие сведения должны доводиться через призму мужского взгляда на вещи. Больше всего мне запомнились тема "стул: восемь раз в день, три раза в месяц, на гршке, под кустом, почему не переварилась страница из домовой книги, когда вылезет золоченая пуговица?", тема "роды: в лесу, в поле, в избе, у мамы, у папы, в церкви, на погосте, с молитвой, без, с повитухой, с клещами, можно ли родить через развязывание пупка?" и тема "крик ребенка: днем, ночью, круглосуточно, вместе с петухами, вместо петухов, по военной тревоге, не орет, а попробуйте рот не заклеивать" - все это я через свою призму исправно доносил до Катьки, вызывая у нее нервные всхохатывания и какие-то странные записочки на бересте. Как ни старался я подглядеть, что там она записывает - так и не смог.
"Давай сюда!" - семафорил я обеими руками, судорожно пытаясь придать свадебному монстру вид благочинного супружеского ложа. Катька тигрицей кинулась на помощь и посильно оказала ее, сминая в комок оберточки от заморских конфет, помогая спихнуть в сторону блюдца да тарелки, распутывая меня из запасных струн для лютни и при этом загадочной женской магией без помощи рук придавая себе благостный вид будущей матери семейства, не мыслящей себя без вышивания в светелке в окружении стаи разновозрастных карапузов.
Совместными усилиями мы кое-как воссоздали иллюзию совместного проживания и одновременно нырнули под расшитое узорами одеяло. Узоры изображали стаю аистов, летящих к неопределенному городку с явно недобрыми намерениями, потому что у каждого аиста в клюве был какой-то подозрительно спеленатый груз. Целое сборище крылатых террористов.
- Дети мои!
Как бы тесть воздвигся в дверном проеме и приложил руки к сердцу, остановив взор на ложе. Покосившись на лицо Катиссы, преображенное приветливой улыбкой, я изобразил то же самое, как вдруг мне помешали.
- Катьк, слушай, а это не твоя нога такая стройная и... и волосатая? - изумленно спросил я, совершенно забыв, что перед благородной девицей так вопрос ставить нельзя.
- Не моя, - с достоинством ответила Катька и саданула локтем. Под одеялом сдавленно взвизгнули. - Не попала, - спокойно произнесла Катисса и изменила траекторию нанесения удара.
Я утратил способность к трезвому размышлению и способность соображать вообще.
- Дочь моя, а чья это пятка торчит под странным углом из-под вашего одеяла? - внезапно проявил бдительность незваный гость. - И почему у твоего мужа такое странное выражение лица?
- А это его пятка, - хладнокровно ответствовала Катька. - Наследственная травма с выворотом ноги ниже пятого колена.
- Такая длинная? - продолжал изумляться самовольный дознаватель.
- Магия, - значительно произнесла Катька.
- Но в ботинке? – не унимался дотошный отец.
- Папа, вы нам мешаете, - высокомерно произнесла Катька. - Вы нас в самый что ни на есть важный момент прервали. Правда?
В ответ на вопрос я еще раз изобразил улыбку и многозначно пошевелил одеялом.
- О, ну тогда удаляюсь, удаляюсь. Эх, молодость!
Едва за ревнителем традиций захлопнулась дверь, как несравненная подруга детства стрелой вылетела из-под одеяла, издавая странное шипение. Вняв ему, я откинул краешек узорчатого покрывала.
- Лаврентий? - изумился я, глядючи на одуловатое лицо третьего помощника пятого подавальщика из родового гнезда. - А ты что тут делаешь?
- Ниспослан матушкою вашей для пристального наблюдения за жизнью молодых, - пробубнил Лаврентий, совершая гусеницеподобные движения всем телом. - Никоим образом зла чинить не... Икх!
- Шпионил, гад, - определилась Катька, отбрасывая пустой бочонок, только что плотно познакомившийся с головой Лаврентия.
Прислушавшись к неровному дыханию Лаврентия я на всякий случай сделал лютней контрольный тюк-тюк тому в затылок.
- И ведь давно тут окопался, противный, - делилась наблюдениями Катька. – То-то я смотрю, то огурцов меньше учетного, то булочек недостача проявляется!
- Где будем труп закатывать? – шепотом озвучил я терзающие меня сомнения. - Вот сволочь, мою жратву таскал! Иродище поганое… Быть может под кровать закатим? Там его никогда не найдут. А если распилить и скормить собакам… Или лучше целиком в саду под яблоней закопать?
- А может высокородной Тамелле отошлем, как извинительный подарок?
Означенный подарок застонал, и я тут же стукнул его лютней снова.
- Нет, это его на много частей пилить придется, чтобы каждую в красивую шкатулку с вензелем.
- Тогда в шкаф. Он заграничный, красного дерева. Там даже жить можно. Дня два или может быть даже целых три, - Катька захихикала.
- Да сподобится вам чадушки, молодые да славныыеее! – внезапно заголосили за окном.
Я выронил перетаскиваемое тело, Катька звучно щелкнула зубами мимо огурца.
- Чтоб вам дом был полной чашей, да горюшка не ведаааать! – надрывались за окном.
- Хорошо поют, профессионально, - отметила Катька, подглядывая через кисейную занавесочку. – Как думаешь, поощрить их огрызком?
- Можно даже двумя, - расщедрился я, заталкивая Лаврентия в шкаф и закрывая там. Возможно, навечно.
- Ох вы пташечки ненагляяяя…!
- Эльфы нервно курят гномий табак! – Катька сдлала неприличный жест. – Я стрелок года!
- Ненаглядныеее! – раздалось под окном другим голосом.
- Да их там целая орава, - обалдел я, выглядывая на улицу.
Под окном стройными рядами воздвиглись женщины неопределенного возраста, одинаково одетые в длинные одежды до пола, и явно готовились грянуть что-нибудь народное, предназначенное для восславления счастливого супружества.
- Бежать надо отсюда, - прошипела резко помрачневшая Катисса, перебираясь к ложу и заглядывая под него. - Скоро тут в каждом шкафу тати хорониться будут!
- Да не, там уже занято, - возразил я. – Акции не забудь! Кстати, где ты говоришь, их прячешь?
- Так я тебе и сказала, - произнесла верная и давняя подруга, скрываясь под кроватью. - Вот сейчас крокодилушку своего достану, пару бочонков огурцов в зубы - и выезжаем прямо на рассвете, - продолжила она.
Я покосился за окно, где неотвратимо вечерело и музыкально завывало, пророчествуя нам полную чашу, зерновые закрома и прочие ужасы цивилизации. На ближайшее время я взял выходной от вечерних концертов, чтобы надратьс... то есть набраться новых впечатлений и сочинить что-нибудь эдакое, оригинальное. Так что можно и прям с рассветом выезжать. Вот только...
- Катьк, а ты на лошадях собираешься, да? - уточнил я.
- Не на подводе же! - донеслось из-под кровати.
Вне кровати наблюдались только пятки.
- Ну как тебе сказать, я все больше того... ну вот в таких колесницах заграничных разъезжаю. Двухколесные такие, чтоб в них тройку лошадей запрячь, самому на площадочку и...
- Аа, это как клетка с жердочкой для попугая? - догадалась Катька, вылезая на свет в обнимку с запыленным крокодиловым баулом.
- Короче говоря, до Винессы на обычных лошадях я ехать не согласный, - завершил я начатую речь. - Качество не моей мануфактуры. Да и потом, маги тут всякие - сразу отследят, вороном обернувшись, да еще и на макушку нагадят в знак презрения. Надо искать другие пути.
Катька поправила парик, словно туда уже метил подставной ворон, и задумалась.
©schreik

