РАССВЕТ.
Час перед рассветом заслужено считается самым темным, но помимо этого, время это еще и самое тихое – существа, привыкшие к свету и теплу, еще крепко спят, а те, кому по нраву ласка ночного светила, уже уходят на покой, утомленные ночными похождениями. Луна села и горный массив тонул в плотной темноте как в море - лишь в недалеком озере иногда взблескивали искры отраженного света, да небо отличалось от гор менее насыщенным оттенком черного цвета. В этот час могучий пик, называемой и «Крышей Мира» и его «Вершиной», дремал, даже обелиск, застывший на его вершине, казался лишь темным причудливым продолжением скалы. Крылья, обитающих здесь драконов шелестели сонно и печально, как последние осенние листья, безжалостно уносимые прочь ветром… Единственным светлым пятном во всем этом многообразии темноты, была хрупкая светлая фигурка, замершая на самом краю площадки, венчающей вершину. Юная эльфийка казалась чуждой в этом краю гигантов, но ее это абсолютно не смущало – девушка задумчиво стояла над бездной дышащей и подрагивающей тьмы, взгляд ее был устремлен к востоку в ожидании первых призраков рассвета. Глаза белокурой нимфы были широко распахнуты, казалось, она грезит наяву. Но не грезы о несбывшемся, а воспоминания тревожили душу прелестной странницы – воспоминания о давно ушедшем и почти забывшемся под грузом новых впечатлений.
В землях эльфов не бывает суровых зим, деревья и кустарники тут никогда не сбрасывают листву, а многотравие всегда обильно. Зима лишь приносит иные цветы и цвета в многочисленные сады, да ночи становятся чуть длиннее и значительно темнее. В одну из таких зимних ночей Лорейн проснулась от странных звуков за окном – поскрипывание и царапанье было необычно настойчивым – случайная птица или зверь не издавали бы таких звуков. Встав с кровати девочка подошла к окну и бесстрашно приоткрыла ставень.
- Ну, наконец-то, - раздался сердитый шепот, - впечатление, что ты и не эльфийка совсем, а хуманша - глушня глушней. Тебя что, только нашествие орков разбудить может?! Битый час сижу тут, скребусь как дурак, а ты ухом не ведешь…
Недовольный голос принадлежал ее другу, постоянному зачинщику всяких приключений и походов. Очевидно, ему в голову опять пришел какой-то сногсшибательный план, с воплощением которого никак невозможно было подождать до утра. И всегда в таких случаях, Лорейн безжалостно выдиралась из теплой кровати, не смотря на любые протесты, и волоклась в какую-нибудь страшную дыру для совершения очередного подвига. На следующий день подвиг, как правило, карался взрослыми. Но такая мелочь, естественно, не могла остановить будущую надежду воинских сил Светлых эльфов.
- Ты – сумасшедший, - убежденно заявила девочка, спешно заплетая и закалывая волосы и натягивая одежду и плащ, - отец запрет меня на амбарный замок, если я еще раз влипну по твоей вине в историю. В прошлый раз ему пришлось заплатить очень приличный штраф!
На этом месте она неприлично фыркнула, вспомнив ошалевшее лицо одного из магистров, внезапно обнаружившего на крыше главного храма светлых, двух безнадежно застрявших подростков. Под утро прошел дождь, крыша стала скользкой как чешуя дракона, и поскольку спуститься было решительно невозможно, пришлось ждать, пока она просохнет.
Ребята как раз вольготно расположились на коньке, когда по каким-то надобностям принесло Магистра….
- Куда ты меня опять волочешь?, - спросила она, спрыгивая с подоконника во влажную от росы траву, - нельзя было что ли до утра подождать?
- Куда надо, туда и волоку. И до утра ждать нельзя! Перестань, наконец, шуметь как Багбер и болтать. И шевелись уже активней, рохля, если мы опоздаем, я больше тебя никуда с собой не возьму.
Получив такую отповедь эльфиечка обиделась, замолчала и совсем уж было решила вернуться домой. Но, останься она дома, любопытство убило бы ее еще до утра, поэтому приняв надменный вид, которого впрочем в темноте не было видно, последовала за неугомонным другом.
Какое то время юные авантюристы быстро шли, почти бежали по дороге, два раза пересекали водные потоки, затем свернули в сторону густых зарослей цветущего кустарника. Тяжелый запах пурпурных соцветий забил нос, начал кружить голову.
- Зачем мы тут? – шепотом спросила Лорейн, - эти цветы так пахнут! У меня голова кружится начинает!
Теплая сухая ладонь закрыла рот. Парень притянул голову светлой к самым своим губам и еле слышно шепнул:
- Тихо! Нас не должно быть слышно, иначе мы их спугнем. А вонь потерпишь – она любой запах забивает, в том числе и наш.
Ладонь от лица он убрал, но у девочки отшибло желание спрашивать что-либо вслух, хотя любопытство ее только возросло. Двигаясь легко как лань, и аккуратно отводя со своего пути благоухающие ветви, эльфийка скользнула за другом. Но вот он подал знак остановится и присесть, и ребята замерли среди кустарника двумя неясными тенями. Ночь подходила к концу – их окружала уже не беспроглядная тьма, а лишь серые сумерки. В этом неясном полусвете окружающие предметы казались нечеткими и причудливыми. Взгляд искал за что бы зацепиться и не находил. И вдруг….
На полянку, оказавшуюся за тонкой преградой веток последних кустов вышла невероятно изящная, совсем еще юная самочка единорога. Вышла неуверенно. Ноздри животного подрагивали, пытаясь уловить посторонний запах – видимо друзьям не удалось подкрасться совсем уж незаметно. Она была потрясающе красива! Мягкая белая шерсть казалась в сумерках серебряной, копыта отливали нежным опаловым блеском, а изящный рог и вовсе казался вырезанным из алмаза. Несколько секунд самочка осматривала поляну, принюхивалась и нетерпеливо переступала копытами. Но вот на противоположный край прогалины, вынырнула еще одна светлая тень – на свидание к красавице спешил счастливый избранник. Звери встретились посередине свободного от кустарника пространства. Пару минут приветствовали друг друга, потираясь носами и поводя ушами, а потом… потом случилось то, о чем Лорейн слышала много раз, но видела в первый и скорее всего в последний раз в жизни. Единороги начали танцевать.
