Есть истории, которые никогда не войдут в хроники Мира...
Затрудняюсь сказать, куда можно привязать эту зарисовку по хронологии. Если опустить несколько небольших, но довольно весомых "но" - то, скорее всего, в конец январских праздников. Незадолго до окончательного ухода орки. Заранее прошу прощения у нынездравствующих и ныненездравствующих участников одноименной ветки за некоторые вольности. Надеюсь, текст останется в первоначальной версии.
1. Письма
Было раннее зимнее утро, и город еще безмятежно спал, утонув в полумраке и снежной тишине. Флор пыталась неслышно пробраться в трактир с черного хода, благоразумно позаимствовав накануне у тетушки ее связку ключей. Он искренне надеялась, что обитатели заведения еще тоже крепко спят. Но чаяниям ее сбыться было не суждено.
- И где ты снова была? - раздался оклик из одного из кабинетов, когда девушка крадучись пробиралась к лестнице на второй этаж.
- Эл, ты не спишь?.. – Флоранс изобразила удивление.
Орка вышла в зал, держа в руке старый канделябр с полупрогоревшими свечами.
- Нет, не сплю. И скажи спасибо что я, а не старина Эпилепто.
Девушка присела на один из стульев у стойки.
- Ты стала совсем как он. Постоянно ворчишь по поводу и без да сидишь над бесполезными бумагами. Но я-то в чем виновата?
Помянутый всуе трактирщик не замедлил тоже появиться в зале.
- О, юная Флор вернулась, - заметил он меланхолично. – Эл, ты не волнуешься, когда она вот так разгуливает по ночам? Я бы…
- Что «ты бы»? – огрызнулась орка.
«О, Локки побери, - с тоской подумала девушка, - теперь это надолго. Сначала они перегрызутся между собой, потом вспомнят, что пора приняться и за меня».
- Послушайте, неужели вы сами никогда не были молодыми? – с отчаянием в голосе воскликнула она, поднимаясь со стула. – Во что превратил вас этот чертов трактир?
- Наша молодость прошла в битвах, - отозвалась орка, и дварф кивнул в знак согласия. – Она прошла с толком.
«Но я-то в чем виновата? В том, что родилась в другое время?..» - девушка печально поплелась к лестнице. На полпути ее остановил Кнут.
- Вам письмо с вечера лежит, мисс Флор, - сказал он, протягивая запечатанный сургучом конверт из дорогой, явно не местной изготовки, бумаги.
- Спасибо, - рассеяно поблагодарила Флоранс, принимая письмо, и отправилась наверх, снедаемая любопытством и непонятным, нехорошим предчувствием..
Распечатав конверт и прочитав первые несколько строчек, девушка взвыла. Нет, день определенно не задался с самого начала.
«Дорогая Флоранс, - гласило письмо, - в скором времени я намерен посетить ваш город и остановиться здесь на неопределенный срок. Я слышал, ты нашла приют в стенах заведения господина Эпилепто, «Дионский гризли», если не ошибаюсь. Хотел бы уточнить у тебя местные расценки на проживание и питание, а также есть ли в настоящее время свободные комнаты. Я буду в ваших краях примерно через десяток дней…»
Учитель, как всегда, был лаконичен. Перескакивая через две ступеньки, Флор бросилась вниз и, отыскав трактирщика, вручила ему письмо.
- Эпилепто, гляньте на это!
- Но письмо адресовано тебе, юная Флоранс.
- Плевать, вы только почитайте! Вы обязаны что-то с этим сделать. Разрешите, я напишу, что мест нет, или что у нас эпидемия чумы. Впрочем, этого не стоит, тогда он напротив примчится исцелять направо и налево, тогда мы и вовсе от него не отделаемся.
Дварф казался удивленным.
- Мне казалось, ты хорошо относишься к своему наставнику.
- Так и есть. Но мы не должны позволить, чтобы он появился тут.
- В чем же проблема, Флоранс? Я слышал от Элрей, что он неплохо живет там, в Адене, а значит, вполне платежеспособен.
- Да вы вообще думаете о чем-то, кроме денег? – гневно воскликнула девушка, наступая на трактирщика и размахивая злополучным посланием целителя. – Вы подумали, что будет с Элрей? Когда он уехал из нашей деревушки, тетушка была не в себе, она выпила двухлетний запас бренди и Ядреня, и продолжалось это безумие больше месяца…
- Юная Флор, то было три года назад. С тех пор многое изменилось, ничто не вечно. Помнится, после одного недоразумения, когда Элрей очередной раз была в бегах, она неделю жила в Адене у твоего учителя, и никто тогда не умер.
- Да, но после этого она уже успела вдрызг разругаться с ним в очередной раз и, очевидно, его возвращение ее не обрадует. Тетушка чертовски злопамятна.
- Дорогая моя, тебе следует отдохнуть. Бессонная ночь не прошла даром, ты начинаешь видеть проблему там, где ее нет. У нас сейчас не так уж много постояльцев, чтобы разбрасываться ими столь легкомысленно. Пожалуй, я сам вышлю наши расценки и особое приглашение. Так оно будет вернее.
Проклиная себя, жадного хозяина и весь белый свет Флор побрела обратно наверх. Она уселась у окна в своей комнате, тоскливо глядя в окно. Теперь их будет трое. Вне всяких сомнений, по занудству ее наставник мог дать фору и орке, и дварфу, хотя бы потому, что был много старше их обоих. Но личному разумению девушки, все трое втайне завидовали ей и страдали от собственного одиночества и неустроенности. С другой стороны, по той или иной причине все трое сами выбрали свой путь, и не в ее силах было что-то изменить.
«Вот если бы Эл и Эпилепто сошлись, проблем у меня стало бы куда меньше. Впрочем, не стоит даже мечтать, это невероятно. Они начинают пытаться убить друг друга даже если просто находятся в одной комнате больше нескольких часов. И только воспитывая меня они объединяют свои силы. А учитель так и вовсе безнадежен…»
Над городом вставала заря. В тон невеселым мыслям девушки с улицы начало раздаваться вечно минорное пение Свана.
Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.
Любовь – огонь никого не способный согреть…
Флор знала, что пытка пением продолжится недолго. После первой песни Дафна вынесет своему кумиру утреннюю порцию бренди, что займет его на некоторое время и отвлечет от песен. Сколько всего подношений от служанок получал бард за сутки девушка посчитать так ни разу и не смогла. Однако если бы Эпилепто знал, какую брешь в бюджете трактира проделывает свановская любовная лирика, он бы, пожалуй, не порадовался. Сегодняшняя песня, кажется, была чем-то новым.
«Какой бред, - раздраженно думала Флоранс. – Не в склад, не в лад. Да и вообще, в жизни все совсем по-другому, совсем не так уж и кисло. Впрочем, если правда то, что я слышала в свое время…»
И тут она застыла на месте, как вкопанная. Она готова была расцеловаться неудачливого певца за великолепную идею, которая родилась у нее в голове сразу же, как только она вспомнила одну историю, рассказанную ей некогда в храме Эйнхазад в Глудине. Флоранс стремглав выбежала из комнаты и скатилась по лестнице.
- Дафна, налей барду, ишь как нынче старается, - крикнула она, пробегая мимо кухни.
На ходу одевая и запахивая плащ, девушка, к изумлению хозяина и тетушки, быстрым шагом вышла из трактира и направилась к дому певицы Нанарин…
2. Женская месть
- Флоранс, я бы рада, но больше я не занимаюсь этим, - темная была напряжена, просьба девушки явно не обрадовала ее.
- Никто ничего не узнает, положись на меня, - клятвенно уверяла ее уже битых полчаса Флоранс, теряя понемногу надежду сломить сопротивление.
- Пойми меня правильно, я делала это один единственный раз, и то скорее шутки ради. Но если люди узнают о том, что промышляю зельями, мне не спастись, - певица почти плакала. – Все подумают, что точно так же я околдовала…
- Брось, - Флор была непреклонна. – Никто ничего не узнает. Это дело огромной важности, поверь.
- Но ведь ты узнала откуда-то?
- Это не я, это служители Эйнхазад. От них сложно что-либо утаить, особенно в городе, где храм богини занимает четверть площади всей территории. Что ж, если это была шутка, то очень жестокая. Бедняга практически спился, потерял голос и работу.
- Да нет, - Нанарин опустила взор. – У меня просто не было другого выхода…
… Несколько лет назад она приехала в город. Она не хотела ни убивать, ни исцелять, она хотела петь, а Дион уже давно держал марку столицы музыкантов и кулинаров. Однако первое же ее выступление было грубо прервано.