 

[kolobusja]

Буттуга без дубины не видел никто и никогда. Шутить на эту тему побаивались. Буттуга в племени… уважали – это не то слово. Как бы это популярно объяснить…
Ну вот, говорят, что разъярённому носорогу уступает дорогу даже слон. Так вот, если бы мчащийся по лесу разъярённый носорог наткнулся на доброго, благодушного, мирно гуляющего Буттуга, то носорог бы затормозил, развернулся, и сбивчиво извинившись, постарался бы тихо уйти.
На место вождя Буттуг, к счастью, не претендовал.
И вот такой персонаж как-то вечером робко постучался в дверь шаманской хижины. Дверь, естественно, рухнула, и Буттуг расценил это как приглашение войти.
- Чё надо? – вежливо приветствовал его шаман.
- Мне это, в Нижний Мир надо… - пробурчал Буттуг. – Отведёшь?
Н-да… Объяснять Буттугу про многолетнее обучение, специальную технику вхождения в транс и составление психотропных смесей было бы бесполезно, а просто сказать ему: «Пошёл вон» - мягко говоря, опрометчиво. Шаман подумал и сказал:
- Ладно.
И дипломатично добавил:
- Если у тебя получится…
Буттуг кивнул и уселся в уголке, положив дубину на колени.
«Чёрт с ним, пусть сидит, - думал шаман, начиная камлать. «В конце концов, сопит он тихо, особо не мешает, а потом ему надоест ждать – он и свалит. А с предками поговорить – никогда не лишнее».
Выход в Нижний Мир получился на редкость лёгкий и удачный, под ноги привычно легла чёрная тропа, и шаман решительно направился вниз.
Внезапно за спиной раздалось деликатное покашливание, напоминающее брачный крик слона. Шаман подскочил и обернувшись, увидел невозмутимого Буттуга. Дубина была при нём и на астральную проекцию никак не походила.
- Как у тебя получилось пройти? – поражённо спросил шаман.
- За руку тебя держал… - простодушно признался Буттуг.
Вздохнув, шаман решил, что новичка надо проинструктировать. По минимуму хотя бы.
- Значит, так. За мной идти след в след, по сторонам не глазеть, если будут разные твари выпрыгивать – не пугаться…
Кому он это сказал? Спустя секунду за его спиной послышался сочный шлепок. Шаман обернулся. Буттуг стоял, помахивая дубиной, а возле тропинки кверху брюхом валялся какой-то мохнорылый чешуйчатый монстр размером с бегемота.
- Пошто животинку обидел? – сурово спросил шаман.
- А чё он? – возразил Буттуг.
Крыть было нечем. Действительно, а чё он? Аргумент был железобетонный. Шаман замолчал.
Больше никакие твари по дороге не попадались. Должно быть, Буттуг выглядел для них слишком страшно.
Дойдя до Круга Вопросов, шаман сел на свой камень.
- Я-то с предками буду беседовать, - заметил он. – А тебе что в Нижнем Мире понадобилось?
- Здесь это… Здесь один такой должен быть… Я схожу, поищу?
- Иди, что ж с тобой делать… Только прошу тебя, Буттуг, не задирайся ни с кем. Тебя ж сожрут, ты и охнуть не успеешь. А меня вождь ругать будет: зачем, скажет, не уследил?
Буттуг что-то промычал и решительно зашагал в случайно выбранном направлении.
День явно был неудачный. Духи предков не пришли, видимо, почувствовав, что ничего особо важного не произошло. Буттуг исчез. Шаман сидел на камне и от скуки чертил в чёрной пыли неприличные руны.
Буттуг появился через пару часов. Исцарапанный, в синяках, с подбитым глазом, но довольный, как младенец, отобравший у брата соску.
- Где шлялся? – поинтересовался шаман.
- А там… - Буттуг неопределённо махнул рукой. – Подрался там с одним… Здоровый такой, рогатый, крылья синие…
Шаман охнул и со стоном сполз с камня прямо в чёрную пыль.
- Кожистые синие крылья, три рога на голове, шесть глаз разного цвета?
- Ну да. – Буттуг утвердительно кивнул.
- Один из верховных демонов… Как ты жив-то остался?
Улыбка Буттуга стала ещё шире.
- Подожди, подожди… Ты что, победил?
- Ну, рёбра я ему сломал… А череп у него крепкий, очень крепкий. Не пробил…
- Да чего ради ты с ним сцепился-то? – заорал шаман.
- А он мне приснился вчера. Дразнился. Задохликом обозвал…
- Буттуг, ты когда-нибудь нарвёшься, - покачал головой шаман. – Надо же, приснился ему кто-то, а он на разборки попёрся! А если бы тебе сам Великий Эру приснился?
- А он сильный? – заинтересованно спросил Буттуг, перехватывая дубину поудобнее…
©darkmeister
==============