Притаившиеся в кустах наблюдатели замерли и перестали дышать от восхищения. Великолепные животные именно танцевали – филигранно перебирали копытами, кружились, поднимались на задние ноги. Грациозность их движений и выверенный тысячелетиями ритм танца, облитые серебристой шерсткой сильные и изящные тела, точеные рога приковывали взгляд, не позволяя оторваться от редкостного зрелища…
Вершины гор начали розоветь. Вместе с ними окрашивалась золотисто-розовым и шерсть единорогов, делая их похожими на призрачные утренние облака, кружащиеся и кружащиеся в голубом безмолвии. Близился рассвет.
Замершая на вершине горы девушка тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и вновь кинула взгляд на восток. Облака, клубившиеся у горизонта начинали окрашиваться алым. Солнечные лучи еще не могли пробиться сквозь них и придавали сереющим призракам немного зловещий вид. Из долин к верхушке горы медленно полз туман, делая черное серым, а серое ненасытно поглощая. Время тянулось медленно. Едва проснувшийся ветерок начал закручивать пряди тумана в причудливые фигуры, игриво тронул волосы светлой, попытался разбудить дракона, но не добившись своего тихонько улегся ждать солнца.
Как-то под утро Лорейн выбралась из дома, чтобы пополнить запас пряных трав. Как известно, многие растения нужно собирать на заре – именно в это время суток почти все они набирают наибольшую силу, а пряности благоухают наиболее ярко. Держа в руках небольшую корзинку, эльфийка медленно переходила от одной группы растений к другой – где-то срывала листочки, где-то растения целиком, а некоторые и вовсе выкапывала маленькой лопаткой, аккуратно отряхивая от земли корни.
Вдруг, в неясном свете разгорающегося утра, она увидела эльфа, направляющегося прямо к ней. Легкий утренний туман долго не давал рассмотреть пришельца, поэтому, когда светлая узнала в идущем своего закадычного приятеля, она облегченно вздохнула.
Одет он был по-походному, но в этом не было ничего странного – уже несколько лет юноша постигал военное мастерство, немало преуспел в нем, и зачастую использовался наставниками для курьерских нужд. Еще раз поразившись, насколько быстро вырос и возмужал вчерашний товарищ по детским шалостям, эльфиечка с улыбкой пошла навстречу другу.
- Здравствуй, птица ранняя. Куда это ты собрался ни свет, ни заря? – спросила она, привычно подставив щечку под дружеский поцелуй, - опять отсылают с поручениями? – глянув в непривычно серьезное, даже мрачное лицо приятеля, девушка насторожилась, легкий холодок змейкой скользнул по спине,
- Или что-то нехорошее случилось? - вопрос прозвучал неуверенно, - Ты далеко?
Он ответил не сразу – несколько секунд между ними висело напряженное молчание. Парень явно не знал с чего начать. Но вдруг он порывисто притянул Лорейн к себе и зарылся лицом в её влажные от росы волосы.
- Я ухожу, малыш, - голос звучал хрипловато и слегка потеряно,- Настало время для действительно серьезного задания, меня не будет долго. Не спрашивай ни о чем, я не имею права рассказывать тебе подробности. Прости мое молчание – если бы ты знала все, ты бы расстроилась, попыталась бы меня отговорить, и мне было бы тяжелее решиться на этот поход, очень важный для меня. Но знай, что ты – единственная для меня ценность в этой жизни. Если я вернусь, малыш, я буду добиваться твоей любви и просить у отца твоей руки. Если же не вернусь…. Если через три года меня не будет, не жди больше и забудь.
Он отстранился и, как в детстве, закрыл ладонью рот попытавшейся что-то возразить Лорейн, но вдруг убрал руку и с невероятной нежностью поднял личико эльфийки и долго и горячо поцеловал в губы.
- Я люблю тебя, рохля! Ты – лучшее, что смог создать этот мир. Прощай.
Он резко развернулся и быстро, почти бегом пошел прочь. Светлая рванулась было за ним, но, споткнувшись о забытую корзинку, неловко упала, а когда вскочила догонять было поздно – легким бегом ее лучший друг удалялся в сторону гор. «Если не вернусь…» Именно в этот момент Лорейн поняла, что видит его в последний раз. Сознание неотвратимости происходящего обрушилось на неё вдруг и сразу – сердце сжала железная рука, легкие отказались вдыхать воздух и, рухнув на колени, девушка безутешно зарыдала. Он уходил навсегда. Он уносил с собой детство и кусочек ее души, а может и нежную, не успевшую расцвести любовь…
Над головой горел рассвет, окрасив пол неба в цвет крови.
…..Она оказалась права. Он не вернулся не через год, не через три. Он вообще не вернулся. Она перестала ждать, но так и не смогла забыть…..
Вновь проснувшийся ветерок стряхнул с ресниц Лорейн слезы, успокаивающе запутался в волосах, мягко мазнул по щеке упавшим листком. За спиной грузно хлопали крылья просыпающегося дракона. Заря раскрасила восток всеми цветами от бледно-золотистого до багряного, разогнала облака, словно стадо трусливых овец, запуталась в кружеве шпиля Аденского замка. Туман истончился и стал прозрачным, лишь в долинах, ближе к реке, да в ущельях Зачарованных Аллей он еще не потерял свою плотность. Верхушки старых величественных деревьев в Лесу Зеркал казались в его волнах кораблями, спешащими по своим делам в бескрайнем море. Подали голос первые утренние птахи – их звонкий щебет доносился даже сюда, вплетаясь в немного заунывную песню ветра и оживляя ее. С минуты на минуту должно было взойти солнце. Эльфийка ждала. Вместе с ней последнего, заключительного рассветного аккорда ждал и наступающий день.