- Что это за козье блеяние, скажите на милость? Откуда она взялась? – девушка прекратила петь и во все глаза со страхом глядела на своего обидчика.
- Меня зовут Нанарин, - ответила она твердо. – Я прибыла сюда не так давно. По какому праву вы мешаете мне?
- По какому праву? – напудренный невысокого роста блондин задохнулся от ярости. – Это я вас должен спросить, по какому праву вы раздражаете уши горожан вашим бренчанием и омерзительным тонким голоском. Это не место для песнопений темноухих, возвращайтесь в свои болота. Смею напомнить, что Дион – город людей.
Девушка отступила на полшага назад и сжала кулаки. Если всего пару минуту назад вокруг нее было всего несколько слушателей, то теперь толпа зевак окружила ее и Свана. Народ смеялся, сыпля не всегда пристойными шуточками, и любопытствуя, чья же возьмет.
- Это моя музыка, и я буду исполнять ее здесь.
- Милочка, не смешите меня. Вы будете исполнять ее в своей гильдии, если, конечно, вас и оттуда не вышвырнут, - бард всегда был словоохотлив. – Этот город – место только для лучших. Я обучался у придворных музыкантов в Адене, а что насчет вас?
- Отчего же вы там не остались? – толпа благосклонно загудела. – Отчего предпочли вступать в небольшом городке, где некому оценить, чего вы стоите? Может, вы не так уж великолепны, как пытаетесь это представить, и прекрасно об этом знаете?
Темная вошла в раж. Она вовсе не собиралась отступать, и в этот раз Сван на самом деле, красный от гнева, был вынужден капитулировать. Но на этом нападки не закончились. Увы, у него были деньги и богатые почитатели. Сначала юную певицу выселили из комнаты, которую на пару золотых в неделю она снимала у одной сердобольной женщины, пригрозив последней, что ее обвинят в противном случае в политическом сговоре. Борьба с инакомыслием тогда была в самом разгаре. Затем были искусно распущены слухи о том, что ее пение есть суть колдовские напевы, приносящие слушателям болезни и нищету. В ту пору в городе свирепствовала лихорадка, и, конечно, нашлось несколько человек, якобы заболевших после того, как послушали песни Нанарин. Певица едва спаслась от преследователей в гильдии, куда они сунуться не решились. Глотая слезы бессильной обиды, она поклялась отомстить своему гонителю. Увы, рано оставив все прочие занятия ради музыки, она умела не так уж много. Однако яды и приворотные зелья девушка готовить умела в совершенстве, эти знания она получила в наследство от своей бабки, силами которой в мир теней во времена великих воин отправилась не одна сотня врагов. Нанарин было взялась изготовить яд, но раньше, чем она завершила свой труд, злость ее поутихла. Она на самом деле не хотела убивать. Кроме того, после этого ей не осталось бы пути назад в Дион, а Сван бы неизбежно был причислен к героям и мученикам. Ухмыльнувшись недоброй усмешкой, девушка вылила яд и принялась за работу заново.
Бард был искренне удивлен, увидев ненавистную ему темную на пороге своего дома.
- Вы победили, - смиренно проговорила девушка. – Я навсегда покидаю Дион. Я должна ненавидеть вас, но не могу не преклоняться перед вашим талантом. Прошу, примите в знак примирения эту чашу с вином из моих рук. Мне хотелось бы расстаться с вами по-хорошему, несмотря ни на что.
Он, конечно, был падок до похвал, но не настолько, чтобы поведение певицы не насторожило его.
- Думаете, я пытаюсь вас отравить? – девушка рассмеялась. – Боитесь? Не стоит. Если желаете, я отопью первой.
- Вот еще, - он вырвал чашу из ее рук. – Я рад, что вы поняли глубину своих заблуждений. Вы пока не имели право быть столь самоуверенной, я лишь показал ваше место.
Он сделал глоток, не желая нарушать чужеземный обычай и мечтая поскорее отделаться от гостьи. Впервые за время их знакомства Сван понимал, что городит какую-то чушь, но остановиться не мог.
- Поверьте, когда-нибудь вы будете благодарить меня за это. Жизнь не терпит слабых, - он запнулся.
Что-то было не так. Не так, как обычно. Она не стала дослушивать, просто великодушно кивнула и отправилась прочь. На полпути она обернулась и с лукавой усмешкой произнесла:
- Знаете, вы были столько добры ко мне сегодня, что я, пожалуй, задержусь здесь еще на некоторое время…
3. Комната с привидением
Флор задумчиво выслушала историю.
- И правда, сам виноват. Ему еще повезло, я бы, наверное, выбрала яд.
- Флоранс, тебе-то зачем это зелье? Неужели ты не уверена в своих силах? – темная попыталась обратиться к самолюбию гостьи, но та лишь легко махнула рукой.
- Я не себе, - тихо проговорила она. – Я хочу помочь тетушке. Немного счастья ей не повредит. Право, я так устала видеть вокруг себя траурные физиономии. Неплохо было бы напоить зельем учителя.
- О боги... Как же ты представляешь себе это? Для начала, он должен быть в Дионе.
- Он скоро будет тут, это уже не проблема.
- Твоя орка сама должна дать ему чашу, своими руками. Иначе толку не будет.
- И это можно устроить, если пораскинуть мозгами. Не думай об этом.
- Я могу напутать с ингредиентами. Я никогда раньше не готовила зелье для светлых. Один вид специального зелья может быть для представителей других рас смертельным ядом.
- Тут я в тебе не сомневаюсь, - проблем для Флоранс не существовало. – Если что, у нас в трактире живет один доктор, он поможет.
Нанарин простонала. Она понимала, что отделаться от девушки можно только одним способом - выполнив ее просьбу.
- Послушай, а ты уверена, что сама Элрей питает к нему какие-либо чувства?
- Раньше она прямо-таки сходила с ума. Теперь, думаю, просто научилась молчать и сдерживать себя. Что ж, даже если это наваждение прошло, ей и просто почувствовать себя желанной в кои-то веки не помешает.
- Это очень легкомысленный поступок, а последствия могут быть самыми печальными.
- Куда уж печальнее, чем сейчас, - вздохнула гостья. – Ты просто давно не была в нашем заведении.
Довольная Флор вернулась в трактир и победоносным видом прошествовала мимо орки и дварфа. Те не заметили ее – они были заняты пререканиями по поводу начавшейся финансовой реформы. «Эпилепто, ты был бы мне благодарен, если бы знал, - не без удовольствия подумала девушка. – Скоро ты будешь рулить всем один, ей просто будет не до того. И мы все будем счастливы».
Светлый целитель прибыл ровно в срок, в день, оговоренный им в переписке с дварфом. Учтиво поздоровавшись с хозяином трактира и забрав ключ, он отправился наверх, в отведенную ему комнату за номером пять. Почему-то прежние постояльцы дварфа не задерживались там надолго. Причина, неизвестная трактирщику, открылась Хатарону практически сразу же. Комната была с привидением. Светлый с детства обладал редким даром видеть неупокоенные души, и до сих пор никто, кроме него, не знал об этом. В Мире, где любая странность могла быть с легкостью объявлена ересью, надлежало держать язык за зубами. «Странно как, - целитель осторожно опустил тяжелую дорожную сумку на аккуратно застеленную кровать. – Видимо, это призрак времен старого трактира, он был тут все время и даже пережил тот нескончаемый ремонт. Впрочем, откуда мне знать, что тут и когда происходило на самом деле. Конечно, Эпилепто ни о чем не догадывается, да и не его это забота. Мне вовсе не нужна его помощь».
Тень шевельнулась и скользнула в противоположный угол комнаты. Хат не мог понять, к какой из рас принадлежал умерший, очертания были слишком расплывчаты.
- Приветствую Вас, - произнес он негромко. – Я немного удивлен увидеть призрак в этом мирном месте, где, согласно официальным данным, никто никогда не умирал даже от старости и болезней, а тем более не был убит. Не думаю, что вам по душе находиться здесь, в четырех стенах. Позвольте мне помочь Вам отправиться в мир теней.
У призраков нет голосов, но целитель прекрасно умел читать по губам. Помощь его нужна не была. Эльф немного раздраженно пожал плечами.
- Как изволите. Тогда вам придется смириться с моим присутствием. Я планирую остаться тут надолго. В конце концов в этой комнате две кровати…
Умывшись и переодевшись он спустился вниз, в надежде встретить все-таки Флоранс. Та, предупрежденная Кнутом о том, что учитель прибыл, была на кухне, отчаянно ругаясь про себя и выжидая момент, когда служанок не будет рядом, чтобы влить в чашку с чаем заветный пузырек. Была внизу и ничего пока не подозревающая Элрей. Она сидела у стойки, смакуя утренний кофе и рассеянно отщипывая небольшие кусочки от солидного ломтя сыра.
- Доброго утра, Эл.
Она вздрогнула, обернулась на знакомый голос и оторопела, понимая, что слух и зрение не обманывают ее.
- Какого демона ты тут делаешь, Хат?.. – процедила она сквозь зубы.
- Как, разве Флоранс не предупредила тебя? – целитель казался растерянным. – Я написал ей письмо десять дней назад, правда, вместо нее мне ответил Эпилепто.
«Вот мерзавцы, - подумала орка».
- Нет, не предупредила. Наверное, она хочет полюбоваться, как я спущу с тебя шкуру за то, что ты осмеливаешься показаться мне на глаза после того случая в Адене.
- Элрей, это было недоразумение. Не пора ли забыть?.. – он знал, что орка не может буйствовать долго. Ее ярости хватало обычно на полчаса, не более.
- Недоразумение? Ты отказал мне в помощи. Ты променял меня на пару монет. И теперь я вышвырну тебя отсюда, предварительно покалечив, чтобы ты понял, каково в тот раз было мне.
К счастью, в это время появился сам хозяин. Эпилепто прекрасно умел гасить конфликты. Флоранс наблюдала за происходящим из кухни. Пока трактирщик и его гость отвлеклись, обсуждая что-то вдвоем, она подошла к Эл и сунула недоумевающей орке в руки чашку с чаем.
- Прости, мне на самом деле следовало предупредить тебя. Я очень люблю вас обоих, прошу, успокойся на этот раз. Ваши раздоры рвут мне сердце.
Орка растроганно поглядела на воспитанницу и собралась было что-то сказать, но та ее опередила.
- Вот, Эл, напои учителя чаем в знак примирения. Это его любимый. Мне кажется, он искреннее сожалеет о том случае, но никогда не подаст виду. Ты же знаешь, вы оба такие упрямые… - Флоранс умильно смотрела в глаза орке, а та, с неизвестно откуда набежавшими слезами на глазах, смотрела на воспитанницу. Вспышка ярости на самом деле прошла, теперь Элрей ощущала только смертельную усталость, как и всегда в таких случаях.
- Хат, выпей чая с дороги, - она сунула в руки светлому чашку. – Так и быть, я займусь тобой позже. Скажи спасибо этим двоим.
Хатарон рассеяно принял чашку из рук орки и уже собирался сделать глоток, но что-то насторожило его. Он понюхал чай, мучительно вспоминая нечто, и даже с опаской коснулся его мизинцем. Элрей с недоумением смотрела на него.
- Ты что, думаешь, там яд? Нет уж, это не мой метод. Пей, не бойся.
Светлый помрачнел и вернул чашку орке.
- Нет, Эл, я не буду это пить, - он взял со стойки ключ и, не оглядываясь, направился к лестнице.
«Что это с ним? – трактирщица ничего не понимала. – Остыл, что ли? Но не устраивать же из-за этого такую сцену? Светлоухий, конечно, с причудами, но такая привередливость ему не свойственна».
Флоранс стояла, раскрыв рот от удивления. Без сомнения, Хат понял, что примешано к чаю. Она не знала, как, но он понял. Что теперь будет, ей и представить было страшно.
- Нормальный чай… - девушка запоздало подняла взгляд на орку, но было уже поздно. – Подостыл, но не более того. Хат, вернись, Дафна подогре…
Договорить ей не довелось. Лицо орки исказила судорога, она отчаянно схватилась руками за горло. Флор запоздало вспомнила предостережение Нанарин о том, что приворотное зелье для представителей одной расы может быть смертельным ядом для прочих.
- О, Ева, я отравилась ее, - пронзительно вскрикнула девушка, бросаясь к Элрей. – Хат, кто-нибудь, на помощь. Быстрее же, это убьет ее.
Целитель уже был рядом, кастуя что-то соответствующее случаю.
- Так это ты, Флор? – с холодным удивлением в голосе сказал он наконец, нащупывая пульс на запястье лежащей без сознания орки.
- Это не яд, - Флоранс сидела рядом, закрыв лицо руками.
- Я знаю.
- Я просто хотела помочь.
- Ты уверена, что Эл оценила бы такую помощь?..
- Вы, двое, что с Элрей? Что происходит?.. – Эпилепто стоял рядом, держа в руках ту самую злополучную чашку, которую трактирщица успела поставить на стойку.
- Я все расскажу потом, - чуть слышно произнесла воспитанница орки и светлого. – Кажется, с ней уже все в порядке.
Она встала и медленным шагом отправилась на кухню. Плечи девушки подрагивали. Она низко-низко наклонила голову, надеясь, что никто из окружающих не увидит ее слез.
4. Прозрение
Пламя свечи отплясывало последний танец, освещая комнату неровным светом. Хатарон зажег очередную свечу, краем глаза поглядывая на спящую Элрей. Флоранс так и не появилась, она, снедаемая раскаянием, все еще сидела на кухне, вызывая крайнее недоумение так ничего не понявших Иможен и Дафны.
- Что это все-таки было, Хат? – светлый вздрогнул от неожиданности.
Орка открыла глаза и приподнялась, пытаясь сесть. Даже после нескольких часов сна чувствовала она себя препоганейше, отчаянно ломило кости и суставы. Когда она пришла в себя там, в зале, никто толком так и не объяснил ей, в чем же было дело.
- Думаю, Флор сама тебе расскажет со временем. Она не хотела никому из нас зла.
- Ничего себе. Что ж она хотела?
Целитель вздохнул, пряча от собеседницы глаза.
- Не темни, - орка повысила голос.
- Спокойно, Эл, спокойно. Тебе какое-то время лучше беречь силы, - он подошел к окну, якобы за тем, чтобы поплотнее прикрыть ставни. – Это было очень неплохое приворотное зелье. Но, по счастью, я тоже кое-что понимаю в этом. Намерения у девочки были самые добрые. Гм, по ее разумению, конечно.
- Какое зелье? – взвизгнула Элрей пронзительно. – Что за бред, право, Хат. Зачем Флор это? У нее, вроде бы, есть приятель. Уж скорее она напоила бы его.
- Эл, - целитель смущенно кашлянул, ходя по комнате, - я вижу, ты не очень разбираешься в подобных вещах.
- Да куда уж мне, - орка возмущенно взбила подушку. – Зато у тебя, как я погляжу, опыта хоть отбавляй. Знаток, как ни крути.
- Я, скорее, теоретик, - улыбнулся светлый. – Правда, неплохой теоретик.
- Ближе к делу.
- В подобных вещах, видишь ли, решающую роль играет только то, из чьих рук принимается чаша. Она старалась для тебя.
- О, вот же полоумная девчонка… - прошептала Эл тихо-тихо. – Зачем же… теперь?..
В комнате стало тихо. Потрескивала, сгорая, очередная свеча, да светлый нервно ходил взад-вперед, не зная, чем закончить разговор. Элрей, уставившись в потолок, думала о том, что когда-то, три года назад, она бы расцеловала Флор, учуди та нечто подобное, желательно, с положительным результатом. Но то было три года назад. Их воспитанница тогда еще не завела такого количества полезных знакомств.
- В любом случае, - Хат снова негромко кашлянул, - думаю, для тебя иной опасности, кроме отравления, это не представляет.
- Разумеется, - фыркнула орка. – Есть болезни, которыми болеешь только раз в жизни. Тебе ли, целителю, не знать?
- Как ты чувствуешь себя?
- Мерзко. Все болит. К утру, верно, пройдет…
Хатарон ответил не сразу. Он увидел на полке в углу комнаты странный ряд небольшого размера портретов в темных рамках. Он никогда не видел никого из боевых товарищей орки в лицо. Более того, они познакомились уже после того, как большая часть клана была мертва. Тем не менее, он сразу понял, что есть кто. Питон, бесшабашный оркский герой редкой силы, две его супруги, Скала, сожженная за преступления перед властью и законом, юный шаман… Эльф перевел взгляд на последний портрет.
- А это что за субъект?.. – не слишком уважительно осведомился он у Элрей.
Что-то шевельнулось в памяти светлого. Он вспомнил их разговор в предпоследний приезд орки в Аден, тогда, когда она с шумом убежала из трактира от взволнованного Эпилепто ценой сломанного Удабом ребра. Через пару дней она с не меньшим шумом покинула и Аден, кажется, с кем-то крепко и глупо повздорив, оскорбленная, неудоумевающая и опечаленная. Хат призакрыл глаза. Он не знал, чем закончилась та история, но не подозревал, что именно так.
- Не слишком ли много вопросов?.. – отозвалась Эл после долго паузы.
- Сожги этот портрет. Он принесет тебе беду.
- Я скорее тебя сожгу, Хат. Тебя, Эпилепто, этот чертов, проклятый трактир, - ее голос гневно, пронзительно звенел.
Светлый кивнул сам себе и направился к выходу.
- Подожди, - окликнула его орка. – Унеси зелье и уничтожь его по всем правилам. А то ведь найдется какой-нибудь умник, которому вздумается поэкспериментировать…
На столике у кровати стояла та самая чашка, наполовину пустая, но все еще таящая опасность. Из тех же самых соображений безопасности Хатарон приказал принести ее сюда, чтобы пока он занят исцелением Эл, никому не пришло в голову попробовать остатки зелья на вкус. Он взял чашку и, задумавшись, пошел к комнате за номером пять. Отчаянный, ощущающийся кожей неуют нового пристанища обжег его с порога. Сейчас, под вечер, находиться тут было еще неприятнее, чем днем. Светлый поспешил открыть ставни. С улицы раздавалось унылое пение Свана. Где-то внизу отчаянно рыдала Флор. Орка у себя в комнате раскуривала старую обгрызенную трубку, наверное, ругая его за бесцеремонность. Целитель обхватил голову руками: «Тоска, тоска, тоска… Почему они так живут? Как они так живут? Что чувствуют?» У него не было ответа, никогда не было. Впрочем, он считал, что для целителя чувствовать чужую боль – всего лишь верный путь сойти с ума. Он просто знал, что надо делать, делал это хорошо и бывал щедро вознагражден. Впрочем, последнее время удача отвернулась от него. Он не смог спасти жизнь какой-то важной шишке из одного сильного клана во время последних волнений в Адене. Это стоило ему уютной квартиры на втором этаже величественного особняка и едва не стоило жизни. И вот он тут, в Дионе, в этом забытом богами провинциальном городке.
- Я всегда был уверен, что прав, - сказал светлый взволнованно в темноту комнаты. – Когда проповедовал дружбу всех рас, когда спасал Элрей, когда пытался стать одним из варлоков, когда лечил за деньги богатых идиотов в Адене. Как же все могло так повернуться? Я всегда верил только себе, и это было единственно верным. Я никогда не понимал других и не хотел их понимать.
Темнота наступала, вместе с ней наступало незнакомое ранее ему чувство одиночества. Элрей и Флоранс, последние ниточки, по-настоящему связывавшие его с миром, были готовы оборваться. Он и сейчас не чувствовал в этом своей вины. Он все всегда делал правильно, как положено. Это они, странные женщины, чего-то хотели от него. Чего-то такого, чего у него никогда не было и не будет. «И уже никогда не будет», - прозвучало у целителя в голове погребальным колоколом. В отчаянии он схватился за чашку, оставленную на столике возле окна и решительно сделал глоток. Мысли и воспоминания завертелись у него в голове, как в калейдоскопе. Он вспомнил отчего-то, как выпроваживал Элрей из Адена в предпоследний раз.
- Не могу понять. Только что все было хорошо, а теперь… - орка в полупрострации сидела на полу в прихожей, глядя в одну точку. – Я что-то сделала не так. Сказала не так. Что?..
А, впрочем не говори ничего. не стоило оглядываться назад, да? Надо было быть отчаяннее?
Светлый лишь напряженно морщился. Ему не нравилась создавшаяся ситуация. Ему не нравилось то, что Элрей была в порядочном подпитии и в чужом, довольно хорошей выделки, плаще. Еще ему не нравился посыльный Эпилепто, мучительно прислушивавшийся к их разговору.
- Эл, твой трактирщик определенно прав, - он желал побыстрее закончить беседу. – Я не знаю в чем дело. Возможно в том, что ты на самом деле заводишь неподходящие знакомства, а потом кусаешь локти. Вот что. Я дам тебе денег и новый посох. Убирайся из Адена и побыстрее.
Он выглянул в окно. Под окном сновали тени, с улицы раздавались приглушенные голоса. Сначала светлому показалось, что это суетится городская стража в поисках очередного воришки, но, приглядевшись, он понял, что то были гвардейцы регулярной армии, подчинявшейся непосредственно королю и двум главным советникам. Были замечены и несколько духовных чинов, но не из Аденского храма Эйнхазад.
«О боги, надеюсь, Эл не слишком сильно во всем этом замешана. Только этого мне не хватало», - в страхе подумал Хатарон.
- Послушай, дорогая, тебе не стоит в таком виде идти к Хранительнице врат, - начал он непривычно ласковым голосом. – Вот свиток, он перенесет тебя в мою родную деревеньку. Вот ключ от третьего дома от южного входа. Пересиди там какое-то время, очень тебя прошу.
Орка молча взяла посох, свиток и ключ.
- Третий от южного, запомнила?..
Она кивнула.
- Прощай, Хат, - произнесла Эл тихо. - Спасибо тебе за все.
- Не скажу, что не за что, - улыбнулся он приторно, косясь в окно.
Орка прочитала свиток и исчезла в свечении телепорта. Кнут подошел к окну.
- Что там такое, господин Хатарон?..
Светлый равнодушно пожал плечами, наблюдая, как один из гвардейцев в тщетной попытке залезть на крышу соседнего дома срывается и падает на землю.
- Не знаю, мой мальчик, но, похоже, там может пригодиться моя помощь.
В ту ночь его умения были вознаграждены особенно щедро.
5. Другая история
Светлый дрожащей рукой поставил чашку на стол.
- Я только что, кажется, впервые в жизни сделал глупость, - сказал он в темноту.
Из-за окна по-прежнему раздавалось пение Свана.
Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.
Хатарон выглянул из окна, и бард оборвал пение, обнаружив, что подошел к зданию трактира слишком близко. Не так давно у него был по этому поводу разговор с человеческим доктором, утверждавшим, что его печальное пение расстраивает нервы постояльцев и препятствует заживлению ран у отдыхающих в «Дионском гризли» воинов.
«Еще один», - невесело подумал Сван, готовясь к худшему.
- Уже ухожу, - теперь, когда он не пел, по голосу было понятно, что выпито бардом за прошедший день было немало.
Флоранс бы безошибочно определила это состояние как «бутылка бренди и еще две рюмки».
- Да нет, я ничего не имею против, мне нравится ваша песня, - крикнул ему вслед целитель, сам до конца не понимая, что именно заставляет его так говорить.
Сван продолжил петь. Призрак ехидно улыбался. Хатарон предпринял попытку улыбнуться в ответ.
По коридору прошелестели несмелые шаги, скрипнула половица, а через мгновение дверь, которую он не удосужился закрыть, распахнулась. На пороге появилась Элрей.
- Я-то думала, мне мерещится, что тут кто-то ходит, - сказала она устало. – Чертов жадюга, сколько раз говорила ему, чтобы никого не селил сюда, и все зря. Что хочет, то и творит. Хат, если хочешь, я дам тебе другой ключ.
Орка прислонилась к двери.
- Право, не стоит. Я уже освоился. Эл, ты что-то видишь? - спросил светлый с надеждой.
- Тебя вижу, комнату вижу. Небо в окошке. А что?
- Нет, ничего, - вздохнул целитель. – Ничего.
Скрипнула дверь, пропела половица, раздался шорох шагов и приглушенные, невыразительные проклятия в адрес двафра. Целитель сел на кровать и закрыл глаза.
Гвардейцы лезли вверх и срывались, но они с Кнутом продолжали стоять у окна, не зажигая огней, пока не пошел снег, такой сильный, что уже ничего нельзя было разглядеть… Эпилепто с довольным видом подсчитывал выручку за стойкой почти до отказа забитого посетителями трактира. Потрескивали дрова в камине. Король и королева играли в шашки. Внутренний мир спокойно спал. Орка с масляным светильником, который тщетно пытался загасить зимний ветер, вышла на порог трактира. «Где вы шатаетесь, скажите на милость? Еле уговорила нашего жадину не снимать бронь с комнаты и не закрываться», - немного сердито произнесла она, позвякивая висящим на пальце ключом от пятой комнаты. Из темноты раздался приглушенный смех – мимо трактира скользнула Флор, поджидаемая у ворот компанией веселой молодежи. Никто не желал никому зла. Не было непонимания и кривотолков. Но все это было, очевидно, где-то не здесь. Совсем в другом мире, в совершенно другое время…
10-19.01.2009 г. Elrey ©
Затрудняюсь сказать, куда можно привязать эту зарисовку по хронологии. Если опустить несколько небольших, но довольно весомых "но" - то, скорее всего, в конец январских праздников. Незадолго до окончательного ухода орки. Заранее прошу прощения у нынездравствующих и ныненездравствующих участников одноименной ветки за некоторые вольности. Надеюсь, текст останется в первоначальной версии.