Гоблины откочёвывали на юг.
Ну да, зима нагрянула. И ведь не сказать, чтоб неожиданно. Просто гоблины, как всегда, потягивались, раскачивались, томно почёсывали волосатые задницы… Ну и дождались, пока заморозки ударили. Гоблины, они шустрые только в двух случаях: ежели в морду кому дать или самогонки на халяву тяпнуть.
Помнится, Буттуг как-то интересовался у шамана: не может ли он, дескать, духов попросить, чтоб зимы вообще не было?
Шаман решил ответить наглядно. Взял пустую сушёную тыкву и сказал:
- Представь, что это твоя голова.
- Ну? – спросил Буттуг.
Шаман постучал по тыкве. Звук был хорош. Гулкий, протяжный и в то же время звонкий.
- Понял? – спросил шаман.
- Не-а, - ответил Буттуг, глядя честными глазами.
Тогда шаман отложил тыкву в сторону и начал читать лекцию об устройстве Арды. Через три минуты Буттуг заскучал, через четыре – начал зевать, через пять – заснул. Во сне, видимо, понял, что никто зиму отменить не может, и к шаману больше не приставал.
Ладно, это я отвлёкся.
Больше всего времени у гоблинов ушло на то, чтобы демонтировать самогонные аппараты.
Самогонных аппаратов у гоблинов в племени три штуки. Один у шамана, второй у вождя, третий… тоже у вождя. Про запас. Вдруг один сломается. Трясётся вождь над ним, как наседка, потому что понимает: если гоблины останутся без ханьки, то они заскучают. И начнут думать. А думающий гоблин, это… Я даже боюсь представить, что они могут наворотить.
К примеру, Грыххм. После той истории он сильно невзлюбил чешуйчатых камнегрызов. Очень невзлюбил. И поклялся очистить от них окрестности стойбища. И (внимание!) изобрёл ловушку.
Не просто изобрёл, но даже сделал.
Тридцать штук.
И расставил их ночью вокруг стойбища, никого не предупредив.
И свалился спать. Умаялся, понятно.
А ранним утром половина племени во главе с вождём ушла на охоту.
Но ушла недалеко. Ловушки были хорошие.
Короче, Грыххм неделю не показывался в стойбище, пока вождь его не простил.
Что-то я опять отвлёкся.
Обычному гоблину собраться – пять минут. Секира, дубина, пара-тройка шкур, бурдюк с чем-нибудь этаким - и готово. Семейным, понятно, сложнее. Там барахла на порядок больше, но зато упаковкой жёны занимаются.
Шаманское добро уместилось на четырёх телегах.
Шаман у племени, конечно, знающий. Плохого не скажу. Но жмот. И барахольщик. А помогать ему никто не хотел.
Страшно потому что.
Случай один был. Пару лет назад. Ушёл шаман на три дня. К заповедному озеру. А гоблинята мелкие к нему в хижину залезли. Поиграть, типа.
Ага. Нашли место.
У шамана на стене заговорённый череп веслозубого тушканга висел. Так он со стены сорвался, взлетел и полдня гонял гоблинят по всему стойбищу, пощёлкивая клыками. Маленького Жрыгга даже пару раз тяпнул.
Жрыгг после этого случая малька тронулся. Стихи писать начал. Ну виданное ли дело для гоблина?
Снова отвлекаюсь…
Поэтому к шаманскому барахлу никто прикасаться не хотел. А барахла у него много. Так что собирался он с неделю…
Короче, гоблины, наконец откочевали. Три дня пути на юг. И остановились.
Река потому что.
А моста нет.
Потому что строить надо.
А строить надо летом.
А летом лениво.
Собственно, эта эпопея происходит каждый год. Навьюченные гоблины приходят к реке и говорят: «Эх, был бы мост!» И умно рассуждают, что вот, мол, летом они обязательно возьмутся и построят, и будут спокойно ходить туда-сюда, не дожидаясь ледостава….
Так что гоблины встали лагерем, разожгли костры, зарядили самогонный аппарат и стали ждать, когда река встанет.
Подождём пока и мы.
©darkmeister
=================