Однажды, засидевшись за книгами в библиотеке до зари, она не спеша, возвращалась домой. Проходя по пустынной в этот час главной площади, девушка вдруг услышала какой-то сдавленный звук и обернувшись увидела бессильно прислонившегося к основанию дерева молодого человеческого воина. Собственно он был даже не молод, а юн – совсем мальчишка, который, несмотря на внешнюю непохожесть вдруг болезненно напомнил ей совсем другого юношу… Лорейн быстрыми шагами подошла к человеку. Воин был страшно изранен. Скорее всего, ему просто не хватило сил дойти до магической лавки, чтобы купить целебных зелий, а может и денег на покупку не было. С трудом открыв глаза мальчишка взглянул на растерянную эльфийку, растрескавшиеся губы шевельнулись, но не издали ни звука, лишь невнятный хрип, но именно это слабое движение привело девушку в чувства – она опрометью метнулась в сторону магической лавки и уже через пару минут вернулась, неся охапку бинтов и бутылочек. Воин был без сознания. Лорейн никогда не сталкивалась с тяжелоранеными, а тем более беспамятными бойцами, но она все же сообразила разжать мальчишке зубы и влить ему в рот зелье, поддерживающее жизненные силы и лишь после этого начала аккуратно обрабатывать страшные раны, оставленные неизвестным зверем. Через некоторое время румянец стал возвращаться на посеревшее лицо человека, дыхание стало более глубоким и наконец он открыл глаза. Взгляд его был еще затянут пеленой боли, но уже приобретал осмысленное выражение. Девушка, продолжая перевязку, протянула ему еще одну склянку с лекарством, и он ее немедленно выпил. Еще через пару минут перевязка была окончена, а воин, морщась и придерживаясь за ствол дерева, поднялся, чтобы перейти на более сухое место. Светлая последовала за ним.
- Почему ты не излечила меня магией? – вопрос прозвучал так неожиданно, что Лорейн даже подпрыгнула. Голос юноши звучал хрипло, но уже вполне членораздельно. Она растерялась – как объяснить этому человеку, что она по сути не маг, а всего лишь будущий ученый…
- Я не маг, - только и сказала она.
- Ты не воин, но и не маг, - задумчиво сказал юноша тяжело опускаясь на ступеньку лестницы, - кто же ты?
- Я работаю с отцом, мы занимаемся изучением древних манускриптов, находя утерянное, - по непонятной причине Лорейн чувствовала себя крайне неуверенно.
- Ну что же, раз так, то прими мою благодарность за оказанную помощь, - юноша с трудом приподнялся и склонился в поклоне, - если бы не ты, светлая, я, скорее всего бы умер.
Эти слова были произнесены так просто, что она поняла, что он бы действительно умер, и умер бы без сожаления. Такое небрежение к собственной жизни поразило эльфийку до глубины души.
- Ты так спокойно говоришь о смерти?! – изумление, скользящие в ее голосе, заставило раненого глянуть на девушку пристальней:
- Я исполнил что дОлжно было исполнить, - спокойно ответил он, - а значит, моя смерть уже ничего бы не изменила. Воин живет ради исполнения долга.
- Но ты же так молод! – Лорейн почти выкрикнула эти слова – Тебе еще жить и жить! Найти любовь, завести семью, родить детей! Ведь мы рождаемся не для войны и смерти, а для жизни!
Мальчишка как-то очень по-взрослому усмехнулся:
- Теперь я все это сделаю, не сразу конечно. И все потому, что одна эльфийская девушка вовремя оказалась рядом. Считай, что ты подарила мне новую жизнь, в которой я смогу жить для мира, а не для войны….
Первые лучи солнца застали Лорейн сидящей на подоконнике столовой. В голове эльфийки раз за разом крутились одни и те же слова человеческого юноши «Долг воина…
Все потому что одна эльфийская девушка оказалась рядом… теперь я это сделаю»
Кровь стучалась в висках – быть может один юный эльф, ведомый тем же долгом, не вернулся из далекого далека только потому, что рядом никого не оказалось – не умелого лекаря, не просто девчонки, вовремя перевязавшей раны и поднесшей кружку воды. А ведь она, Лорейн, могла быть лекарем и могла разделить с ним тяготы похода, но предпочла остаться со своими книгами и травами. И теперь его нет…. Слез не было. Были невыносимая горечь и боль. Боль не физическая, но скручивающая не хуже болотной лихорадки. И страшное, непреодолимое желание все вернуть – и все изменить! Но жизнь, увы, не поворачивает вспять. Единственное, что могла сделать Лорейн сейчас, это все-таки стать лекарем – чтобы случайно или не случайно оказываясь рядом спасать чужие жизни. Жизни, которые она подарит миру, вырвав из смертельных объятий войны….
Отец, как всегда встававший рано, подошел к задумчивой дочери, ласково потрепал по волосам, обеспокоено заглянул в лицо. Беспокойство его было закономерным – сухие, горящие лихорадочным блеском глаза, искусанные губы, стиснуты кулачки, говорили сами за себя.
- С добрым утром, девочка. Какой катаклизм заставил тебя так рано подняться? Или ты вовсе не ложилась? - Голос ученого звучал ровно, не выдавая беспокойства, им испытываемого, - Ты не заболела часом?
Лорейн вскинула на отца взгляд. Самым тяжелым ТЕПЕРЬ было рассказать ему. Принятое решение разрушало надежды и чаяния отца, всего посвятившего себя науке и ожидавшего того же от дочери. Он столько вложил в ее обучение, готовил в ее лице достойную продолжательницу своего дела. Но оставить все как есть, эльфийка уже не могла. Она просто бы погибла в уютной пыли библиотеки – погибла, отравленная собственной совестью.
