***
- Вы уверены, сэр... Ваше Преосвященство? - нерешительно произнес капрал - Юная мисс... может быть, ей лучше... - пробормотал он, беспокойно переводя взгляд то на служителя Эйнхасад, то на кусок окровавленной ткани, скрывавшей под собой нечто, в чем с трудом теперь угадывались очертания человеческого тела
- С ней все в порядке, Брайт - сухо отвечал ему верховный жрец - Возьмите себя в руки и дайте нам, наконец, взглянуть на этого несчастного...
- Как прикажете, сэр - стражник выглядел слегка уязвленным - Но нам не каждый день случается находить... эдакое - произнес он и осторожно потянул за самый краешек материи
- Святые... - вырвалось из толпы зевак - Да это ведь тот... с мельницы...
Послышался женский крик, кому-то из присутствовавших сделалось дурно. Сильвиан, верховный жрец Эйнхасад, казалось, посуровел еще более, и лишь плотнее закутался в просторные складки своей мантии. Глубокая морщина прорезала его нахмурившийся лоб.
- Переверните его спиной! - скомандовал он побледневшему пареньку из стражи, стоявшему рядом с телом - Аккуратнее. Эйнхасад...
Это было уже второе найденное тело за прошедшую неделю. Первым был один из местных, владелец небольшой лавки. Его нашли у северо-восточной стены, во время утреннего обхода. Поначалу приняли за нападение дикого зверя - в окрестных лесах не редкость повстречать волков, и даже медведей. Но ни волкам, ни медведям, не совершить такое чудовищное по своей жестокости злодеяние, каковое мог совершить только лишь человек. Несчастному перерезали горло - но и этого убийце, или, что вернее, убийцам, показалось мало. Его тело оказалось выпотрошенным, словно то была подвешенная на крюках туша животного на бойне, глаза были выколоты. Но страшным для Сильвиана было вовсе не это. Спину злосчастному торговцу покрывали кровавые, вырезанные в еще живом теле, письмена. И он знал эти письмена. Словно зачарованный, ведомый болезненным желанием, следил он тогда за каждым изгибом витиеватых символов, пробуждая в памяти забытые было картины. Вот и сейчас, он видел их перед собой. Алым огнем сияли на спине проклятые узоры. Тыльной стороной ладони, верховный жрец с силой провел по своему лбу, стряхивая предательски выступившие бисеринки холодного пота, гоня прочь воспоминания, и перевел взгляд на оцепеневшую от ужаса юную служительницу. Еще почти девочка, она лишь недавно прибыла в Дион из храма Эйнхасад в Глудине. Будущий инквизитор - с раздражением подумалось Сильвиану - Что ж, пусть. Мы все проходили через подобное. Она знала, на что идет! Можно было оставаться дома и заниматься целительством.
- Служительница! - жестко позвал он, не оборачиваясь к ней
Девушка вздрогнула и подняла глаза на верховного жреца. Она выглядела сейчас настолько испуганной и жалкой, что Сильвиан невольно смягчился. Она же еще совсем дитя... - пронеслось у него
- Известно ли тебе что-нибудь об этих письменах - уже более мягким голосом сказал он, припоминая ее имя - ...Анна?
- Да... да... Ваше Преосвященство - запинаясь, проговорила она - Но очень немногое... Простите меня... Я... Мне тяжело это видеть. Кажется, это язык... проклятых. Не уверена... - ее грудь бурно вздымалась от волнения
- Хорошо - кивнул Сильвиан - Стража! Уведите отсюда посторонних...
- Именем Эйнхасад - властно загремел его голос, возвышаясь над головами - мы берем нити правосудия в свои руки и да укрепит нашу волю Богиня, на пути справедливого воздаяния!
Дождавшись, когда стража уведет прочь толпу зевак, Сильвиан вновь обратился к юной жрице
- Слушай же меня внимательно, дитя - негромко произнес он - Когда-то, очень давно, в этих краях полыхали костры церковных процессов. Это было сразу же после Великого Голода, и последовавшего за ним крестьянского восстания... Истину говорят, что беда никогда не приходит одна...
Я был молод тогда и состоял в услужении у великого инквизитора Инститора. С болью в сердце, мы, служители Церкви, взывали к чуду покаяния, смотря на то, как земли эти все глубже погрязают во мраке и ереси. То было величайшим испытанием нашей преданности в служении Эйнхасад - и мы несли в себе луч света, сквозь эту тьму, для тех, кто еще хранил в себе веру. Но слишком многие были осквернены черной силой... Они насмехались над нами и проводили гнусные свои ритуалы, вовлекая все больше и больше невинных душ в гибельный этот водоворот. Нам оставалось лишь одно...