Автор идеи cordaf. Сердечное ему спасибо.
Великий Ледяной Дух давным-давно отморозил себе мозги.
Жаль, что гоблины не знали этого раньше. Они бы с ним не связывались.
Рассказываю по порядку.
Осень в этом году выдалась затяжная. Более чем. Уже шло начало декабря, а река всё не замерзала. Гоблины сидели на берегу третью неделю, и естественно, сожрали всё зверьё в округе. Выпряженные из телег ленивчатые вислоухи уже начинали ощущать на себе плотоядные взгляды.
Надо было что-то делать.
Первым додумался вождь. Он взял шамана за жабры:
- Слушай, иди к духам, договорись – пусть реку заморозят. Хоть на пару часов. Надо ведь перейти как-то. Чего попросят – дадим. Не, еды не дадим. У самих нету. Ну, захотят – вокруг прославлятельного камня спляшем, пару вислоухов можем в жертву принести. Но не больше. Договорись, короче.
Шаман покурил сушёных мухоморов и пошёл договариваться.
Вислоухи Великому Ледяному Духу были без нужды, а вот торжественных плясок он хотел пятьдесят штук. Шаман предложил три. Сошлись на четырёх. Торговаться шаман умел.
К назначенной полночи лагерь был свёрнут и нагруженные гоблины относительно организованной кучей толпились на берегу.
Великий Ледяной Дух не подвёл. В воздухе резко похолодало, пронёсся резкий ветер и вода в реке на протяжении мили мгновенно замёрзла. Гоблины двинулись на другой берег.
И начали падать.
Магический лёд – вещь та ещё. Он был не просто ровный. Он был отполированный. По двенадцатому квалитету.* Передвигаться по нему можно было только в раскоряку. Ленивчатые вислоухи, тем более неподкованные, падали как сбитые пулемётной очередью. Телеги встали.
Помните, я говорил, что думающий гоблин – это страшная вещь? Так вот, думающий Ледяной Дух – это гораздо хуже.
Он подумал.
И решил, что гоблинам надо помочь.
Помощничек, блин. Олигофрен. Дебил потомственный.
Он решил наклонить лёд, чтобы гоблины не мучались, скользя и спотыкаясь, а лихо прокатились.
Маразматик криворукий.
Лёд-то он наклонил.
Пенёк кретинский.
Только не туда.
Хорёк пустоголовый.
Он наклонил его вдоль реки.
Идиот.
И гоблины заскользили. Действительно лихо. Кувыркаясь, врезаясь друг в друга, опрокидывая телеги и тюки с барахлом, визжа и вопя проклятия. А впереди маячила чёрная вода.
Сам не понимая, что произошло, Ледяной Дух поспешно начал замораживать воду перед катящейся кучей. Угол наклона льдины остался прежний. Лихое скольжение продолжалось.
Гоблинята визжали от души, начиная получать от поездки удовольствие. Вислоухи, не получая никакого удовольствия, визжали ещё громче. Тюки и телеги катились молча. Кое-кто из взрослых гоблинов пытался зацепиться за лёд топором, но клятое магическое покрытие не поддавалось.
Наиболее ушлые, пользуясь неразберихой, успевали ещё полапать чужих жён. Те добавляли визга в общий хор.
Окончательно потерявший голову Великий Ледяной Дух успевал только замораживать воду перед этой орущей свалкой, летящей со скоростью курьерского поезда.
Поскольку всё это ещё и кувыркалось, наиболее слабые на голову гоблины начали поблёвывать. Радости это никому не добавило.
Сколько бы это ни продолжалось, но должно было как-то кончиться. Река наконец сделала крутой поворот и…
И вся эта вопящая, орущая, визжащая, ругающаяся, хохочущая куча со свистом вылетела на прибрежную отмель и раскатилась в разные стороны.
- Где мы? – еле ворочающимся языком пробормотал вождь.
Шаман, нахмурившись, указал ему на подступающие местами к самой воде золотые мэллорны.
Таким образом, сами того не ведая, гоблины вторглись на эльфийские земли.
Тьфу.
* - круче, чем зеркало, короче
UPD. Мессир Гесс, как всегда, жжёт:
_gess
Поднимаясь на ноги, выплёвывая песок отмели и несколько зубов, шаман не выдержал, и, уставясь куда-то вверх, и потрясая порванным бубном, разразился гневной тирадой:
- Ах ты дух синежопый! Чтоб тебе вокруг прославлятельного камня эльфы блевали! Чтоб тебе в жертву только паралитиков приносили! Экзортить твою Галадриэль через феанорову задницу, кто ж так помогает, дебил ты бесплотный, чтоб тебе всю жизнь голые поросята снились! Стручок тебе эльфийский в астральную проекцию, а не пляски вокруг камня, снежинка ты безмозглая, Саурона тебе в бабушки и Сарумана в девушки! Всё! Хватит! В следующий раз Духа Дерева попрошу, пусть мост наведёт!
Шаман забыл одну важную вещь: если у Ледяного Духа мозги были отморожены, то у Духа Дерева, соответственно, вместо мозгов была дубовая древесина...
Не могу не продолжить:
darkmeister
Вождь не мог остаться в стороне:
- Сосулька безмозглая! Чтоб тебе камнегрызы шершавым языком всё нужное отлизали! По самое некуда! Чтоб тебе в сортире примёрзнуть! Снеговик пустоголовый! Двадцать рук у дурака и все из жопы растут! Одновременно причём! Швабру в зубы этому долбодятлу – и в Ангмар, снег убирать! Весь! На большее он не способен! Айсберг из жёлтого льда! Пляски ему? Я ему такие пляски устрою! Он у меня три сезона плясать будет! Чтоб тебе на Ледяной Трон вечно пингвины гадили! Две тысячи лет идиоту – простого дела сделать не может! Какого Мелькора! Чтоб тебе эльфы всю свою жизнь фальшиво в ухо пели! Чтоб тебе зубы выбили, а потом заставили самогон грызть! Ур-р-р-р-р-р-од!
Никто не хочет присоединиться к этим ангельским песнопениям?
UPD-2.
ingwald
Обычно молчаливого Буттуга вдруг прорвало:
- Да что же такое-то! Тр...пр...пр....др....!!! У всех духи как духи,а у нас всё через синюю жопу! Был бы у нас дух кувалды там, как у соседнего племени, али дух похмелюги - и то больше пользы было бы!!! Чтоб тебе мартышкой за шишками по ёлке прыгать! Чтоб тебе задохлики во время сна на лысину гадили, а всю ночь чтоб тебе весна в декабре снилась!!!
После этой тирады Буттуг умолк, озадаченно посмотрев по сторонам и, как всегда, пошел чистить дубину...
И типа концовки
tranger
Буттуг, сидя молча на камне (хотя это могла оказаться и чья-то голова), нехорошо смотрел на последнюю тающую льдину, и задумчиво обкусывал дубину. Великого Ледяного Духа вдруг пробрал озноб.

 

[kolobusja]

Гоблины намеревались по возможности быстро и незаметно слинять из эльфийских владений. Быстро не получилось. Незаметно - тем более. Через десять минут о появлении гоблинов знал весь лес, через двадцать – появился отряд эльфийских лучников.
Вождь вздохнул и пошёл объясняться и договариваться. Эльфы беседовали сквозь зубы и при этом демонстративно норовили встать с наветренной стороны. Обижаться вождю было не с руки: подставлять всё племя под эльфийские стрелы он не собирался.
Договорились на следующем: эльфы к утру, так и быть, постараются соорудить паром, а гоблины, со своей стороны, клянутся:
- сидеть на берегу, как мышки, ни веточки не сломать, ни букашки не сожрать
- покинуть пределы эльфийской территории с максимальной скоростью
- в дальнейшем стараться не связываться с полоумными духами.
Эльфы начали строительство парома. Гоблины кучковались на берегу.
Вождь бегал вокруг гоблинов как курица, пытающаяся собрать шаловливых цыпляточек под крыло. А гоблины шалили. Они постоянно порывались рассказать эльфам пару анекдотов, причём выставляющих Дивный Народ не в лучшем свете, при появлении эльфа в зоне видимости начинали демонстративно чесаться, а потом пристально разглядывали когти. С регулярностью в пять минут мелкими группками гоблины просились в туалет. Просились исключительно у эльфийского командира, чем довели его до белого каления. Короче, племя усердно поддерживало репутацию идиотов. Слава тёмным богам, Буттуг не порывался помочь эльфам с постройкой парома, а спокойно сидел на берегу, играя в камушки.
Всё-таки гоблины своими закидонами эльфов достали. Паром был сооружён с пугающей скоростью за пару часов. «Ласково» пожелав гоблинам никогда больше здесь не появляться (а то плохо будет!), эльфы в ударном темпе переправили племя на желанный им дальний берег.
Путешествие в южные земли продолжалось.
Буттуг неслышно догнал вождя и вежливо кашлянул у него над ухом. Вождь не подскочил только потому, что в этот момент проходил под могучей веткой. Буттуг предложил:
- Это… Может, побыстрее пойдём?
- Почему ещё? - с подозрением спросил вождь.
- Рассветёт скоро…
- Ну и?
- Я там… На берегу… Надпись выложил… Из камешков… Эльфы скоро увидят…
- Какую надпись? Когда ты писать научился?
- Я Жрыгга попросил… Он мне написал…
Вождь остановился.
- Что тебе этот ушибленный на голову написал?
Буттуг протянул вождю обрывок коры. На куске бересты было коряво выведено:
«ЕЛЬФЫ – КАЗЛЫ!»
- Жрыгг! – рявкнул вождь.
Жрыгг нарисовался мгновенно. Вождь взял его за ухо.
- А скажи-ка ты мне, Жрыгг, где и что ты ещё написал?
- Я не писал, - гордо заявил Жрыгг. – Я вырезал. Ножом!
- На деревьях?
- Ага.
- Что именно? – обречённо поинтересовался вождь, уже зная ответ.
- Ну, так… Руны всякие.
- Из тех, что люди на заборах пишут?
- Ага. Только круче.
- Не надо было тебя в Ангмар отпускать, - буркнул вождь. – Был гоблин как гоблин, ну прибабахнутый немножко, а у людей всяким гадостям научился…
- А он ещё верёвку натянул, - наябедничал невесть откуда взявшийся мелкий Быыгз.
- А что я, один, что ли? - обиженно заявил Жрыгг.
Вождь схватился за голову:
- Какую верёвку? Где натянул?
- На тропинке, - спокойно ответил Жрыгг.
- На какой ещё тропинке?
- На всех. Мы старались. Где эльфам возвращаться надо будет, там и натянули.
Все окружающие счастливо заржали.
- Тьфу! Чисто дети малые, в натуре! Тоже мне, болотный кошмар, зеленокожая орда, ужас леса! Детский сад на выезде! – разорялся вождь.
У идущего рядом шамана было настолько невозмутимое выражение морды лица, что это вызывало наибольшее подозрение. Вождь уставился на шамана буравящим взором:
- Колись, грибопоклонник, чего ты нашкодил?
Шаман, вздохнув, полез в бездонный карман своих одеяний, и пошарив там минут пять, вытащил на свет жука-короеда размером с полторы ладони.
- Ты их сколько сотворил? – ошарашенно спросил вождь.
- Восемь пар, - смущённо пробормотал шаман.
- Чтоб жрали и размножались, я правильно тебя понял? – сухо уточнил вождь.
Шаман кивнул.
- А когда они все леса заполонят, что тогда делать? – заорал вождь.
Шаман ласково погладил жука по спинке.
- Не ори. Всё продумано. Они только корой мэллорна питаются. И через полгода исчезнут. Они хорошие.
Вождь уже не в силах был ругаться и только тяжело вздохнул.
Погоню эльфы, к счастью, не выслали, и дальнейшее путешествие прошло спокойно, насколько это возможно для гоблинской орды.
Прошлогодняя стоянка оказалась в полном порядке. Даже остовы хижин не сильно покосились.
Вождь махнул рукой:
- Всё! Становимся!
И гоблины, радостно взревев, первым делом бросились распаковывать самогонный аппарат.
Доброй зимовки, зеленокожие!
©darkmeister
========================

Знакомьтесь – Гыгыдла!
Во-первых – он невероятно высок. Гоблины вообще ребята не маленькие, но даже среди них Гыгыдла возвышается как старшеклассник среди стайки малышей.
Во-вторых – он невероятно тощий. Шаман как-то в шутку предлагал ему сделать парадное одеяние из шкуры, снятой чулком с шеи скалистого жирафа.
В-третьих, Гыгыдла – это ходячее несчастье. На охоту его уже давно не берут, потому что он обязательно ухитрится во что-нибудь вляпаться. В осиное гнездо, например. И будет потом с воплями носиться по лесу, распугав всю дичь. Кроме того, Гыгыдла отличается редкостным любопытством, через что обычно и страдает.
При всём при этом он никогда не унывает, и выбравшись из очередной передряги, хохочет над собой вместе со всеми.
На самом деле его зовут Быммр, но вряд ли это кто-нибудь, кроме шамана, знает. Гыгыдла – и всё тут.
Что бы вам такого про него рассказать?
А, ну вот, к примеру. Шёл как-то Гыгыдла по лесу и увидел нору. Не очень большую. Ну что сделает всякий порядочный гоблин, увидев нору? Камень туда швырнёт. Или деревце сломает и стволом в норе пошерудит.
А Гыгыдла, слова вежливого не сказавши, сказку про Винни-Пуха не читавши, моментально в эту нору полез.
Ну, и застрял, что характерно.
А в норе кто-то шебуршится. И запашок в норе такой, знаете… Прямо скажем, не парфюм.
И вот это шебуршащееся в норе подползает и видит Гыгыдлу. Ну, может, в темноте и не видит, но чувствует.
А Гыгыдла застрял и орёт.
Лучше бы молчал, дубина.
Потому что в норе живёт гигантский скарабей. А любой гоблинёнок знает – гигантского скарабея лучше не пугать.
Потому что скарабей начинает швыряться.
И очень метко.
Да-да, теми самыми шариками.
А шариков этих навозных у него в норе бо-о-ольшой запас.
А Гыгыдла и увернуться не может.
Слава тёмным богам, Буттуг мимо шёл. Гоблинскую пятку в норе увидел, выдернул Гыгыдлу на белый свет.
А у Гыгыдлы и морда в навозе, и отплёвывается он, и ругается, и воняет, и ржёт одновременно.
Ну что ты с ним будешь делать?
Думаете, на этом всё кончилось?
Гыгыдле ж умыться надо. Вот он на речку и пошёл. Ага.
Речка – она ж через весь лес течёт. Места – ну сколько угодно! Так нет же. Гыгыдла вывалился из леса аккурат в том месте, где старшая жена вождя телеса свои обширные намывала.
Визгу было – на весь лес!
И гоняла она его по кустам ещё полчаса. Пока Гыгыдла на дерево не вскарабкался. Три часа просидел.
Как ни странно, дупла с дикими пчёлами на дереве не оказалось. Обычно Гыгыдле редко так везёт.
Короче, только к вечеру он умылся и в стойбище пришёл. И сам же у костра свои сегодняшние похождения рассказывал и хохотал вместе со всеми.
Вот такой вот персонаж – Гыгыдла.
©darkmeister
==================

О том, как Гыгыдла позавидовал муравьеду
Ну, я уже говорил, да, что Гыгыдла – это длинное ходячее несчастье на свою голову? Великий созидатель трудностей и храбрый преодолеватель их же. А уж его извечное любопытство… Как он ещё жив, непонятно?
Итак, Гыгыдла шёл по лесу и мирно кушал пончик и зыркал по сторонам голодными глазками. В рассуждении, чего бы пожрать, что характерно. Всё потенциально съедобное усердно пряталось, и на глаза Гыгыдле попадаться не желало.
В тридцати шагах на север послышался яростный треск. Гыгыдла преодолел это расстояние в два прыжка и осторожно выглянул из-за дерева.
Линяющий муравьед-шатун деловито расковыривал когтями огромный термитник. Куски постройки отлетали с громким треском, термиты носились как ошалелые, а муравьед-шатун жадно подхватывал их целыми десятками, ловко орудуя своим липким языком, и попутно продолжая свою разрушительную деятельность.
Гыгыдла метнулся из-за дерева, и одним движением свернул муравьеду шею. Упихав добычу в заплечный мешок, он уже повернулся, чтобы идти обратно в стойбище, как…
Ну, конечно. У Гыгыдлы возникла мысль.
- А что? – рассуждал он вслух. – Термиты – тоже еда. Ну, мелочь, ну и что? Ежели побольше собрать…
Термиты продолжали изображать дискотеку в сумасшедшем доме. То есть носились во все стороны без цели и смысла. Гыгыдла попытался отлавливать их по одному, но это занятие ему быстро надоело.
- Да-а-а, муравьеду хорошо… - уныло протянул Гыгыдла. – Он-то их языком р-раз – и готово.
Возникла пауза, окрашенная в цвет мучительного раздумья.
- Может, так и надо делать? – вопросил Гыгыдла в воздух.
Если бы он сейчас находился на арене цирка, то при этих словах погасли бы все прожектора, кроме одного, который высвечивал бы его фигуру как аллегорию Мысли. Загрохотала бы тревожная барабанная дробь, давая понять: ой, шо щас будет! Но прожекторов и барабанов в лесу не было, и всё дальнейшее действие происходило в полной тишине.
Гыгыдла брякнулся на четвереньки.
Подполз к термитнику.
Высунул язык.
И вдохнув, решительным движением сунул голову с высунутым языком куда-то в таинственные прохладные глубины термитника.
Так ныряют в прорубь с ледяной водой.
И с визгом выскакивают обратно.
Так и произошло.
Раздался рёв. Такой рёв могла бы издать самка мамонта, обнаружившая, что муж у неё под носом изменяет ей с молоденькой секретаршей. Крик был страшен.
Гыгыдлу выбросило из термитника так, что он сделал несколько кувырков назад. Термиты повисли у него на языке разъярённой кусающейся кучей. Одним плевком Гыгыдла стряхнул их, но было уже поздно.
Язык начал распухать.
Через пять шагов Гыгыдла понял, что внятно разговаривать он уже не может.
Через десять язык занял весь рот целиком.
Спустя пятьдесят шагов (мешок с муравьедом-шатуном Гыгыдла не забыл, не надейтесь) язык у него вылез изо рта и кокетливо свесился до середины груди.
Со стороны могло показаться, что гоблин жрёт на ходу огромную сардельку. Увы. Гыгыдла даже челюстью пошевелить не мог.
Первым в стойбище Гыгыдлу увидел Жрыгг.
- Чего жрёшь? – вместо приветствия поинтересовался он.
- М-м-м-м-м, - ответил Гыгыдла.
- Да ты прожуй сначала, - посоветовал Жрыгг
- М-м-м-м-м, - с той же интонацией продолжил беседу Гыгыдла. Жрыгг присмотрелся внимательней и заржал.
- Ну ты даёшь! Что, шамана позвать?
- М-м-м-м-м, - затряс головой Гыгыдла.
К шаману не хотелось. Он мог так вылечить, что потом всё на свете проклянёшь. Но было поздно. Шаман случайно оказался рядом.
- Ты что, хотел осиное гнездо нежно поцеловать? – хмуро осведомился шаман, осмотрев несчастного.
Речь Гыгыдлы особым разнообразием не отличалась.
- М-м-м-м-м!
Шаман вздохнул. Покопавшись в своих бездонных карманах (поговаривали, что он может упрятать туда несколько бурдюков с самогонкой) он вытащил склянку с какой-то гнусной мазью. Щедро измазав Гыгылде язык этой гадостью, шаман махнул рукой:
- Всё. Скоро пройдёт. Вот ведь послали мне предки наказание в твоём лице…
- М-м-м-м-м! – закивал головой Гыгылда. Дескать, я со всем согласен, что скажешь, лишь бы помог.
Как ни странно, ничего плохого не случилось. Через полчаса распухший язык стал уменьшаться в размерах, через час Гыгыдла окончательно поздоровел.
- Так чего с тобой было-то? – пихнул его локтем в бок любопытствующий Жрыгг. – Расскажешь?
Гыгыдла молча прошёл к обеденным кострам, вытряхнул из мешка муравьеда, так же молча его разделал, и только пристроив куски мяса на вертел, начал рассказывать:
- Иду я, значит, по лесу и вижу муравьеда…
И принялся хохотать, вспоминая всю свою сегодняшнюю эпопею.
©darkmeister

 

[kolobusja]

Буттуг ждал шамана с нетерпением, переминаясь возле хижины с ноги на ногу. Выглядел он как-то нервно.
Вернувшийся из леса шаман искоса посмотрел на него, ничего не сказал и принялся рассортировывать принесённые корешки. Закончив работу, он приложился к бурдюку с самогонкой, и показав Буттугу – дескать, садись, коротко спросил:
- Ну?
- Снилось, - не менее лаконично ответил Буттуг.
- Только не говори мне, что опять какой-то демон с тобой задирается…
- Ага, демон, - радостно закивал головой Буттуг.
Шаман вздохнул так, что чуть не снёс со стола бурдюк.
- Опять в Нижний Мир хочешь на разборки идти? Какой хоть демон-то?
Буттуг принялся изображать руками нечто огромное:
- Ну, это, серый он… Нос – во! Уши – во! Клыки вперёд торчат… Здоровенный!
Шаман прищурился, взял кусок бересты и в несколько взмахов изобразил силуэт.
- Этот? - спросил он.
Буттуг вгляделся:
- Да!
Шаман облегчённо выдохнул.
- Так это не демон. Это зверь. Довольно обычный. Тут, правда, таких нет.
- Как он называется? – перебил его Буттуг.
- Мумак. Или, по-хоббитски, элефант.
- Хочу элефанта! – заявил Буттуг с дрожью в голосе и интонацией избалованного ребёнка.
- Он большой слишком, - усмехнулся шаман.
- Хочу большого! – Буттуг был непреклонен.
- Они только в Хараде водятся, - попытался урезонить его шаман.
- Хочу в Харад! – безапелляционно заявил Буттуг.
- Ну зачем тебе элефант?
- Я на нём ездить буду!!!!!
Шаман внимательно посмотрел на лучшего охотника племени. Ноздри Буттуга раздувались, пальцы уже нервно перебирали воображаемые поводья, маленькие глазки сияли. Улыбка, широкая как Луна, разливалась по его лицу.
У Буттуга появилась цель в жизни.
©darkmeister
============

В общем, пока Буттуг носится по стойбищу, аки счастливый лось, агитируя всех идти в поход на юг, давайте я пока расскажу вам другую байку. Эта история месяцев пять тому назад произошла…
* * * * *
Шаман был трезв, зол, голоден и грибов не курил уже три дня. Общаться с духами он сегодня ну никак не собирался. Поэтому шаман был немало удивлён, когда в его хижине вдруг ни с того ни с сего материализовался красномордый рогатый демон в полторы Гыгыдлы величиной.
Как уже было замечено, шаман был не в настроении:
- Чё сказать хочешь, урод?
Демон на мгновение опешил, но потом напыжился и торжественно рявкнул:
- Как разговариваешь, червь? Я великий и страшный Умгуга, несущий смерть и кошмар любому, но милостивый к поклоняющимся мне!
Шаман сказал очень короткую фразу, которая в переводе на приличный звучала бы так: «Я очень удивлён, милостивый государь, что вы полагаете, будто данная сентенция меня хоть каким-то образом интересует».
Демон зарычал и принялся пускать дым из ушей.
Шаман пожал плечами, разжёг трубку и продемонстрировал демону то же самое.
Демон зарычал ещё сильнее и одним движением вывернул из земли вкопанный до половины огромный валун.
Шаман небрежно плюнул в угол хижины. Угловой столб треснул и упавшая потолочная балка стукнула демона по макушке.
Демон яростно топнул ногой. В этом месте прямо из земли повалила густая чёрная струйка дыма, неистово пахнущая перезрелыми носками.
Шаман даже не привстал и не поморщился. Протянув руку, он снял с полки ничем не примечательный с виду горшочек. Отковырнув крышку, он понюхал содержимое, и ни капельки не изменившись в лице, лениво уронил горшочек на утоптанную до каменной твёрдости землю.
Вытекшая лужица была невелика. Но как она пахла!
Ароматы всех помоек Ангмара, помноженные на выхлоп секретной железы восемнадцати тысяч скунсов, казались лёгким неудобством по сравнению с запахом этого воистину инфернального зелья!
Демон судорожно сглотнул, побледнел, позеленел, сделал ещё две попытки изменить цвет лица, но не выдержал и ломанулся на свежий воздух.
Шаман даже из хижины не вышел. Только с каменным лицом поближе к двери пересел.
Отчихавшись, демон, кажется, решил продемонстрировать талант заклинателя. Он что-то провыл, и из его руки прямо в лицо шаману прянула бледная невыразительная змея с пустым взглядом.
Движение руки гоблина было стремительней нападающей акулы. Через мгновение шаман уже довольно чавкал, а змеиный хвостик в его руке жалко трепыхался, как видавший лучшие дни шнурок.
- Добавка есть? – прожевав, поинтересовался шаман.
Кажется, все фокусы у демона кончились. Он скрежетнул когтями и взвыл:
- Сражаться будем!!!!
Шаман фыркнул.
- Много чести. Момент, я тебе бойца нарисую…
- Я не понял, - начал демон.
- Сейчас всё поймёшь. Ты, никак, родной, наехать решил?
- Я великий и страшный Умгуга, несущий смерть и кошмар! А вы будете мне поклоняться!
Шаман поманил пробегающего мимо гоблинёнка:
- Буттуга позови. Шустро.
Буттуг проявился буквально через пять секунд. С дубиной, само собой. Демон повысил голос:
- Ты вздумаешь со мной тягаться?!!!!!
Как вы полагаете, уместно будет сравнить Буттуга с нежной весенней сакурой на склоне Фудзи? А то он просто расцвёл в предвкушении близкой драки.
Демон, похоже, ещё не понял, с кем связался…
Мир его праху.
©darkmeister
=============