- Отец, я хочу поговорить с тобой. Это будет очень сложный для меня, а может и для тебя, разговор. Но обсуждать серьезные дела надо на свежую голову. Поэтому сейчас я посплю пару часов, а потом найду тебя для беседы, - она соскочила с подоконника, легко поцеловала родителя в щеку и отправилась в свою комнату.
Мудрый ученный, выглядевший ненамного старше своей дочери, задумчиво смотрел ей вслед. «Вот дочь и стала взрослой, - с легкой грустью подумал он, - и как все подросшие птенцы стремится улететь из гнезда». Мысль о том, что его девочка может все бросить и сбежать из-под его опеки, не пугала его и была привычной – в конце концов, в юности он сам немало постранствовал и многое увидел. Только бы она совершила поменьше ошибок – уж слишком тепличные условия жизни у нее были…
Через несколько часов, Лорейн разыскала отца в дальнем углу сада. Наслаждаясь солнцем, он сидел на резной скамейке, неторопливо листая древний фолиант и изредка делая пометки в потрепанной тетради. Девушка решительно подошла к нему и присела рядом. На этом решительность, почему то, кончилась и несколько минут отец и дочь просто сидели рядом, не произнося ни слова. Как ни странно первым заговорил именно эльф.
- Не знаю, детка, что заставило тебя задуматься о будущем, но, наверное, причина была более чем весомой. Я итак слишком долго удерживал тебя рядом, питая надежду, на несбыточное. Ты стала взрослой. Было бы глупо с моей стороны надеяться на то, что такую горячую и жизнелюбивую девчонку будет всю жизнь привлекать путь знания. Я еще не знаю, какую дорогу ты решила выбрать для себя, да это по сути и не важно – я окажу тебе любую помощь в независимости от того, каково твое решение. Прошу тебя только об одном, внимательно выслушай и запомни то, что я тебе скажу, а уж потом мы займемся твоими столь неотложными делами, - отец немного помолчал.
- Эльфы – необычная раса, будучи превосходными воинами, мы до поры до времени пытались идти по пути мира – развивая искусство, науку, ремесла. Древняя война поменяла все и сегодня идущих по пути мира осталось очень мало. Тебе повезло расти в тиши библиотеки, но именно поэтому тебе будет очень тяжело в обычном мире. Мир этот жесток, в нем много подлости, зависти и злобы. Нет, безусловно, ты встретишь друзей, существ всех рас, которым сможешь доверять, но это произойдет далеко не сразу. Поэтому, очень тебя прошу, не доверяй и не доверяйся никому, кто не заслужил этого. Ты встаешь на очень тяжелый путь – путь воина. Этот путь ведет только вперед, возврата не будет, пока ты не достигнешь высот, которые позволят вновь выбирать дорогу. Оступившихся и отступивших этот путь просто убивает. Мы еще не раз вернемся к этой теме, пока ты будешь проходить обучение в поселке. Я надеюсь, что смогу рассказать тебе много того, что поможет тебе в жизни и возможно, сбережет от многих бед. А теперь, я хочу услышать, КЕМ решила стать моя единственная дочь.
В глазах Лорейн застыло бесконечное изумление и облегчение. Она то полагала, что для отца её решение будет ударом, а оказалось, что он все понял сам. И мало того, что понял, но и готов оказать поддержку и помощь «вероломной» дочери… Девушка не удержалась и порывисто обняла родителя, на ее ресницах блеснули слезы признательности.
- Спасибо, папа! – Эльфийка редко называла отца «папой», обычно они обращались к друг другу просто по имени, но сейчас такое обращение вдруг стало единственно возможным, -Ты – лучший из отцов в этом мире. Я очень тебя люблю!
Эльф мягко улыбнулся, услышав горячие слова дочери, и погладил повзрослевшее чадо по щеке.
- И все же, девочка, какой путь ты для себя выбрала?
-Я буду ораклом, - просто сказала светлая, - если мои способности позволят мне обучатся навыкам этого класса.
- В этом можешь не сомневаться, - рассмеялся отец,- твои способности позволяют тебе выбирать путь любого мага, поверь, я в этом хорошо разбираюсь. Ну, что же, тогда отправляйся к наставникам, моя протекция не понадобится – они будут счастливы, получив такую ученицу.
Эльф проводил взглядом дочь, сорвавшуюся с места со скоростью маленького урагана – лишь волосы по ветру плеснули, его улыбка слегка поблекла, и вдруг стало видно, что он совсем не так юн, как его дочь, что жизнь нанесла его сердцу множество ран. И уход дочери – очередная потеря в цепи многих и многих тяжелых утрат. Но все же надежда не покинула его – он будет ждать того времени, когда его малышка постигнет все грани мастерства и сможет вернуться на путь мира, а что она вернется, он не сомневался ни мгновения.
Солнце, застенчиво выглянуло из-за горизонта, но его нерешительность длилась лишь мгновение. Потоки света вдруг взорвали мир. Нестерпимо для глаза засверкал лед на склонах гор, озеро вспыхнуло миллиардом бликов, остатки тумана засияли уже даже не серебром – драгоценным мифрилом. Лучи бежали по листьям деревьев, траве, облакам, даря всем им непередаваемую яркость и свежесть красок. Даже далекие стены Адена засияли розовым блеском морского жемчуга. Ветер на мгновение прервал свою заунывную песню, но лишь для того, чтобы по-настоящему взреветь, гимном наступившему дню. Он подхватил волосы эльфийки, рванул платье, слегка подтолкнул в спину, как будто хотел заставить взлететь. И словно подчиняясь его приказу, Лорейн раскинула навстречу солнцу руки…
Золотая в утреннем свете, хрупкая до невесомости девушка, замерла на величайшей вершине мира, вбирая мир в себя, и отдавая себя миру без остатка….