Милосердие для невиновных, сказали мы. Надежда для отчаявшихся. Искупление... для оступившихся. И воздух наполнился криками агонии - ибо греховная их натура не постигала иной формы раскаяния, кроме как через страдание плоти. Огонь же очищал от скверны - подобно тому, как сжигают на полях дурную поросль, сгорали в искупительном его пламени непокорные и нераскаявшиеся...
Многих из них я не могу вспомнить... Имена, даты, процессы. Казни... Все это слилось в один непрерывный кошмар, когда мне казалось, что я просто должен проснуться и увидеть, как ласково и светло нам улыбается с небосвода наша Госпожа... и понять, что это все был только лишь сон... Только лишь страшный сон...
Но и во снах мне улыбалась вовсе не Эйнхасад, нет... В своих снах я видел Ее
***
- Ее? Кто же она? - удивленно произнесла дева-служительница
- Да, ее... - выцветшие глаза Сильвиана вновь загорелись диким огнем - Ее...
Она так же была приговорена к смерти. Но прежде чем нам удалось призвать ее к суду, она лишила жизни многих отважных сынов и дочерей Церкви - проклятая еретичка, она была могущественным некромантом. В равной степени обольстительная греховной своей красотой и страшная своим нечестивым даром. Инститор лично сошелся с ней в поединке, призывая всю мощь божественной кары. Огонь сошел с небес и обрушился на землю, но его встретила бездна. И он... потерпел поражение. Одним лишь жестом раздвигающихся пальцев, она разорвала его бездыханное тело и подняла своей черной волей, его окровавленные кости. И когда она увидела меня перед собой - я страстно взмолился своей небесной покровительнице, отчаянно сопротивляясь желанию бежать из этого страшного места - отчасти и потому, что понимал, что мне не убежать от нее... Но я принял ее взгляд. Она подошла ко мне... Ее сочащиеся кровью ладони прижались к моему лицу. Она поцеловала меня, совершенно раздавленного, парализованного страхом. Я... я не смог ей сопротивляться. После чего, она сама протянула мне свои руки, чтобы я заковал ее. Словно в тумане, я шел, замаранный кровью святых своих братьев, ведя за собой это порождение тьмы, покорно следовавшее за мной. Почему? Почему она это сделала?
Я присутствовал на казни. Привязанное к столбу, ее некогда прекрасное тело было изувечено пытками. Но она смотрела на меня выжжеными своими глазницами... Улыбаясь мне, даже когда огонь охватил ее полностью. И словно в бреду, я шептал ее имя, до самого конца...
- Ее звали Аннабелль - дрожащим голосом произнес Сильвиан - Прошло столько лет, столько лет... Но я все еще помню ее...
Служительница слегка приоткрыла губы и зачем-то провела по ним самым кончиком язычка. Слева направо, очень непристойно, отметил про себя Сильвиан.
- Эти письмена... Да, верно... они на языке проклятых, дитя мое - произнес верховный жрец, опуская глаза - Но все эти строки, это лишь одно повторяющееся слово...
- И... что же там написано, Ваше Преосвященство?..
Сильвиан устремил на нее безумный взгляд и произнес лишь одно слово:
- Аннабелль
***
Этой ночью, Сильвиан долго не мог уснуть. Одинокий, во мраке своих покоев, он вновь и вновь переживал свое прошлое, где из тьмы его губ касался сладкий вкус ее поцелуя, а его руки охватывали ее тело.. Такое податливое.. Такое желанное.. Вновь они были одним целым.. И его губы прошептали с надеждой во тьму:
- Аннабелль..
Он лежал в своей кровати, с застывшей улыбкой на окровавленных устах. Лучи утреннего солнца, мягко касались его закрытых глаз, а его лицо, впервые за много лет, казалось умиротворенным. Сильвиан, верховный жрец Эйнхасад, был мертв
Он не мог знать, что еще накануне вечером, из реки выловили тело утопленницы, в которой затем опознают без вести пропавшую церковную служительницу Анну
Но в предрассветном тумане, на Землях Казненных, иногда, кто-то обязательно увидит высокую женскую фигуру. Говорят, что это к несчастью или же к большой любви
Последнее редактирование модератором:
