Хоббит очень обрадовался тому, что с ним всё-таки заговорили, и улыбка на его лице стала ещё более весёлой.
- Что я тут делаю? Ну, так сейчас расскажу, но слушай очень внимательно потому, что если прослушаешь, боюсь я уже не смогу повторить. В общем, я шёл-шёл, потом присел отдохнуть, а потом опять пошёл, и снова присел отдохнуть и так через некоторое время я уже почти пришёл, но тут больно ударился ногой о камень лежащий на дороге, и тогда я сочинил песенку, а пока сочинял, я забыл, куда мне надо идти и решил пойти сюда. А потом трактирщик почему-то сильно на меня кричал, не понимаю почему, может из-за того, что я спал в комнате и ел еду и не мог заплатить… Странно, зачем спрашивать деньги с тех, у кого их нет, ведь если бы были…
Но тут Куилирина снова подвёл объём его почти безразмерных лёгких, его глаза уже начала наливаться краснотой, а лицо было просто пунцовым. Хоббит очень испугался, что не может выдавить из себя ни слова, и резко и глубоко вдохнул. Но от такой большой порции воздуха у него немного закружилась голова, и он опёрся на стену. Придя в нормальное (для него) состояние он посмотрел на священника так, будто видел его сто лет назад, а теперь пытается вспомнить кто же это…
- Простите, я что-то говорил? Я иногда забываю, что я говорю и не успеваю сказать всё что надо. Я успел?
Хоббит с надеждой смотрел на собеседника.