Час перед рассветом заслужено считается самым темным, но помимо этого, время это еще и самое тихое – существа, привыкшие к свету и теплу, еще крепко спят, а те, кому по нраву ласка ночного светила, уже уходят на покой, утомленные ночными похождениями. Луна села и горный массив тонул в плотной темноте как в море - лишь в недалеком озере иногда взблескивали искры отраженного света, да небо отличалось от гор менее насыщенным оттенком черного цвета. В этот час могучий пик, называемой и «Крышей Мира» и его «Вершиной», дремал, даже обелиск, застывший на его вершине, казался лишь темным причудливым продолжением скалы. Крылья, обитающих здесь драконов шелестели сонно и печально, как последние осенние листья, безжалостно уносимые прочь ветром… Единственным светлым пятном во всем этом многообразии темноты, была хрупкая светлая фигурка, замершая на самом краю площадки, венчающей вершину. Юная эльфийка казалась чуждой в этом краю гигантов, но ее это абсолютно не смущало – девушка задумчиво стояла над бездной дышащей и подрагивающей тьмы, взгляд ее был устремлен к востоку в ожидании первых призраков рассвета. Глаза белокурой нимфы были широко распахнуты, казалось, она грезит наяву. Но не грезы о несбывшемся, а воспоминания тревожили душу прелестной странницы – воспоминания о давно ушедшем и почти забывшемся под грузом новых впечатлений.
В землях эльфов не бывает суровых зим, деревья и кустарники тут никогда не сбрасывают листву, а многотравие всегда обильно. Зима лишь приносит иные цветы и цвета в многочисленные сады, да ночи становятся чуть длиннее и значительно темнее. В одну из таких зимних ночей Лорейн проснулась от странных звуков за окном – поскрипывание и царапанье было необычно настойчивым – случайная птица или зверь не издавали бы таких звуков. Встав с кровати девочка подошла к окну и бесстрашно приоткрыла ставень.
- Ну, наконец-то, - раздался сердитый шепот, - впечатление, что ты и не эльфийка совсем, а хуманша - глушня глушней. Тебя что, только нашествие орков разбудить может?! Битый час сижу тут, скребусь как дурак, а ты ухом не ведешь…
Недовольный голос принадлежал ее другу, постоянному зачинщику всяких приключений и походов. Очевидно, ему в голову опять пришел какой-то сногсшибательный план, с воплощением которого никак невозможно было подождать до утра. И всегда в таких случаях, Лорейн безжалостно выдиралась из теплой кровати, не смотря на любые протесты, и волоклась в какую-нибудь страшную дыру для совершения очередного подвига. На следующий день подвиг, как правило, карался взрослыми. Но такая мелочь, естественно, не могла остановить будущую надежду воинских сил Светлых эльфов.
- Ты – сумасшедший, - убежденно заявила девочка, спешно заплетая и закалывая волосы и натягивая одежду и плащ, - отец запрет меня на амбарный замок, если я еще раз влипну по твоей вине в историю. В прошлый раз ему пришлось заплатить очень приличный штраф!
На этом месте она неприлично фыркнула, вспомнив ошалевшее лицо одного из магистров, внезапно обнаружившего на крыше главного храма светлых, двух безнадежно застрявших подростков. Под утро прошел дождь, крыша стала скользкой как чешуя дракона, и поскольку спуститься было решительно невозможно, пришлось ждать, пока она просохнет.
Ребята как раз вольготно расположились на коньке, когда по каким-то надобностям принесло Магистра….
- Куда ты меня опять волочешь?, - спросила она, спрыгивая с подоконника во влажную от росы траву, - нельзя было что ли до утра подождать?
- Куда надо, туда и волоку. И до утра ждать нельзя! Перестань, наконец, шуметь как Багбер и болтать. И шевелись уже активней, рохля, если мы опоздаем, я больше тебя никуда с собой не возьму.
Получив такую отповедь эльфиечка обиделась, замолчала и совсем уж было решила вернуться домой. Но, останься она дома, любопытство убило бы ее еще до утра, поэтому приняв надменный вид, которого впрочем в темноте не было видно, последовала за неугомонным другом.
Какое то время юные авантюристы быстро шли, почти бежали по дороге, два раза пересекали водные потоки, затем свернули в сторону густых зарослей цветущего кустарника. Тяжелый запах пурпурных соцветий забил нос, начал кружить голову.
- Зачем мы тут? – шепотом спросила Лорейн, - эти цветы так пахнут! У меня голова кружится начинает!
Теплая сухая ладонь закрыла рот. Парень притянул голову светлой к самым своим губам и еле слышно шепнул:
- Тихо! Нас не должно быть слышно, иначе мы их спугнем. А вонь потерпишь – она любой запах забивает, в том числе и наш.
Ладонь от лица он убрал, но у девочки отшибло желание спрашивать что-либо вслух, хотя любопытство ее только возросло. Двигаясь легко как лань, и аккуратно отводя со своего пути благоухающие ветви, эльфийка скользнула за другом. Но вот он подал знак остановится и присесть, и ребята замерли среди кустарника двумя неясными тенями. Ночь подходила к концу – их окружала уже не беспроглядная тьма, а лишь серые сумерки. В этом неясном полусвете окружающие предметы казались нечеткими и причудливыми. Взгляд искал за что бы зацепиться и не находил. И вдруг….
На полянку, оказавшуюся за тонкой преградой веток последних кустов вышла невероятно изящная, совсем еще юная самочка единорога. Вышла неуверенно. Ноздри животного подрагивали, пытаясь уловить посторонний запах – видимо друзьям не удалось подкрасться совсем уж незаметно. Она была потрясающе красива! Мягкая белая шерсть казалась в сумерках серебряной, копыта отливали нежным опаловым блеском, а изящный рог и вовсе казался вырезанным из алмаза. Несколько секунд самочка осматривала поляну, принюхивалась и нетерпеливо переступала копытами. Но вот на противоположный край прогалины, вынырнула еще одна светлая тень – на свидание к красавице спешил счастливый избранник. Звери встретились посередине свободного от кустарника пространства. Пару минут приветствовали друг друга, потираясь носами и поводя ушами, а потом… потом случилось то, о чем Лорейн слышала много раз, но видела в первый и скорее всего в последний раз в жизни. Единороги начали танцевать.