1. Письма
Было раннее зимнее утро, и город еще безмятежно спал, утонув в полумраке и снежной тишине. Флор пыталась неслышно пробраться в трактир с черного хода, благоразумно позаимствовав накануне у тетушки ее связку ключей. Он искренне надеялась, что обитатели заведения еще тоже крепко спят. Но чаяниям ее сбыться было не суждено.
- И где ты снова была? - раздался оклик из одного из кабинетов, когда девушка крадучись пробиралась к лестнице на второй этаж.
- Эл, ты не спишь?.. – Флоранс изобразила удивление.
Орка вышла в зал, держа в руке старый канделябр с полупрогоревшими свечами.
- Нет, не сплю. И скажи спасибо что я, а не старина Эпилепто.
Девушка присела на один из стульев у стойки.
- Ты стала совсем как он. Постоянно ворчишь по поводу и без да сидишь над бесполезными бумагами. Но я-то в чем виновата?
Помянутый всуе трактирщик не замедлил тоже появиться в зале.
- О, юная Флор вернулась, - заметил он меланхолично. – Эл, ты не волнуешься, когда она вот так разгуливает по ночам? Я бы…
- Что «ты бы»? – огрызнулась орка.
«О, Локки побери, - с тоской подумала девушка, - теперь это надолго. Сначала они перегрызутся между собой, потом вспомнят, что пора приняться и за меня».
- Послушайте, неужели вы сами никогда не были молодыми? – с отчаянием в голосе воскликнула она, поднимаясь со стула. – Во что превратил вас этот чертов трактир?
- Наша молодость прошла в битвах, - отозвалась орка, и дварф кивнул в знак согласия. – Она прошла с толком.
«Но я-то в чем виновата? В том, что родилась в другое время?..» - девушка печально поплелась к лестнице. На полпути ее остановил Кнут.
- Вам письмо с вечера лежит, мисс Флор, - сказал он, протягивая запечатанный сургучом конверт из дорогой, явно не местной изготовки, бумаги.
- Спасибо, - рассеяно поблагодарила Флоранс, принимая письмо, и отправилась наверх, снедаемая любопытством и непонятным, нехорошим предчувствием..
Распечатав конверт и прочитав первые несколько строчек, девушка взвыла. Нет, день определенно не задался с самого начала.
«Дорогая Флоранс, - гласило письмо, - в скором времени я намерен посетить ваш город и остановиться здесь на неопределенный срок. Я слышал, ты нашла приют в стенах заведения господина Эпилепто, «Дионский гризли», если не ошибаюсь. Хотел бы уточнить у тебя местные расценки на проживание и питание, а также есть ли в настоящее время свободные комнаты. Я буду в ваших краях примерно через десяток дней…»
Учитель, как всегда, был лаконичен. Перескакивая через две ступеньки, Флор бросилась вниз и, отыскав трактирщика, вручила ему письмо.
- Эпилепто, гляньте на это!
- Но письмо адресовано тебе, юная Флоранс.
- Плевать, вы только почитайте! Вы обязаны что-то с этим сделать. Разрешите, я напишу, что мест нет, или что у нас эпидемия чумы. Впрочем, этого не стоит, тогда он напротив примчится исцелять направо и налево, тогда мы и вовсе от него не отделаемся.
Дварф казался удивленным.
- Мне казалось, ты хорошо относишься к своему наставнику.
- Так и есть. Но мы не должны позволить, чтобы он появился тут.
- В чем же проблема, Флоранс? Я слышал от Элрей, что он неплохо живет там, в Адене, а значит, вполне платежеспособен.
- Да вы вообще думаете о чем-то, кроме денег? – гневно воскликнула девушка, наступая на трактирщика и размахивая злополучным посланием целителя. – Вы подумали, что будет с Элрей? Когда он уехал из нашей деревушки, тетушка была не в себе, она выпила двухлетний запас бренди и Ядреня, и продолжалось это безумие больше месяца…
- Юная Флор, то было три года назад. С тех пор многое изменилось, ничто не вечно. Помнится, после одного недоразумения, когда Элрей очередной раз была в бегах, она неделю жила в Адене у твоего учителя, и никто тогда не умер.
- Да, но после этого она уже успела вдрызг разругаться с ним в очередной раз и, очевидно, его возвращение ее не обрадует. Тетушка чертовски злопамятна.
- Дорогая моя, тебе следует отдохнуть. Бессонная ночь не прошла даром, ты начинаешь видеть проблему там, где ее нет. У нас сейчас не так уж много постояльцев, чтобы разбрасываться ими столь легкомысленно. Пожалуй, я сам вышлю наши расценки и особое приглашение. Так оно будет вернее.
Проклиная себя, жадного хозяина и весь белый свет Флор побрела обратно наверх. Она уселась у окна в своей комнате, тоскливо глядя в окно. Теперь их будет трое. Вне всяких сомнений, по занудству ее наставник мог дать фору и орке, и дварфу, хотя бы потому, что был много старше их обоих. Но личному разумению девушки, все трое втайне завидовали ей и страдали от собственного одиночества и неустроенности. С другой стороны, по той или иной причине все трое сами выбрали свой путь, и не в ее силах было что-то изменить.
«Вот если бы Эл и Эпилепто сошлись, проблем у меня стало бы куда меньше. Впрочем, не стоит даже мечтать, это невероятно. Они начинают пытаться убить друг друга даже если просто находятся в одной комнате больше нескольких часов. И только воспитывая меня они объединяют свои силы. А учитель так и вовсе безнадежен…»
Над городом вставала заря. В тон невеселым мыслям девушки с улицы начало раздаваться вечно минорное пение Свана.
Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.
Любовь – огонь никого не способный согреть…
Флор знала, что пытка пением продолжится недолго. После первой песни Дафна вынесет своему кумиру утреннюю порцию бренди, что займет его на некоторое время и отвлечет от песен. Сколько всего подношений от служанок получал бард за сутки девушка посчитать так ни разу и не смогла. Однако если бы Эпилепто знал, какую брешь в бюджете трактира проделывает свановская любовная лирика, он бы, пожалуй, не порадовался. Сегодняшняя песня, кажется, была чем-то новым.
«Какой бред, - раздраженно думала Флоранс. – Не в склад, не в лад. Да и вообще, в жизни все совсем по-другому, совсем не так уж и кисло. Впрочем, если правда то, что я слышала в свое время…»
И тут она застыла на месте, как вкопанная. Она готова была расцеловаться неудачливого певца за великолепную идею, которая родилась у нее в голове сразу же, как только она вспомнила одну историю, рассказанную ей некогда в храме Эйнхазад в Глудине. Флоранс стремглав выбежала из комнаты и скатилась по лестнице.
- Дафна, налей барду, ишь как нынче старается, - крикнула она, пробегая мимо кухни.
На ходу одевая и запахивая плащ, девушка, к изумлению хозяина и тетушки, быстрым шагом вышла из трактира и направилась к дому певицы Нанарин…
2. Женская месть
- Флоранс, я бы рада, но больше я не занимаюсь этим, - темная была напряжена, просьба девушки явно не обрадовала ее.
- Никто ничего не узнает, положись на меня, - клятвенно уверяла ее уже битых полчаса Флоранс, теряя понемногу надежду сломить сопротивление.
- Пойми меня правильно, я делала это один единственный раз, и то скорее шутки ради. Но если люди узнают о том, что промышляю зельями, мне не спастись, - певица почти плакала. – Все подумают, что точно так же я околдовала…
- Брось, - Флор была непреклонна. – Никто ничего не узнает. Это дело огромной важности, поверь.
- Но ведь ты узнала откуда-то?
- Это не я, это служители Эйнхазад. От них сложно что-либо утаить, особенно в городе, где храм богини занимает четверть площади всей территории. Что ж, если это была шутка, то очень жестокая. Бедняга практически спился, потерял голос и работу.
- Да нет, - Нанарин опустила взор. – У меня просто не было другого выхода…
… Несколько лет назад она приехала в город. Она не хотела ни убивать, ни исцелять, она хотела петь, а Дион уже давно держал марку столицы музыкантов и кулинаров. Однако первое же ее выступление было грубо прервано.
- Что это за козье блеяние, скажите на милость? Откуда она взялась? – девушка прекратила петь и во все глаза со страхом глядела на своего обидчика.
- Меня зовут Нанарин, - ответила она твердо. – Я прибыла сюда не так давно. По какому праву вы мешаете мне?
- По какому праву? – напудренный невысокого роста блондин задохнулся от ярости. – Это я вас должен спросить, по какому праву вы раздражаете уши горожан вашим бренчанием и омерзительным тонким голоском. Это не место для песнопений темноухих, возвращайтесь в свои болота. Смею напомнить, что Дион – город людей.
Девушка отступила на полшага назад и сжала кулаки. Если всего пару минуту назад вокруг нее было всего несколько слушателей, то теперь толпа зевак окружила ее и Свана. Народ смеялся, сыпля не всегда пристойными шуточками, и любопытствуя, чья же возьмет.
- Это моя музыка, и я буду исполнять ее здесь.
- Милочка, не смешите меня. Вы будете исполнять ее в своей гильдии, если, конечно, вас и оттуда не вышвырнут, - бард всегда был словоохотлив. – Этот город – место только для лучших. Я обучался у придворных музыкантов в Адене, а что насчет вас?
- Отчего же вы там не остались? – толпа благосклонно загудела. – Отчего предпочли вступать в небольшом городке, где некому оценить, чего вы стоите? Может, вы не так уж великолепны, как пытаетесь это представить, и прекрасно об этом знаете?
Темная вошла в раж. Она вовсе не собиралась отступать, и в этот раз Сван на самом деле, красный от гнева, был вынужден капитулировать. Но на этом нападки не закончились. Увы, у него были деньги и богатые почитатели. Сначала юную певицу выселили из комнаты, которую на пару золотых в неделю она снимала у одной сердобольной женщины, пригрозив последней, что ее обвинят в противном случае в политическом сговоре. Борьба с инакомыслием тогда была в самом разгаре. Затем были искусно распущены слухи о том, что ее пение есть суть колдовские напевы, приносящие слушателям болезни и нищету. В ту пору в городе свирепствовала лихорадка, и, конечно, нашлось несколько человек, якобы заболевших после того, как послушали песни Нанарин. Певица едва спаслась от преследователей в гильдии, куда они сунуться не решились. Глотая слезы бессильной обиды, она поклялась отомстить своему гонителю. Увы, рано оставив все прочие занятия ради музыки, она умела не так уж много. Однако яды и приворотные зелья девушка готовить умела в совершенстве, эти знания она получила в наследство от своей бабки, силами которой в мир теней во времена великих воин отправилась не одна сотня врагов. Нанарин было взялась изготовить яд, но раньше, чем она завершила свой труд, злость ее поутихла. Она на самом деле не хотела убивать. Кроме того, после этого ей не осталось бы пути назад в Дион, а Сван бы неизбежно был причислен к героям и мученикам. Ухмыльнувшись недоброй усмешкой, девушка вылила яд и принялась за работу заново.
Бард был искренне удивлен, увидев ненавистную ему темную на пороге своего дома.
- Вы победили, - смиренно проговорила девушка. – Я навсегда покидаю Дион. Я должна ненавидеть вас, но не могу не преклоняться перед вашим талантом. Прошу, примите в знак примирения эту чашу с вином из моих рук. Мне хотелось бы расстаться с вами по-хорошему, несмотря ни на что.
Он, конечно, был падок до похвал, но не настолько, чтобы поведение певицы не насторожило его.
- Думаете, я пытаюсь вас отравить? – девушка рассмеялась. – Боитесь? Не стоит. Если желаете, я отопью первой.
- Вот еще, - он вырвал чашу из ее рук. – Я рад, что вы поняли глубину своих заблуждений. Вы пока не имели право быть столь самоуверенной, я лишь показал ваше место.
Он сделал глоток, не желая нарушать чужеземный обычай и мечтая поскорее отделаться от гостьи. Впервые за время их знакомства Сван понимал, что городит какую-то чушь, но остановиться не мог.
- Поверьте, когда-нибудь вы будете благодарить меня за это. Жизнь не терпит слабых, - он запнулся.
Что-то было не так. Не так, как обычно. Она не стала дослушивать, просто великодушно кивнула и отправилась прочь. На полпути она обернулась и с лукавой усмешкой произнесла:
- Знаете, вы были столько добры ко мне сегодня, что я, пожалуй, задержусь здесь еще на некоторое время…
3. Комната с привидением
Флор задумчиво выслушала историю.
- И правда, сам виноват. Ему еще повезло, я бы, наверное, выбрала яд.
- Флоранс, тебе-то зачем это зелье? Неужели ты не уверена в своих силах? – темная попыталась обратиться к самолюбию гостьи, но та лишь легко махнула рукой.
- Я не себе, - тихо проговорила она. – Я хочу помочь тетушке. Немного счастья ей не повредит. Право, я так устала видеть вокруг себя траурные физиономии. Неплохо было бы напоить зельем учителя.
- О боги... Как же ты представляешь себе это? Для начала, он должен быть в Дионе.
- Он скоро будет тут, это уже не проблема.
- Твоя орка сама должна дать ему чашу, своими руками. Иначе толку не будет.
- И это можно устроить, если пораскинуть мозгами. Не думай об этом.
- Я могу напутать с ингредиентами. Я никогда раньше не готовила зелье для светлых. Один вид специального зелья может быть для представителей других рас смертельным ядом.
- Тут я в тебе не сомневаюсь, - проблем для Флоранс не существовало. – Если что, у нас в трактире живет один доктор, он поможет.
Нанарин простонала. Она понимала, что отделаться от девушки можно только одним способом - выполнив ее просьбу.
- Послушай, а ты уверена, что сама Элрей питает к нему какие-либо чувства?
- Раньше она прямо-таки сходила с ума. Теперь, думаю, просто научилась молчать и сдерживать себя. Что ж, даже если это наваждение прошло, ей и просто почувствовать себя желанной в кои-то веки не помешает.
- Это очень легкомысленный поступок, а последствия могут быть самыми печальными.
- Куда уж печальнее, чем сейчас, - вздохнула гостья. – Ты просто давно не была в нашем заведении.
Довольная Флор вернулась в трактир и победоносным видом прошествовала мимо орки и дварфа. Те не заметили ее – они были заняты пререканиями по поводу начавшейся финансовой реформы. «Эпилепто, ты был бы мне благодарен, если бы знал, - не без удовольствия подумала девушка. – Скоро ты будешь рулить всем один, ей просто будет не до того. И мы все будем счастливы».
Светлый целитель прибыл ровно в срок, в день, оговоренный им в переписке с дварфом. Учтиво поздоровавшись с хозяином трактира и забрав ключ, он отправился наверх, в отведенную ему комнату за номером пять. Почему-то прежние постояльцы дварфа не задерживались там надолго. Причина, неизвестная трактирщику, открылась Хатарону практически сразу же. Комната была с привидением. Светлый с детства обладал редким даром видеть неупокоенные души, и до сих пор никто, кроме него, не знал об этом. В Мире, где любая странность могла быть с легкостью объявлена ересью, надлежало держать язык за зубами. «Странно как, - целитель осторожно опустил тяжелую дорожную сумку на аккуратно застеленную кровать. – Видимо, это призрак времен старого трактира, он был тут все время и даже пережил тот нескончаемый ремонт. Впрочем, откуда мне знать, что тут и когда происходило на самом деле. Конечно, Эпилепто ни о чем не догадывается, да и не его это забота. Мне вовсе не нужна его помощь».
Тень шевельнулась и скользнула в противоположный угол комнаты. Хат не мог понять, к какой из рас принадлежал умерший, очертания были слишком расплывчаты.
- Приветствую Вас, - произнес он негромко. – Я немного удивлен увидеть призрак в этом мирном месте, где, согласно официальным данным, никто никогда не умирал даже от старости и болезней, а тем более не был убит. Не думаю, что вам по душе находиться здесь, в четырех стенах. Позвольте мне помочь Вам отправиться в мир теней.
У призраков нет голосов, но целитель прекрасно умел читать по губам. Помощь его нужна не была. Эльф немного раздраженно пожал плечами.
- Как изволите. Тогда вам придется смириться с моим присутствием. Я планирую остаться тут надолго. В конце концов в этой комнате две кровати…
Умывшись и переодевшись он спустился вниз, в надежде встретить все-таки Флоранс. Та, предупрежденная Кнутом о том, что учитель прибыл, была на кухне, отчаянно ругаясь про себя и выжидая момент, когда служанок не будет рядом, чтобы влить в чашку с чаем заветный пузырек. Была внизу и ничего пока не подозревающая Элрей. Она сидела у стойки, смакуя утренний кофе и рассеянно отщипывая небольшие кусочки от солидного ломтя сыра.
- Доброго утра, Эл.
Она вздрогнула, обернулась на знакомый голос и оторопела, понимая, что слух и зрение не обманывают ее.
- Какого демона ты тут делаешь, Хат?.. – процедила она сквозь зубы.
- Как, разве Флоранс не предупредила тебя? – целитель казался растерянным. – Я написал ей письмо десять дней назад, правда, вместо нее мне ответил Эпилепто.
«Вот мерзавцы, - подумала орка».
- Нет, не предупредила. Наверное, она хочет полюбоваться, как я спущу с тебя шкуру за то, что ты осмеливаешься показаться мне на глаза после того случая в Адене.
- Элрей, это было недоразумение. Не пора ли забыть?.. – он знал, что орка не может буйствовать долго. Ее ярости хватало обычно на полчаса, не более.
- Недоразумение? Ты отказал мне в помощи. Ты променял меня на пару монет. И теперь я вышвырну тебя отсюда, предварительно покалечив, чтобы ты понял, каково в тот раз было мне.
К счастью, в это время появился сам хозяин. Эпилепто прекрасно умел гасить конфликты. Флоранс наблюдала за происходящим из кухни. Пока трактирщик и его гость отвлеклись, обсуждая что-то вдвоем, она подошла к Эл и сунула недоумевающей орке в руки чашку с чаем.
- Прости, мне на самом деле следовало предупредить тебя. Я очень люблю вас обоих, прошу, успокойся на этот раз. Ваши раздоры рвут мне сердце.
Орка растроганно поглядела на воспитанницу и собралась было что-то сказать, но та ее опередила.
- Вот, Эл, напои учителя чаем в знак примирения. Это его любимый. Мне кажется, он искреннее сожалеет о том случае, но никогда не подаст виду. Ты же знаешь, вы оба такие упрямые… - Флоранс умильно смотрела в глаза орке, а та, с неизвестно откуда набежавшими слезами на глазах, смотрела на воспитанницу. Вспышка ярости на самом деле прошла, теперь Элрей ощущала только смертельную усталость, как и всегда в таких случаях.
- Хат, выпей чая с дороги, - она сунула в руки светлому чашку. – Так и быть, я займусь тобой позже. Скажи спасибо этим двоим.
Хатарон рассеяно принял чашку из рук орки и уже собирался сделать глоток, но что-то насторожило его. Он понюхал чай, мучительно вспоминая нечто, и даже с опаской коснулся его мизинцем. Элрей с недоумением смотрела на него.
- Ты что, думаешь, там яд? Нет уж, это не мой метод. Пей, не бойся.
Светлый помрачнел и вернул чашку орке.
- Нет, Эл, я не буду это пить, - он взял со стойки ключ и, не оглядываясь, направился к лестнице.
«Что это с ним? – трактирщица ничего не понимала. – Остыл, что ли? Но не устраивать же из-за этого такую сцену? Светлоухий, конечно, с причудами, но такая привередливость ему не свойственна».
Флоранс стояла, раскрыв рот от удивления. Без сомнения, Хат понял, что примешано к чаю. Она не знала, как, но он понял. Что теперь будет, ей и представить было страшно.
- Нормальный чай… - девушка запоздало подняла взгляд на орку, но было уже поздно. – Подостыл, но не более того. Хат, вернись, Дафна подогре…
Договорить ей не довелось. Лицо орки исказила судорога, она отчаянно схватилась руками за горло. Флор запоздало вспомнила предостережение Нанарин о том, что приворотное зелье для представителей одной расы может быть смертельным ядом для прочих.
- О, Ева, я отравилась ее, - пронзительно вскрикнула девушка, бросаясь к Элрей. – Хат, кто-нибудь, на помощь. Быстрее же, это убьет ее.
Целитель уже был рядом, кастуя что-то соответствующее случаю.
- Так это ты, Флор? – с холодным удивлением в голосе сказал он наконец, нащупывая пульс на запястье лежащей без сознания орки.
- Это не яд, - Флоранс сидела рядом, закрыв лицо руками.
- Я знаю.
- Я просто хотела помочь.
- Ты уверена, что Эл оценила бы такую помощь?..
- Вы, двое, что с Элрей? Что происходит?.. – Эпилепто стоял рядом, держа в руках ту самую злополучную чашку, которую трактирщица успела поставить на стойку.
- Я все расскажу потом, - чуть слышно произнесла воспитанница орки и светлого. – Кажется, с ней уже все в порядке.
Она встала и медленным шагом отправилась на кухню. Плечи девушки подрагивали. Она низко-низко наклонила голову, надеясь, что никто из окружающих не увидит ее слез.
4. Прозрение
Пламя свечи отплясывало последний танец, освещая комнату неровным светом. Хатарон зажег очередную свечу, краем глаза поглядывая на спящую Элрей. Флоранс так и не появилась, она, снедаемая раскаянием, все еще сидела на кухне, вызывая крайнее недоумение так ничего не понявших Иможен и Дафны.
- Что это все-таки было, Хат? – светлый вздрогнул от неожиданности.
Орка открыла глаза и приподнялась, пытаясь сесть. Даже после нескольких часов сна чувствовала она себя препоганейше, отчаянно ломило кости и суставы. Когда она пришла в себя там, в зале, никто толком так и не объяснил ей, в чем же было дело.
- Думаю, Флор сама тебе расскажет со временем. Она не хотела никому из нас зла.
- Ничего себе. Что ж она хотела?
Целитель вздохнул, пряча от собеседницы глаза.
- Не темни, - орка повысила голос.
- Спокойно, Эл, спокойно. Тебе какое-то время лучше беречь силы, - он подошел к окну, якобы за тем, чтобы поплотнее прикрыть ставни. – Это было очень неплохое приворотное зелье. Но, по счастью, я тоже кое-что понимаю в этом. Намерения у девочки были самые добрые. Гм, по ее разумению, конечно.
- Какое зелье? – взвизгнула Элрей пронзительно. – Что за бред, право, Хат. Зачем Флор это? У нее, вроде бы, есть приятель. Уж скорее она напоила бы его.
- Эл, - целитель смущенно кашлянул, ходя по комнате, - я вижу, ты не очень разбираешься в подобных вещах.
- Да куда уж мне, - орка возмущенно взбила подушку. – Зато у тебя, как я погляжу, опыта хоть отбавляй. Знаток, как ни крути.
- Я, скорее, теоретик, - улыбнулся светлый. – Правда, неплохой теоретик.
- Ближе к делу.
- В подобных вещах, видишь ли, решающую роль играет только то, из чьих рук принимается чаша. Она старалась для тебя.
- О, вот же полоумная девчонка… - прошептала Эл тихо-тихо. – Зачем же… теперь?..
В комнате стало тихо. Потрескивала, сгорая, очередная свеча, да светлый нервно ходил взад-вперед, не зная, чем закончить разговор. Элрей, уставившись в потолок, думала о том, что когда-то, три года назад, она бы расцеловала Флор, учуди та нечто подобное, желательно, с положительным результатом. Но то было три года назад. Их воспитанница тогда еще не завела такого количества полезных знакомств.
- В любом случае, - Хат снова негромко кашлянул, - думаю, для тебя иной опасности, кроме отравления, это не представляет.
- Разумеется, - фыркнула орка. – Есть болезни, которыми болеешь только раз в жизни. Тебе ли, целителю, не знать?
- Как ты чувствуешь себя?
- Мерзко. Все болит. К утру, верно, пройдет…
Хатарон ответил не сразу. Он увидел на полке в углу комнаты странный ряд небольшого размера портретов в темных рамках. Он никогда не видел никого из боевых товарищей орки в лицо. Более того, они познакомились уже после того, как большая часть клана была мертва. Тем не менее, он сразу понял, что есть кто. Питон, бесшабашный оркский герой редкой силы, две его супруги, Скала, сожженная за преступления перед властью и законом, юный шаман… Эльф перевел взгляд на последний портрет.
- А это что за субъект?.. – не слишком уважительно осведомился он у Элрей.
Что-то шевельнулось в памяти светлого. Он вспомнил их разговор в предпоследний приезд орки в Аден, тогда, когда она с шумом убежала из трактира от взволнованного Эпилепто ценой сломанного Удабом ребра. Через пару дней она с не меньшим шумом покинула и Аден, кажется, с кем-то крепко и глупо повздорив, оскорбленная, неудоумевающая и опечаленная. Хат призакрыл глаза. Он не знал, чем закончилась та история, но не подозревал, что именно так.
- Не слишком ли много вопросов?.. – отозвалась Эл после долго паузы.
- Сожги этот портрет. Он принесет тебе беду.
- Я скорее тебя сожгу, Хат. Тебя, Эпилепто, этот чертов, проклятый трактир, - ее голос гневно, пронзительно звенел.
Светлый кивнул сам себе и направился к выходу.
- Подожди, - окликнула его орка. – Унеси зелье и уничтожь его по всем правилам. А то ведь найдется какой-нибудь умник, которому вздумается поэкспериментировать…
На столике у кровати стояла та самая чашка, наполовину пустая, но все еще таящая опасность. Из тех же самых соображений безопасности Хатарон приказал принести ее сюда, чтобы пока он занят исцелением Эл, никому не пришло в голову попробовать остатки зелья на вкус. Он взял чашку и, задумавшись, пошел к комнате за номером пять. Отчаянный, ощущающийся кожей неуют нового пристанища обжег его с порога. Сейчас, под вечер, находиться тут было еще неприятнее, чем днем. Светлый поспешил открыть ставни. С улицы раздавалось унылое пение Свана. Где-то внизу отчаянно рыдала Флор. Орка у себя в комнате раскуривала старую обгрызенную трубку, наверное, ругая его за бесцеремонность. Целитель обхватил голову руками: «Тоска, тоска, тоска… Почему они так живут? Как они так живут? Что чувствуют?» У него не было ответа, никогда не было. Впрочем, он считал, что для целителя чувствовать чужую боль – всего лишь верный путь сойти с ума. Он просто знал, что надо делать, делал это хорошо и бывал щедро вознагражден. Впрочем, последнее время удача отвернулась от него. Он не смог спасти жизнь какой-то важной шишке из одного сильного клана во время последних волнений в Адене. Это стоило ему уютной квартиры на втором этаже величественного особняка и едва не стоило жизни. И вот он тут, в Дионе, в этом забытом богами провинциальном городке.
- Я всегда был уверен, что прав, - сказал светлый взволнованно в темноту комнаты. – Когда проповедовал дружбу всех рас, когда спасал Элрей, когда пытался стать одним из варлоков, когда лечил за деньги богатых идиотов в Адене. Как же все могло так повернуться? Я всегда верил только себе, и это было единственно верным. Я никогда не понимал других и не хотел их понимать.
Темнота наступала, вместе с ней наступало незнакомое ранее ему чувство одиночества. Элрей и Флоранс, последние ниточки, по-настоящему связывавшие его с миром, были готовы оборваться. Он и сейчас не чувствовал в этом своей вины. Он все всегда делал правильно, как положено. Это они, странные женщины, чего-то хотели от него. Чего-то такого, чего у него никогда не было и не будет. «И уже никогда не будет», - прозвучало у целителя в голове погребальным колоколом. В отчаянии он схватился за чашку, оставленную на столике возле окна и решительно сделал глоток. Мысли и воспоминания завертелись у него в голове, как в калейдоскопе. Он вспомнил отчего-то, как выпроваживал Элрей из Адена в предпоследний раз.
- Не могу понять. Только что все было хорошо, а теперь… - орка в полупрострации сидела на полу в прихожей, глядя в одну точку. – Я что-то сделала не так. Сказала не так. Что?..
А, впрочем не говори ничего. не стоило оглядываться назад, да? Надо было быть отчаяннее?
Светлый лишь напряженно морщился. Ему не нравилась создавшаяся ситуация. Ему не нравилось то, что Элрей была в порядочном подпитии и в чужом, довольно хорошей выделки, плаще. Еще ему не нравился посыльный Эпилепто, мучительно прислушивавшийся к их разговору.
- Эл, твой трактирщик определенно прав, - он желал побыстрее закончить беседу. – Я не знаю в чем дело. Возможно в том, что ты на самом деле заводишь неподходящие знакомства, а потом кусаешь локти. Вот что. Я дам тебе денег и новый посох. Убирайся из Адена и побыстрее.
Он выглянул в окно. Под окном сновали тени, с улицы раздавались приглушенные голоса. Сначала светлому показалось, что это суетится городская стража в поисках очередного воришки, но, приглядевшись, он понял, что то были гвардейцы регулярной армии, подчинявшейся непосредственно королю и двум главным советникам. Были замечены и несколько духовных чинов, но не из Аденского храма Эйнхазад.
«О боги, надеюсь, Эл не слишком сильно во всем этом замешана. Только этого мне не хватало», - в страхе подумал Хатарон.
- Послушай, дорогая, тебе не стоит в таком виде идти к Хранительнице врат, - начал он непривычно ласковым голосом. – Вот свиток, он перенесет тебя в мою родную деревеньку. Вот ключ от третьего дома от южного входа. Пересиди там какое-то время, очень тебя прошу.
Орка молча взяла посох, свиток и ключ.
- Третий от южного, запомнила?..
Она кивнула.
- Прощай, Хат, - произнесла Эл тихо. - Спасибо тебе за все.
- Не скажу, что не за что, - улыбнулся он приторно, косясь в окно.
Орка прочитала свиток и исчезла в свечении телепорта. Кнут подошел к окну.
- Что там такое, господин Хатарон?..
Светлый равнодушно пожал плечами, наблюдая, как один из гвардейцев в тщетной попытке залезть на крышу соседнего дома срывается и падает на землю.
- Не знаю, мой мальчик, но, похоже, там может пригодиться моя помощь.
В ту ночь его умения были вознаграждены особенно щедро.
5. Другая история
Светлый дрожащей рукой поставил чашку на стол.
- Я только что, кажется, впервые в жизни сделал глупость, - сказал он в темноту.
Из-за окна по-прежнему раздавалось пение Свана.
Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.
Хатарон выглянул из окна, и бард оборвал пение, обнаружив, что подошел к зданию трактира слишком близко. Не так давно у него был по этому поводу разговор с человеческим доктором, утверждавшим, что его печальное пение расстраивает нервы постояльцев и препятствует заживлению ран у отдыхающих в «Дионском гризли» воинов.
«Еще один», - невесело подумал Сван, готовясь к худшему.
- Уже ухожу, - теперь, когда он не пел, по голосу было понятно, что выпито бардом за прошедший день было немало.
Флоранс бы безошибочно определила это состояние как «бутылка бренди и еще две рюмки».
- Да нет, я ничего не имею против, мне нравится ваша песня, - крикнул ему вслед целитель, сам до конца не понимая, что именно заставляет его так говорить.
Сван продолжил петь. Призрак ехидно улыбался. Хатарон предпринял попытку улыбнуться в ответ.
По коридору прошелестели несмелые шаги, скрипнула половица, а через мгновение дверь, которую он не удосужился закрыть, распахнулась. На пороге появилась Элрей.
- Я-то думала, мне мерещится, что тут кто-то ходит, - сказала она устало. – Чертов жадюга, сколько раз говорила ему, чтобы никого не селил сюда, и все зря. Что хочет, то и творит. Хат, если хочешь, я дам тебе другой ключ.
Орка прислонилась к двери.
- Право, не стоит. Я уже освоился. Эл, ты что-то видишь? - спросил светлый с надеждой.
- Тебя вижу, комнату вижу. Небо в окошке. А что?
- Нет, ничего, - вздохнул целитель. – Ничего.
Скрипнула дверь, пропела половица, раздался шорох шагов и приглушенные, невыразительные проклятия в адрес двафра. Целитель сел на кровать и закрыл глаза.
Гвардейцы лезли вверх и срывались, но они с Кнутом продолжали стоять у окна, не зажигая огней, пока не пошел снег, такой сильный, что уже ничего нельзя было разглядеть… Эпилепто с довольным видом подсчитывал выручку за стойкой почти до отказа забитого посетителями трактира. Потрескивали дрова в камине. Король и королева играли в шашки. Внутренний мир спокойно спал. Орка с масляным светильником, который тщетно пытался загасить зимний ветер, вышла на порог трактира. «Где вы шатаетесь, скажите на милость? Еле уговорила нашего жадину не снимать бронь с комнаты и не закрываться», - немного сердито произнесла она, позвякивая висящим на пальце ключом от пятой комнаты. Из темноты раздался приглушенный смех – мимо трактира скользнула Флор, поджидаемая у ворот компанией веселой молодежи. Никто не желал никому зла. Не было непонимания и кривотолков. Но все это было, очевидно, где-то не здесь. Совсем в другом мире, в совершенно другое время…
10-19.01.2009 г. Elrey ©