Начало похода
Буттуг носился по всему стойбищу и бубнил, бубнил, бубнил…
Особенно доставалось вождю. Вы можете себе представить пчелу размером с бегемота? А теперь ещё чуть-чуть побольше. И представьте, что вот этакая дура вьётся вокруг вас и беспрерывно гудит в ухо:
- Пойдём в Харад, ну давай пойдём в Харад, ну что, жалко, что ли, давайте в набег пойдём, в Харад, там здорово, пойдём в Харад….
Никто в Харад идти не хотел. Лето выдалось на редкость удачное, лес кишел добычей и никто из гоблинов срываться с места не собирался. Кроме Жрыгга и Гыгыдлы. Жрыгг после своего кратковременного пребывания в стенах Ангмарского Королевского Университета приобрёл вкус к познанию мира и готов был идти куда угодно, неважно зачем. А Гыгыдла (вечный искатель приключений на свою многострадальную личность) был любопытен от природы. Компания юного Жрыгга Буттуга устраивала совершенно, а вот Гыгылде он прямо заявил:
- Ты, это… Не обижайся, но… Ты же мне всех элефантов распугаешь…
Но для похода требовалось разрешение вождя. Поэтому Буттуг, сужая круги, изображал гигантскую пчёлку и бубнил, и жужжал, и гундел…
Через неделю вождь сломался.
- Достал! Иди куда хочешь, демоны тебя забери!
Это вождь зря сказал. Демонов Буттуг не шибко боится. Скорее они его.
- Так я пошёл? – радостно осведомился Буттуг.
- Стоять! Припасы, еда, оружие?
Буттуг недоумённо пожал могучими плечами и продемонстрировал инспектирующему взгляду вождя свою неизменную сучковатую дубину.
- Ну хоть вислоуха возьми! – добавил вождь, непроизвольно подмешивая в свой рык интонации заботливой бабушки.
Буттуг, давно уже в мечтах горделиво восседающий на элефанте, посмотрел на лениво жующего траву вислоуха с таким презрением, что тот аж поперхнулся и впервые в жизни задумался: достоин ли он существовать?
- Так пойду, - коротко ответил Буттуг.
Вождь тяжело вздохнул и махнул рукой – ступай, мол.
Буттуг вломился в хижину к Жрыггу:
- Идём!
- Ага! – с готовностью подскочил тот и начал собираться.
В отличие от спартанского снаряжения Буттуга (спальная шкура и дубина), неугомонный поэт собирался основательно. В заплечный мешок полетели: котелок, узелок с солью, недогрызенный хвост какой-то змеюки, куча зелёных яблок, точильный камешек, завёрнутая в лопух жареная тушка песчаного выползня, запасной пояс, десяток печёных лягушек, горшок с лечебной мазью (шаман дал), мешочек орехов, ещё пяток лягушек, бухта верёвки, кусок сушёного мяса, нож, какие-то листья, (ещё одну найденную лягушку Жрыгг быстренько зажевал), крыло совы, и самое главное – с десяток чистых берестяных свитков.
- Стихи писать буду! – пояснил Жрыгг в ответ на недоумевающий взгляд Буттуга.
Тот уже давно топтался в нетерпении на пороге:
- Пошли, а?
Жрыгг затянул ремни на заплечном мешке, оглядел хозяйским взором хижину – дескать, не забыл ли чего, и неуловимым движением надел мешок на Буттуга. Тот даже не заметил.
- Ну, идём?
- Идём, - согласился Жрыгг.
И, не утруждаясь слёзными прощаниями, друзья двинулись на юг.
Буттуг ломился через лес как бульдозер, видимо полагая, что чем прямее будет маршрут, тем быстрее они достигнут цели. А неугомонный Жрыгг носился кругами, с интересом разглядывая то старый муравейник, то вытянувшиеся в струнку облака, то хитрой формы ствол какой-нибудь болотной сосенки. Время от времени слышалось бормотание:
- Всем известно, что победа
Приближает нас к обеду!
Или:
- Муравей полез на дуб.
Жалко, мало мяса в нём.
Затем Жрыгг минут десять что-то нечленораздельно мычал, а потом разродился песенкой:
- Идём в Харад, идём в Харад,
Идём все как один!
Нас ждёт в Хараде элефант!
Когда иссякнет провиант,
Нам пригодится элефант.
И мы его съедим!
Увлёкшись пением, Жрыгг забыл, что они идут через болото, и оступившись, рухнул аккурат в тёмную жижу. Впрочем, гоблины грязи не боятся. Побарахтавшись, Жрыгг вылез из болота, держа за лапки пяток лягушек.
- Давай посидим чуток, - предложил он, начиная жевать.
- Только недолго, - согласился Буттуг.
В зарослях неподалёку раздался треск, приглушённый вопль «Ой!», и на поляну, сияя улыбкой, вывалился свежеисцарапанный Гыгыдла.
- Вы что, правда, думали без меня пойти?
©darkmeister