Притаившиеся в кустах наблюдатели замерли и перестали дышать от восхищения. Великолепные животные именно танцевали – филигранно перебирали копытами, кружились, поднимались на задние ноги. Грациозность их движений и выверенный тысячелетиями ритм танца, облитые серебристой шерсткой сильные и изящные тела, точеные рога приковывали взгляд, не позволяя оторваться от редкостного зрелища…
Вершины гор начали розоветь. Вместе с ними окрашивалась золотисто-розовым и шерсть единорогов, делая их похожими на призрачные утренние облака, кружащиеся и кружащиеся в голубом безмолвии. Близился рассвет.
Замершая на вершине горы девушка тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и вновь кинула взгляд на восток. Облака, клубившиеся у горизонта начинали окрашиваться алым. Солнечные лучи еще не могли пробиться сквозь них и придавали сереющим призракам немного зловещий вид. Из долин к верхушке горы медленно полз туман, делая черное серым, а серое ненасытно поглощая. Время тянулось медленно. Едва проснувшийся ветерок начал закручивать пряди тумана в причудливые фигуры, игриво тронул волосы светлой, попытался разбудить дракона, но не добившись своего тихонько улегся ждать солнца.
Как-то под утро Лорейн выбралась из дома, чтобы пополнить запас пряных трав. Как известно, многие растения нужно собирать на заре – именно в это время суток почти все они набирают наибольшую силу, а пряности благоухают наиболее ярко. Держа в руках небольшую корзинку, эльфийка медленно переходила от одной группы растений к другой – где-то срывала листочки, где-то растения целиком, а некоторые и вовсе выкапывала маленькой лопаткой, аккуратно отряхивая от земли корни.
Вдруг, в неясном свете разгорающегося утра, она увидела эльфа, направляющегося прямо к ней. Легкий утренний туман долго не давал рассмотреть пришельца, поэтому, когда светлая узнала в идущем своего закадычного приятеля, она облегченно вздохнула.
Одет он был по-походному, но в этом не было ничего странного – уже несколько лет юноша постигал военное мастерство, немало преуспел в нем, и зачастую использовался наставниками для курьерских нужд. Еще раз поразившись, насколько быстро вырос и возмужал вчерашний товарищ по детским шалостям, эльфиечка с улыбкой пошла навстречу другу.
- Здравствуй, птица ранняя. Куда это ты собрался ни свет, ни заря? – спросила она, привычно подставив щечку под дружеский поцелуй, - опять отсылают с поручениями? – глянув в непривычно серьезное, даже мрачное лицо приятеля, девушка насторожилась, легкий холодок змейкой скользнул по спине,
- Или что-то нехорошее случилось? - вопрос прозвучал неуверенно, - Ты далеко?
Он ответил не сразу – несколько секунд между ними висело напряженное молчание. Парень явно не знал с чего начать. Но вдруг он порывисто притянул Лорейн к себе и зарылся лицом в её влажные от росы волосы.
- Я ухожу, малыш, - голос звучал хрипловато и слегка потеряно,- Настало время для действительно серьезного задания, меня не будет долго. Не спрашивай ни о чем, я не имею права рассказывать тебе подробности. Прости мое молчание – если бы ты знала все, ты бы расстроилась, попыталась бы меня отговорить, и мне было бы тяжелее решиться на этот поход, очень важный для меня. Но знай, что ты – единственная для меня ценность в этой жизни. Если я вернусь, малыш, я буду добиваться твоей любви и просить у отца твоей руки. Если же не вернусь…. Если через три года меня не будет, не жди больше и забудь.
Он отстранился и, как в детстве, закрыл ладонью рот попытавшейся что-то возразить Лорейн, но вдруг убрал руку и с невероятной нежностью поднял личико эльфийки и долго и горячо поцеловал в губы.
- Я люблю тебя, рохля! Ты – лучшее, что смог создать этот мир. Прощай.
Он резко развернулся и быстро, почти бегом пошел прочь. Светлая рванулась было за ним, но, споткнувшись о забытую корзинку, неловко упала, а когда вскочила догонять было поздно – легким бегом ее лучший друг удалялся в сторону гор. «Если не вернусь…» Именно в этот момент Лорейн поняла, что видит его в последний раз. Сознание неотвратимости происходящего обрушилось на неё вдруг и сразу – сердце сжала железная рука, легкие отказались вдыхать воздух и, рухнув на колени, девушка безутешно зарыдала. Он уходил навсегда. Он уносил с собой детство и кусочек ее души, а может и нежную, не успевшую расцвести любовь…
Над головой горел рассвет, окрасив пол неба в цвет крови.
…..Она оказалась права. Он не вернулся не через год, не через три. Он вообще не вернулся. Она перестала ждать, но так и не смогла забыть…..
Вновь проснувшийся ветерок стряхнул с ресниц Лорейн слезы, успокаивающе запутался в волосах, мягко мазнул по щеке упавшим листком. За спиной грузно хлопали крылья просыпающегося дракона. Заря раскрасила восток всеми цветами от бледно-золотистого до багряного, разогнала облака, словно стадо трусливых овец, запуталась в кружеве шпиля Аденского замка. Туман истончился и стал прозрачным, лишь в долинах, ближе к реке, да в ущельях Зачарованных Аллей он еще не потерял свою плотность. Верхушки старых величественных деревьев в Лесу Зеркал казались в его волнах кораблями, спешащими по своим делам в бескрайнем море. Подали голос первые утренние птахи – их звонкий щебет доносился даже сюда, вплетаясь в немного заунывную песню ветра и оживляя ее. С минуты на минуту должно было взойти солнце. Эльфийка ждала. Вместе с ней последнего, заключительного рассветного аккорда ждал и наступающий день.
Однажды, засидевшись за книгами в библиотеке до зари, она не спеша, возвращалась домой. Проходя по пустынной в этот час главной площади, девушка вдруг услышала какой-то сдавленный звук и обернувшись увидела бессильно прислонившегося к основанию дерева молодого человеческого воина. Собственно он был даже не молод, а юн – совсем мальчишка, который, несмотря на внешнюю непохожесть вдруг болезненно напомнил ей совсем другого юношу… Лорейн быстрыми шагами подошла к человеку. Воин был страшно изранен. Скорее всего, ему просто не хватило сил дойти до магической лавки, чтобы купить целебных зелий, а может и денег на покупку не было. С трудом открыв глаза мальчишка взглянул на растерянную эльфийку, растрескавшиеся губы шевельнулись, но не издали ни звука, лишь невнятный хрип, но именно это слабое движение привело девушку в чувства – она опрометью метнулась в сторону магической лавки и уже через пару минут вернулась, неся охапку бинтов и бутылочек. Воин был без сознания. Лорейн никогда не сталкивалась с тяжелоранеными, а тем более беспамятными бойцами, но она все же сообразила разжать мальчишке зубы и влить ему в рот зелье, поддерживающее жизненные силы и лишь после этого начала аккуратно обрабатывать страшные раны, оставленные неизвестным зверем. Через некоторое время румянец стал возвращаться на посеревшее лицо человека, дыхание стало более глубоким и наконец он открыл глаза. Взгляд его был еще затянут пеленой боли, но уже приобретал осмысленное выражение. Девушка, продолжая перевязку, протянула ему еще одну склянку с лекарством, и он ее немедленно выпил. Еще через пару минут перевязка была окончена, а воин, морщась и придерживаясь за ствол дерева, поднялся, чтобы перейти на более сухое место. Светлая последовала за ним.
- Почему ты не излечила меня магией? – вопрос прозвучал так неожиданно, что Лорейн даже подпрыгнула. Голос юноши звучал хрипло, но уже вполне членораздельно. Она растерялась – как объяснить этому человеку, что она по сути не маг, а всего лишь будущий ученый…
- Я не маг, - только и сказала она.
- Ты не воин, но и не маг, - задумчиво сказал юноша тяжело опускаясь на ступеньку лестницы, - кто же ты?
- Я работаю с отцом, мы занимаемся изучением древних манускриптов, находя утерянное, - по непонятной причине Лорейн чувствовала себя крайне неуверенно.
- Ну что же, раз так, то прими мою благодарность за оказанную помощь, - юноша с трудом приподнялся и склонился в поклоне, - если бы не ты, светлая, я, скорее всего бы умер.
Эти слова были произнесены так просто, что она поняла, что он бы действительно умер, и умер бы без сожаления. Такое небрежение к собственной жизни поразило эльфийку до глубины души.
- Ты так спокойно говоришь о смерти?! – изумление, скользящие в ее голосе, заставило раненого глянуть на девушку пристальней:
- Я исполнил что дОлжно было исполнить, - спокойно ответил он, - а значит, моя смерть уже ничего бы не изменила. Воин живет ради исполнения долга.
- Но ты же так молод! – Лорейн почти выкрикнула эти слова – Тебе еще жить и жить! Найти любовь, завести семью, родить детей! Ведь мы рождаемся не для войны и смерти, а для жизни!
Мальчишка как-то очень по-взрослому усмехнулся:
- Теперь я все это сделаю, не сразу конечно. И все потому, что одна эльфийская девушка вовремя оказалась рядом. Считай, что ты подарила мне новую жизнь, в которой я смогу жить для мира, а не для войны….
Первые лучи солнца застали Лорейн сидящей на подоконнике столовой. В голове эльфийки раз за разом крутились одни и те же слова человеческого юноши «Долг воина…
Все потому что одна эльфийская девушка оказалась рядом… теперь я это сделаю»
Кровь стучалась в висках – быть может один юный эльф, ведомый тем же долгом, не вернулся из далекого далека только потому, что рядом никого не оказалось – не умелого лекаря, не просто девчонки, вовремя перевязавшей раны и поднесшей кружку воды. А ведь она, Лорейн, могла быть лекарем и могла разделить с ним тяготы похода, но предпочла остаться со своими книгами и травами. И теперь его нет…. Слез не было. Были невыносимая горечь и боль. Боль не физическая, но скручивающая не хуже болотной лихорадки. И страшное, непреодолимое желание все вернуть – и все изменить! Но жизнь, увы, не поворачивает вспять. Единственное, что могла сделать Лорейн сейчас, это все-таки стать лекарем – чтобы случайно или не случайно оказываясь рядом спасать чужие жизни. Жизни, которые она подарит миру, вырвав из смертельных объятий войны….
Отец, как всегда встававший рано, подошел к задумчивой дочери, ласково потрепал по волосам, обеспокоено заглянул в лицо. Беспокойство его было закономерным – сухие, горящие лихорадочным блеском глаза, искусанные губы, стиснуты кулачки, говорили сами за себя.
- С добрым утром, девочка. Какой катаклизм заставил тебя так рано подняться? Или ты вовсе не ложилась? - Голос ученого звучал ровно, не выдавая беспокойства, им испытываемого, - Ты не заболела часом?
Лорейн вскинула на отца взгляд. Самым тяжелым ТЕПЕРЬ было рассказать ему. Принятое решение разрушало надежды и чаяния отца, всего посвятившего себя науке и ожидавшего того же от дочери. Он столько вложил в ее обучение, готовил в ее лице достойную продолжательницу своего дела. Но оставить все как есть, эльфийка уже не могла. Она просто бы погибла в уютной пыли библиотеки – погибла, отравленная собственной совестью.
- Отец, я хочу поговорить с тобой. Это будет очень сложный для меня, а может и для тебя, разговор. Но обсуждать серьезные дела надо на свежую голову. Поэтому сейчас я посплю пару часов, а потом найду тебя для беседы, - она соскочила с подоконника, легко поцеловала родителя в щеку и отправилась в свою комнату.
Мудрый ученный, выглядевший ненамного старше своей дочери, задумчиво смотрел ей вслед. «Вот дочь и стала взрослой, - с легкой грустью подумал он, - и как все подросшие птенцы стремится улететь из гнезда». Мысль о том, что его девочка может все бросить и сбежать из-под его опеки, не пугала его и была привычной – в конце концов, в юности он сам немало постранствовал и многое увидел. Только бы она совершила поменьше ошибок – уж слишком тепличные условия жизни у нее были…
Через несколько часов, Лорейн разыскала отца в дальнем углу сада. Наслаждаясь солнцем, он сидел на резной скамейке, неторопливо листая древний фолиант и изредка делая пометки в потрепанной тетради. Девушка решительно подошла к нему и присела рядом. На этом решительность, почему то, кончилась и несколько минут отец и дочь просто сидели рядом, не произнося ни слова. Как ни странно первым заговорил именно эльф.
- Не знаю, детка, что заставило тебя задуматься о будущем, но, наверное, причина была более чем весомой. Я итак слишком долго удерживал тебя рядом, питая надежду, на несбыточное. Ты стала взрослой. Было бы глупо с моей стороны надеяться на то, что такую горячую и жизнелюбивую девчонку будет всю жизнь привлекать путь знания. Я еще не знаю, какую дорогу ты решила выбрать для себя, да это по сути и не важно – я окажу тебе любую помощь в независимости от того, каково твое решение. Прошу тебя только об одном, внимательно выслушай и запомни то, что я тебе скажу, а уж потом мы займемся твоими столь неотложными делами, - отец немного помолчал.
- Эльфы – необычная раса, будучи превосходными воинами, мы до поры до времени пытались идти по пути мира – развивая искусство, науку, ремесла. Древняя война поменяла все и сегодня идущих по пути мира осталось очень мало. Тебе повезло расти в тиши библиотеки, но именно поэтому тебе будет очень тяжело в обычном мире. Мир этот жесток, в нем много подлости, зависти и злобы. Нет, безусловно, ты встретишь друзей, существ всех рас, которым сможешь доверять, но это произойдет далеко не сразу. Поэтому, очень тебя прошу, не доверяй и не доверяйся никому, кто не заслужил этого. Ты встаешь на очень тяжелый путь – путь воина. Этот путь ведет только вперед, возврата не будет, пока ты не достигнешь высот, которые позволят вновь выбирать дорогу. Оступившихся и отступивших этот путь просто убивает. Мы еще не раз вернемся к этой теме, пока ты будешь проходить обучение в поселке. Я надеюсь, что смогу рассказать тебе много того, что поможет тебе в жизни и возможно, сбережет от многих бед. А теперь, я хочу услышать, КЕМ решила стать моя единственная дочь.
В глазах Лорейн застыло бесконечное изумление и облегчение. Она то полагала, что для отца её решение будет ударом, а оказалось, что он все понял сам. И мало того, что понял, но и готов оказать поддержку и помощь «вероломной» дочери… Девушка не удержалась и порывисто обняла родителя, на ее ресницах блеснули слезы признательности.
- Спасибо, папа! – Эльфийка редко называла отца «папой», обычно они обращались к друг другу просто по имени, но сейчас такое обращение вдруг стало единственно возможным, -Ты – лучший из отцов в этом мире. Я очень тебя люблю!
Эльф мягко улыбнулся, услышав горячие слова дочери, и погладил повзрослевшее чадо по щеке.
- И все же, девочка, какой путь ты для себя выбрала?
-Я буду ораклом, - просто сказала светлая, - если мои способности позволят мне обучатся навыкам этого класса.
- В этом можешь не сомневаться, - рассмеялся отец,- твои способности позволяют тебе выбирать путь любого мага, поверь, я в этом хорошо разбираюсь. Ну, что же, тогда отправляйся к наставникам, моя протекция не понадобится – они будут счастливы, получив такую ученицу.
Эльф проводил взглядом дочь, сорвавшуюся с места со скоростью маленького урагана – лишь волосы по ветру плеснули, его улыбка слегка поблекла, и вдруг стало видно, что он совсем не так юн, как его дочь, что жизнь нанесла его сердцу множество ран. И уход дочери – очередная потеря в цепи многих и многих тяжелых утрат. Но все же надежда не покинула его – он будет ждать того времени, когда его малышка постигнет все грани мастерства и сможет вернуться на путь мира, а что она вернется, он не сомневался ни мгновения.
Солнце, застенчиво выглянуло из-за горизонта, но его нерешительность длилась лишь мгновение. Потоки света вдруг взорвали мир. Нестерпимо для глаза засверкал лед на склонах гор, озеро вспыхнуло миллиардом бликов, остатки тумана засияли уже даже не серебром – драгоценным мифрилом. Лучи бежали по листьям деревьев, траве, облакам, даря всем им непередаваемую яркость и свежесть красок. Даже далекие стены Адена засияли розовым блеском морского жемчуга. Ветер на мгновение прервал свою заунывную песню, но лишь для того, чтобы по-настоящему взреветь, гимном наступившему дню. Он подхватил волосы эльфийки, рванул платье, слегка подтолкнул в спину, как будто хотел заставить взлететь. И словно подчиняясь его приказу, Лорейн раскинула навстречу солнцу руки…
Золотая в утреннем свете, хрупкая до невесомости девушка, замерла на величайшей вершине мира, вбирая мир в себя, и отдавая себя миру без остатка….
Последнее редактирование модератором:
