ZiggiZagg
Guru
- Регистрация
- 12.01.2013
- Сообщения
- 858
- Реакции
- 497
- Баллы
- 0
Ночь – не лучшее время для совершения прогулок и заключения сделок, по крайней мере, не для честных сделок. Так размышлял про себя гном по имени Бартоломео. Обычно в это время он, готовясь ко сну, принимал теплую ванну с благовониями. Сегодня же он был вынужден изменить своим привычкам и таиться от патрулей городской стражи в тени мрачной громады храма Эйнхасад. В этом месте у него была назначена встреча с наемным убийцей на которого он вышел благодаря своим обширным связям. От которых, к стати, не оказалось толку при решении проблемы, из-за которой относительно честный торговец древесиной, каковым являлся Бартоломео, вынужден был прибегнуть к противозаконным методам ведения дел. Суть проблемы заключалась в том, что арендованный кампанией гнома участок леса населяли люди-ящеры, которые всячески препятствовали вырубке деревьев. Они регулярно устраивали набеги на лагеря лесорубов приводя в негодность дорогостоящее оборудование и инструменты, избивали рабочих, крали провизию. За последний месяц убытки превысили прибыль в три раза – над Бартоломео нависла угроза разорения. Напрасно гном писал письма во всевозможные ведомства, напрасно добивался аудиенции у лорда, напрасно давал взятки чиновникам. Везде ему вежливо, но твердо отказывали, мотивируя это не желанием портить отношения с низшими племенами, война с которыми в нынешних реалиях была никому не нужна. Отчаянье привело Бартоломео в антикварную лавку его троюродного брата Писто, который занимался скупкой краденого и был тем еще мерзавцем.
Выслушав просьбу кузена, Писто озвучил цену услуги, предупредив, что еще столько же придется заплатить исполнителю. Бартоломео едва не сделалось дурно, но быстро взяв себя в руки он согласился.
И вот теперь стоя в указанном Писто месте он вздрагивал от каждого шороха, придумывая, что бы поубедительнее соврать стражникам, если его обнаружат.
На небе медленно наливаясь кровью загорелось «око Шилен», тени побледнели и отступили лишая Бартоломео укрытия.
Вдалеке послышался стук подкованных солдатских сапог о камни мостовой, заставивший похолодевшего гнома вжаться в узкую нишу, в которой он прятался, с такой силой, что у него, что-то хрустнуло в спине. Ритмичный звук приближающихся шагов отдавался в голове перетрухавшего гнома ударами церковного колокола, выбивая из нее все придуманные им варианты оправданий. Трясущейся рукой он достал из-за пазухи символ Мафр и, закрыв глаза, принялся скороговоркой шептать молитву. Неизвестно помогла ли молитва или это просто был каприз погоды, но небо затянуло черными тучами, которые надежно скрыли «око» за своим непроницаемым саваном. Но не успел гном обрадоваться произошедшему, как пошел дождь, да не просто дождь, а целый ливень, мгновенно промочивший его до нитки. Мимо, лязгая железом и расплескивая неглубокие еще лужицы, пробежали стражники. Наступила тишина, Бартоломео неуверенно переступил с ноги на ногу, в ботинках захлюпало, гном устало прикрыл глаза, и перед внутренним взором встала картина наполненной горячей водой ванны. Отерев текущую по лицу воду, гном секунду поразмышлял и, решив, что в такую погоду едва ли, кто-то придет на встречу, собрался было уходить, как вдруг на его плечо опустилась чья-то ладонь.
- Господин, Бартоломео, если не ошибаюсь?
Гном вытаращив глаза, повернулся на голос, на него, нагло ухмыляясь, смотрел молодой камаэль.
- Д-да, это я.
- Ваш кузен Писто передает вам привет и желает заказать у вас комод черного дерева с узорной резьбой.
Услышав слова пароля, Бартоломео облегченно вздохнул и протянул наемнику кошелек.
Камаэль взвесил в руке мешочек с деньгами и подмигнул гному.
- Полагаю здесь не вся сумма?
- Остальное после завершения работы, и только после предоставления доказательств.
- Доказательства, а разве честное слово уже не в ходу?
Несмотря на холодный дождь, Бартоломео бросило в жар, Мир сжался до размеров кожаного мешочка лежащего на ладони однокрылого. Камаэль едва успел увернуться от обезумевшего при мысли, что его провели, гнома, который в невероятном для его комплекции прыжке попытался выхватить из руки пернатого деньги. Спустя секунду Бартоломео уже лежал в грязной луже на мостовой с широко раскрытыми глазами, а возле его кадыка легонько подрагивало лезвие здоровенного двуручника.
- Осторожнее, господин гном, в следующий раз я могу не совладать со своими инстинктами, будет печально, если наша дружба прервется таким глупым образом, не так ли?
Камаэль убрал оружие и протянул гному руку, помогая тому встать.
- Возвращайся домой, когда все будет готово, я сам тебя найду.
С этими словами камаэль быстро шагнул в туман и исчез, оставив Бартоломео в одиночестве мокнуть под дождем.
Шарук со своим отрядом осторожно пробирался по лесу. Все чувства ящера говорили ему о нависшей угрозе, но за все время пути он так и не сумел увидеть даже тени незримого врага, и от этого Шаруку делалось не по себе - привыкший сам выслеживать жертву он непостижимым образом сам превратился в объект охоты. Вскоре отряд выбрался на просторную опушку, служившую воинам племени местом для молитвы. Понимая, что битвы не избежать, Шарук решил принять бой там, где духи предков смогли бы помочь своему потомку. Подав знак воинам приготовиться, он медленно обвел взглядом чернеющие вокруг поляны стволы деревьев.
- Выходи, кто бы ты нибыл, хватит прятаться в тени, словно трус!
Эхо от этого крика еще висело в воздухе, когда появившиеся, словно из ниоткуда две однокрылые тени рванулись к не ожидавшим такого натиска ящерам. Люди-ящеры, привыкшие иметь дело разве, что с придорожными душегубами, да пугать простых лесорубов, оказались бессильны дать отпор существам для которых война была частью их сути. Жадные до крови мечи камаэлей не знали промаха. Шарук в отчаянии наблюдал, как один за другим умирают его воины, и за секунду до собственной гибели он осознал, что мнимая сила предков была не более чем самообманом и в этом древнем капище давно уже нет ничего кроме смерти.
Выслушав просьбу кузена, Писто озвучил цену услуги, предупредив, что еще столько же придется заплатить исполнителю. Бартоломео едва не сделалось дурно, но быстро взяв себя в руки он согласился.
И вот теперь стоя в указанном Писто месте он вздрагивал от каждого шороха, придумывая, что бы поубедительнее соврать стражникам, если его обнаружат.
На небе медленно наливаясь кровью загорелось «око Шилен», тени побледнели и отступили лишая Бартоломео укрытия.
Вдалеке послышался стук подкованных солдатских сапог о камни мостовой, заставивший похолодевшего гнома вжаться в узкую нишу, в которой он прятался, с такой силой, что у него, что-то хрустнуло в спине. Ритмичный звук приближающихся шагов отдавался в голове перетрухавшего гнома ударами церковного колокола, выбивая из нее все придуманные им варианты оправданий. Трясущейся рукой он достал из-за пазухи символ Мафр и, закрыв глаза, принялся скороговоркой шептать молитву. Неизвестно помогла ли молитва или это просто был каприз погоды, но небо затянуло черными тучами, которые надежно скрыли «око» за своим непроницаемым саваном. Но не успел гном обрадоваться произошедшему, как пошел дождь, да не просто дождь, а целый ливень, мгновенно промочивший его до нитки. Мимо, лязгая железом и расплескивая неглубокие еще лужицы, пробежали стражники. Наступила тишина, Бартоломео неуверенно переступил с ноги на ногу, в ботинках захлюпало, гном устало прикрыл глаза, и перед внутренним взором встала картина наполненной горячей водой ванны. Отерев текущую по лицу воду, гном секунду поразмышлял и, решив, что в такую погоду едва ли, кто-то придет на встречу, собрался было уходить, как вдруг на его плечо опустилась чья-то ладонь.
- Господин, Бартоломео, если не ошибаюсь?
Гном вытаращив глаза, повернулся на голос, на него, нагло ухмыляясь, смотрел молодой камаэль.
- Д-да, это я.
- Ваш кузен Писто передает вам привет и желает заказать у вас комод черного дерева с узорной резьбой.
Услышав слова пароля, Бартоломео облегченно вздохнул и протянул наемнику кошелек.
Камаэль взвесил в руке мешочек с деньгами и подмигнул гному.
- Полагаю здесь не вся сумма?
- Остальное после завершения работы, и только после предоставления доказательств.
- Доказательства, а разве честное слово уже не в ходу?
Несмотря на холодный дождь, Бартоломео бросило в жар, Мир сжался до размеров кожаного мешочка лежащего на ладони однокрылого. Камаэль едва успел увернуться от обезумевшего при мысли, что его провели, гнома, который в невероятном для его комплекции прыжке попытался выхватить из руки пернатого деньги. Спустя секунду Бартоломео уже лежал в грязной луже на мостовой с широко раскрытыми глазами, а возле его кадыка легонько подрагивало лезвие здоровенного двуручника.
- Осторожнее, господин гном, в следующий раз я могу не совладать со своими инстинктами, будет печально, если наша дружба прервется таким глупым образом, не так ли?
Камаэль убрал оружие и протянул гному руку, помогая тому встать.
- Возвращайся домой, когда все будет готово, я сам тебя найду.
С этими словами камаэль быстро шагнул в туман и исчез, оставив Бартоломео в одиночестве мокнуть под дождем.
Шарук со своим отрядом осторожно пробирался по лесу. Все чувства ящера говорили ему о нависшей угрозе, но за все время пути он так и не сумел увидеть даже тени незримого врага, и от этого Шаруку делалось не по себе - привыкший сам выслеживать жертву он непостижимым образом сам превратился в объект охоты. Вскоре отряд выбрался на просторную опушку, служившую воинам племени местом для молитвы. Понимая, что битвы не избежать, Шарук решил принять бой там, где духи предков смогли бы помочь своему потомку. Подав знак воинам приготовиться, он медленно обвел взглядом чернеющие вокруг поляны стволы деревьев.
- Выходи, кто бы ты нибыл, хватит прятаться в тени, словно трус!
Эхо от этого крика еще висело в воздухе, когда появившиеся, словно из ниоткуда две однокрылые тени рванулись к не ожидавшим такого натиска ящерам. Люди-ящеры, привыкшие иметь дело разве, что с придорожными душегубами, да пугать простых лесорубов, оказались бессильны дать отпор существам для которых война была частью их сути. Жадные до крови мечи камаэлей не знали промаха. Шарук в отчаянии наблюдал, как один за другим умирают его воины, и за секунду до собственной гибели он осознал, что мнимая сила предков была не более чем самообманом и в этом древнем капище давно уже нет ничего кроме смерти.
